Горькая сладость - Спенсер Лавирль (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Дома Вера умудрилась оставить Мэгги последнее на этот день указание. К лампочке туалетного столика была прикреплена записка: «Выключи свет в ванной».
На следующий день в дом Бруки нагрянули четверо совершенно взрослых людей и сразу же превратились в смешливых и легкомысленных девчонок из прошлого.
Они крепко обнимались. Они прыгали. Они плакали. Они целовались. Они говорили все сразу. Они называли друг друга давно забытыми прозвищами. Они сквернословили с удивительной легкостью, украшая свою речь недостойными леди бранными выражениями. Они восхищались Лайзой (все еще самой хорошенькой), поддразнивали Бруки (самую плодовитую) и Кэролин (уже бабушку), и Тэйни (самую седую).
Они сравнивали семейные фотографии, характеры своих детей и акушерские воспоминания; свадебные кольца, мужей и работу; путешествия, дома и здоровье; ели салат из цыплят, пили вино, становясь еще более легкомысленными; вспоминали матерей, отцов, братьев и сестер; сплетничали о бывших одноклассниках; они просматривали школьный альбом и смеялись над своими нелепыми прическами и макияжем; критиковали тех учителей, которых презирали, и хвалили тех, которых любили в 1965-м; пытались спеть школьную песню, но не могли вспомнить (за исключением Бруки) слов. В конце концов Лайза, Бруки и Мэгги исполнили «Трех белых голубей, улетающих к морю».
Они проигрывали скрипучие записи «Битлз» и танцевали. Они гуляли по лугу Бруки, взявшись за руки и распевая неприличные песни, которые выучили в школе с помощью мальчишек и за которые могли бы наказать своих детей.
Вечером они пошли в город и ужинали там в «Лакомке», где их обслуживал сын Бруки Тодд, получивший за это самые большие в его практике чаевые. В толпе поздних туристов они прогулялись по Мэйн-стрит и спустились вниз, к городскому пляжу, где, усевшись на камни, наблюдали, как отсвет солнца окрашивает реку.
— Почему мы раньше не делали этого? — спрашивали они друг друга.
— Мы должны договориться о ежегодных встречах.
— Да, должны.
— Что это вы все скисли? — спросила Лайза.
— Потому что грустно говорить «до свидания». Сегодня было так весело.
— Но мы ведь пока не прощаемся. Мы еще увидимся на свадьбе Гари.
— Нас не приглашали.
— Конечно, приглашали. О, я чуть не забыла. — Лайза расстегнула молнию своей сумочки. — Гари и Дэб посылают это всем вам.
Она показала приглашение со всеми их именами на конверте.
— Мы с Джином придем, — подтвердила Бруки, внимательно вглядываясь в лица подруг. — Город маленький, все придут.
— И Мэгги в воскресенье еще не уедет, — размышляла Лайза, — а мы вдвоем живем достаточно близко, чтобы приехать. Ей-богу, Гари и Дэб искренне хотят, чтобы все вы пришли. Гари даже сделал себе пометку, чтобы напомнить мне об этом. Гостей принимают в яхт-клубе Бейли-Бей.
Они пристально посмотрели друг на друга.
— Я приду, — сказала Тэйни, — мне нравится еда в яхт-клубе.
— Тогда я тоже, — заявила Фиш. — А ты, Мэгги?
— Ну конечно, приду, если вы все соберетесь там.
— Прекрасно!
Они поднялись с камней, отряхнулись и неторопливо двинулись по улице.
— Как насчет завтрашнего дня, Мэгги? — поинтересовалась Бруки. — Давай что-нибудь придумаем. Поплаваем, походим по магазинам, прогуляемся к острову Кейн? Что ты хочешь?
— Я чувствую себя виноватой из-за того, что отнимаю тебя у семьи.
— Виноватой! — воскликнула Бруки. — Если бы у тебя дома была такая же куча народу, ты научилась бы пользоваться каждым удобным случаем, чтобы удрать. Мы с Джином много делаем для детей, они тоже могут сделать кое-что для меня — позволить мне день пожить для себя самой.
Посидев еще немного, подружки пожелали друг другу доброй ночи.
На следующее утро Мэгги пила на кухне чай и пыталась, не теряя самообладания, разговаривать с матерью.
