Ройал (ЛП) - Реншоу Уинтер (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

Никогда не был фанатом потери контроля.

Я прожил почти всю свою жизнь без контроля. Ощущение опьянения, понимание, что не смогу уйти, если будет нужно, понимание, что мои запреты улетят к чертям и слова, которые вылетят из моего рта, наверняка будут поняты неправильно — это не по мне. Я делаю маленький глоток, потому что не хочу, чтобы Деми пила одна. Это вино на вкус дорогое.

— Чувствую себя необычно, — дразню ее я. Она улыбается. Я хочу упомянуть, что богатые люди топят свои проблемы в бутылке дорогого вина, но успеваю остановиться. У нее шестизначный долг из-за этого мудака, и она, черт побери, учительница.

— Никогда не любила вино, — Деми делает щедрый глоток, а затем розовым язычком облизывает губы. — Начала его пить, чтобы произвести впечатление на Брукса. Он сказал, что коктейли — это мусор. Эбботты пьют изысканные вина, бурбон и виски. Что-то импортное и стоящее больше, чем валовый внутренний продукт маленькой страны.

— Этот мудак ухаживал за тобой, не давая прохода, не так ли? Превращая тебя в свою идеальную маленькую Степфордскую жену. (Примеч. «Степфордские жены» (англ. The Stepford Wives) — название фантастического триллера 1972 года, написанного известным писателем Айрой Левином. Из-за популярности романа, словосочетание «степфордская жена» стало нарицательным — так говорят о женщине, которая стремится стать идеальной домохозяйкой, ставя интересы семьи превыше своих).

Деми делает глоток и ставит бокал на рядом стоящий столик, поднимаясь на ноги. Семейные фотографии выстроены в один ряд, и она берет две из них.

— Я не могу больше смотреть на них, — она уносит их на кухню, и я слышу, как начинает работать электронное мусорное ведро, а затем слышу звон стекла, когда оно падает вниз. Деми возвращается, очищая ладони, словно они грязные. — Так намного лучше.

Она садится напротив меня, прижимая колени к груди, и берет свой бокал.

— Так чем же ты занимаешься? — спрашивает она. — Где работаешь? Ты ходил в колледж? — она поднимает руку, прежде чем у меня появляется шанс ответить. — Не то чтобы я забочусь. Не то чтобы мы друзья. Я просто чувствую, что мне нужно знать эти мелочи. Так много пробелов, которые мне нужно заполнить. Так много недостающих частей.

— Я работаю механиком в «Автомастерской Паттерсона» в Саут-Форк, — говорю я. — Не тратил четыре года. Пошел в торговую школу.

— С кем-нибудь встречаешься?

Ее вопрос застает меня врасплох. Она приподнимает брови, когда делает еще один глоток этого фантастического вина.

— Нет, — отвечаю я, — ни с кем не встречался после тебя.

Она скрывает довольную улыбку за бокалом и наклоняет голову.

— Я не верю тебе ни секунды.

— Ты и не должна верить этому, — говорю я. — Но это правда.

Она выпрямляет ноги и не сводит с меня взгляда, пока удобно усаживается на полу, и, судя по ее расслабленному положению, она чувствует себя комфортно рядом со мной.

— Такой парень, как ты? Красивый. Очаровательный. Мужественный, — она опускает взгляд своих голубых глаз на мой рот и задерживается там. — Я уверена, что женщины все время ошиваются около тебя.

Я закидываю руки за голову, сцепляя пальцы, и самодовольная ухмылка появляется на моем лице. Да, женщины крутятся вокруг меня. Но я никогда не позволял им приближаться. Люди сплетничают. Но, чем меньше люди знают обо мне, тем лучше. Мне не хотелось, чтобы информация дошла до Деми прежде, чем у меня появилась возможность поговорить с ней, так что я держал всех на расстоянии вытянутой руки. Кучка приятелей и устойчивый поток девиц на одну ночь был моим образом жизни в последние годы.

— Почему ты ухмыляешься? — спрашивает она.

— Ты назвала меня красивым.

Деми закатывает глаза к потолку.

— Тем не менее, дерзкий как всегда. Рада видеть, что хотя бы это не изменилось.

Печально, когда двадцатишестилетний мужчина понимает, что его дни славы давно прошли, навсегда увековечены в ежегоднике средней школы. Это сумасшествие — думать, что никому ненужный приемный ребенок может показаться в этом маленьком городке и сделать себе имя. Еще до восемнадцати лет у меня было много друзей, большое количество девушек и жизнь, которой позавидовал бы любой нью-йоркский плейбой.