— У Бруки замечательная семья. Мне понравился ее дом.
— И все же стыдно, что она позволила себе так располнеть, — заметила Вера. — А что касается семьи, то я считаю, она могла бы быть поменьше. Ведь, когда Бруки родила последнего, ей было уже тридцать восемь.
Мэгги, сдержав раздражение, вступилась за подругу:
— Однако все они очень хорошо ладят. Старшие присматривают за младшими, и все приучены убирать за собой. Замечательная семья.
— Как бы то ни было, когда женщине под сорок, ей следует быть предусмотрительной. Ведь у нее мог родиться умственно отсталый ребенок!
— Даже после сорока беременности далеко не так редки, как было раньше, мама. А Бруки сказала, что каждый ее малыш был желанным. И последний вовсе не ошибка.
Вера поджала губы.
— Ну, а как Кэролин? — спросила она.
— Кэролин выглядит счастливой женой фермера. Они с мужем собираются выращивать женьшень.
— Женьшень! Кому он нужен?
Мэгги опять сдержалась, чтобы не ответить резко. Чем старше становилась Вера, тем самоувереннее. Она критиковала все, любую тему или предмет, за исключением того, чем сама пользовалась, или владела, или что одобряла. Когда Вера спросила о Лайзе, Мэгги хотелось закричать: «Зачем ты спрашиваешь, мама, ведь тебя это не волнует?» Но она все-таки ответила:
— Лайза так же красива, может быть, стала даже еще красивее. Ее муж — пилот, поэтому они путешествуют по всему миру. А помнишь ярко-рыжие волосы Тэйни? Теперь они у нее самого прелестного персикового цвета, какой ты когда-либо видела. Как кленовый лист осенью.
— Слышала, ее муж открыл мастерскую и разорился несколько лет назад. Она не говорила об этом?
«Просто промолчи и выйди, прежде чем она издаст еще один звук», — подумала Мэгги.
— Нет, мама, не говорила.
— И бьюсь об заклад, ни у кого из них нет таких денег, как у тебя.
Как же ты дошла до этого, мама? Неужели в твоей душе совсем не осталось благородства?
Мэгги поднялась, чтобы поставить чашку в раковину.
— Я собираюсь сегодня встретиться с Бруки, так что не жди меня на ленч.
— С Бруки... Но ты, с тех пор как приехала, провела дома не больше двух часов!
На этот раз Мэгги решила не оправдываться.
— Мы собираемся сделать кое-какие покупки, а потом устроить пикник на острове Кейн.
— Что вы там забыли? Вы же ездили туда сто раз.
— Это ностальгия.
— Это бессмыслица. Там старый маяк, который вот-вот рухнет, и когда это произойдет, округ должен будет заплатить за...
Мэгги демонстративно вышла посредине этой тирады.
Мэгги уехала. Вместе с Бруки они отправились в магазин, где Рой сделал им огромные сандвичи с индейкой и сыром.
— Веселитесь! — сказал он улыбаясь.
Утро они провели, расхаживая по антикварным лавкам — отреставрированным бревенчатым зданиям, чья привлекательность ожила благодаря белым ставням и бордюрам из розового алтея. Один магазинчик размещался в большом амбаре. В раскрытые двери на выкрашенный в розовый цвет пол падали пятна солнечного света. На стропилах висели пучки трав и засушенных цветов, на чердаке лежали лоскутные одеяла ручной работы. Подруги рассматривали кувшины и вазы, оловянные игрушки, старинные кружева, санки с деревянными полозьями, глиняные горшки и колыбельки, урны и гардеробы.
Бруки нашла прелестную голубую корзинку, полную засушенных васильков, с восхитительным розовым бантом на ручке.
— Она мне нравится. — Бруки повесила корзинку на палец.
— Тогда купи, — посоветовала Мэгги.
— He могу себе позволить.
— А я могу. — Мэгги взяла корзинку у Бруки. Бруки отняла ее и поставила на место.
— Нет, не надо.
Мэгги снова схватила корзинку.
— Но я могу!
— Нет.
— Бруки, — проворчала Мэгги, пока они выхватывали корзинку друг к друга, — у меня очень много денег, и не на что их тратить. Пожалуйста, позволь мне.
Подруги встретились взглядами, их дружелюбное противоборство прервал мелодичный бой настенных часов.