Но значение имела только Деми.

Разговор с любой девушкой в школе не составлял для меня проблемы. Я мог подойти к любой из них и пойти на свидание в пятницу вечером.

Но не с ней.

Пришлось надрывать свою задницу. Намекать. Успокаивать. Дразнить. Пинать ее, сидя за обеденным столом в доме Роузвудов, и видеть, как она извивается.

Но это того стоило.

Через полтора года она стала моей. Полностью моей.

Забавно, как отрезок в восемнадцать месяцев может ощущаться, словно это была единственная часть жизни, которая когда-либо имела значение.

— Таким образом, ты ни с кем не встречаешься. На протяжении семи лет, — ее брови взлетают вверх. — Ни с одним человеком.

Я делаю быстрый глоток вина из своего бокала, который до сих пор полон, и качаю головой.

— Разве ты не одинок? — спрашивает она.

На секунду я задумываюсь о том, что никогда не встречал девушку, которая могла бы вызвать во мне те же чувства, которые вызывала Деми. Но я не хочу показаться убогим, поэтому держу это в себе.

— Предельно одинокий.

Я был одиноким на протяжении всей жизни. В основном. Когда растешь в приемных семьях, начинаешь понимать, что не нужно слишком привязываться к кому-либо. Роузвуды стали для меня единственным постоянством в моей жизни, но они никогда не были на самом деле моими. Я уверен, что Блисс просто жалела меня, а Роберт терпел только потому, что я держал Дерека подальше от неприятностей.

— Теперь ты уходишь от ответа, — Деми опускает взгляд на свой пустой бокал.

— Держи, — я подаю ей свой бокал, отчего она начинает смущаться. — Не так много пью.

— Ответь на мой вопрос, — требует она. — Разве ты не одинок?

Я раздумываю над ответом и жалею, что отдал свой напиток, потому что на этот раз мне просто необходимо им воспользоваться.

— Ты хочешь знать правду? — выдыхаю я. Мерцание пламени отбрасывают тени на ее лицо, подчеркивая изгиб скул и скрывая предательские круги под глазами. — Хорошо. Если ты просишь. Да. Я одинок. Но не так одинок, как ты, наверное, думаешь. Это, скорее, одиночество со вкусом горечи.

Она морщит свой носик.

— Например?

— Это тот вид одиночества, который ты чувствуешь, когда смотришь на жизнь, которую ты должен был прожить. Когда видишь единственного человека, которому ты когда-либо дарил свою улыбку и смех, а теперь рядом с ней какой-то мелкий осел, не заслуживающий ее и точно не принимающий всерьез брачные обеты.

Я не говорю о том, что смотрел на нее издалека, о том, что пролистывал сотни изображений на ее странице в «Фейсбук». Их первый год знакомства был запечатлен десятками тошнотворных очаровательных селфи, и в таких наблюдениях я провел несколько месяцев — видел, как их отношения развиваются, перерастая в серьезные. Как они ездили в небольшие поездки и исследовали вместе территорию за пределами штата Нью-Йорк. Сидя за экраном компьютера, я наблюдал, как Брукс Эбботт вошел в семью Роузвудов. Я был там, когда он задал тот самый вопрос, и на следующий день Деми обновила свой статус отношений на «встречается», отчего мое сердце сжалось от боли.

Одиночество — это наблюдать за единственной девушкой, которую ты когда-либо любил и которая нашла счастье в объятиях другого мужчины.

— Как часто ты наблюдал за нами? — спрашивает она.

— От твоего вопроса это выглядит более жутко, чем есть на самом деле, — говорю я. — Все было не так. Ты действительно должна удалить все страницы в социальных сетях. Вся твоя жизнь выставлена на обозрение.

Деми откашливается и переводит взгляд на плед под нами, прежде чем снова смотрит на меня.

— Возможно, в этом и состоял смысл, — ее голос тихий и низкий. Тепло от камина довольно жаркое, но я не чувствую его. Я сосредоточен на Деми, наблюдаю за ее попытками уложить волосы за ухо и смотрю, как она жует свою нижнюю губу. — Может быть, все эти годы я надеялась, что ты наблюдаешь. Я думала, что, возможно, если ты увидишь, как я счастлива, то соскучишься по мне также, как я скучала по тебе.