Шакалота. Птичка в клетке (СИ) - Филон Елена "Helena_fi" (электронные книги бесплатно txt) 📗
— Иногда мне кажется, что ты не моя сестра, — качаю головой. — Как моя сестра может быть такой тупицей?
— Ой, не начинай, а? — с унылым видом возвращается к себе на кровать и плюхается на живот, вооружаясь телефоном. — Танцы на столе — было первым заданием, да? — Не смотрит на меня. Больше не веселится. Иногда кажется, что у Полины вечное ПМС.
Не отвечаю.
— Поздравляю. Думаю, ты справилась.
— Думаешь?
— Почти уверена, — пожимает плечами, вовсю ударяя пальцами по клавиатуре на дисплее. — Видела тебя с Яроцким. Что у вас?
Вздыхаю. Падаю спиной на кровать и сверлю взглядом давно пожелтевшую побелку на потолке до тех пор, пока перед глазами не вспыхивает эта чёртова улыбка и не приходится с силой зажмуриться.
— Это он, да? — беспечно спрашивает Полина. — Твой куратор — Макс?
— Так очевидно?
— Ну… нет. Но тем, кто в курсе игры и в выборе новой «птички» сложно не сообразить что между вами. М-да… не повезло тебе.
— Почему? — перекатываю голову на бок и смотрю на то, как Полина улыбается чему-то в своём телефоне.
— Не, он конечно секси и всё такое, — бросает мимолётный взгляд на меня, — но ну его на фиг! Говорят, крыша у него уже давно поехала.
— Кто говорит? Не Вероника случайно? — И почему-то вдруг так язвительно это сказать захотелось.
— Пф… не, у них любовь-морковь и всё такое. Ладно, — бросает телефон в сторону, встаёт с кровати и хорошенько потягивается, демонстрируя пирсинг в пупке. — Надеюсь, твой объект для свиданки не Чача?
— Его зовут Паша.
— Но не он, да?
Закатываю глаза, уже жалея, что попросила Полину о прикрытии.
— Чего? — протягивает будто обиженно. — Все и так в курсе, что Чача в тебя втресканный. Ещё с того времени, как в нашей школе учился.
— Мы — друзья, — раздражать начинает. Сажусь за стол, вытаскиваю из рюкзака учебники, тетради и дневник, решаю сделать уроки на понедельник, а мысли в голове, как липкая паутина — всё не отпускают, покоя не дают.
И эта улыбка…
Полина приоткрывает дверь нашей комнаты, но закрывает обратно:
— Кстати, спросить хотела: что это за корова с тобой на столе ляжками дрыгала? Подружка типа?
Дневник с хлопком ударяется о стол, а Полина получает один из самых свирепых взглядов, что есть в моём арсенале.
— Поняла, — поднимает руки ладонями вперёд, будто сдаётся и, как ни в чём не бывало, пожимает плечами. — Подруги, так подруги. Бывает.
— Всё, о чём я тебя попросила — это прикрыть меня. А ты уже человека оскорбить успела. Даже двоих.
— Да прикрою. Расслабься. Что сказать надо?
Чёрт.
Прячу лицо в ладонях и тяжело вздыхаю, надеясь лишь на то, что этой ночью мама будет спать крепко. Возможно, опрокинет бокал вина перед сном, ведь завтра суббота, можно выспаться, и так и не узнает: в какую передрягу попала её старшая дочь.
— Лиз?.. Я положу подушки под твоё одеяло, всё будет ок. Иди, веселись со своим Чачей. Если подумать, внешне он не так уж плох. Оторвись хоть раз в своей жизни! Тебе семнадцать, сколько можно жить как старая больная во всех местах бабка?
Выскальзывает из комнаты, скорее всего на кухню желудок набивать, а я ещё с минуту, с надеждой, что в мозгу загорится лампочка, смотрю на учебник по математике, удручённо вздыхаю и отправляю его обратно в сумку.
Мама возвращается к шести вечера и тихонько как мышка орудует на кухне, готовя папе ужин и собойку на работу, когда я собираюсь с духом и решаю составить ей компанию.
— Лиза, ты приняла табле… — Половник замирает на пути к кастрюле, а округлившиеся глаза мамы — на моих волосах разбросанных по плечам вьющимися оранжевыми локонами.
— Эм-м… Это… — Вижу как напоминает себе о том, что взрослая, о том как правильно реагировать и так далее и тому подобное, так что опускаюсь на один из табуретов и беру ситуацию в свои руки.
— Прежде чем ты начнёшь паниковать, мерять мне температуру, проверять зрачки и звонить доктору, хочу заверить — со мной всё в порядке. Я не больна. Не сошла с ума. И нет, мам, наркотики — это не моё.
Губы мамы собираются в трубочку, медленно выдыхает, а затем несколько раз приглушённо усмехается.
— Последнему я особенно рада, — играет бровями и наконец, расслабляется. — Эксперимент какой-то?
— Неудачный, — принимаюсь ковыряться ложкой в салате, помешивая. — И поверь, я не стану это повторять. Красный — определённо не мой цвет.
— Рада, что хотя бы одна из моих дочерей это понимает. Какие планы на выходные?
— Да так, никаких, — отвожу взгляд. Враньё — не мой конёк.
— В понедельник к доктору, помнишь?
— Конечно.
— Мне составить тебе компанию? Или… может Паша меня заменит? Он давно не заходил. Он же не думает, что я злюсь на него?.. Просто побег ночью со своим парнем — романтично, согласна, но Лиза…
— Мам, я думала, мы закрыли эту тему.
И почему все считают Пашу моим парнем?
— Просто хочу, чтоб ты знала, дочь: Паша мне нравится, но будьте осторожны, ладно?
Сужаю глаза:
— Мам, ты же не пытаешься поговорить со мной о том самом, да?
Мама усмехается, заправляет волосы за уши, смеряет меня взглядом а-ля «Ты ведь умница? Сама всё понимаешь?» и тянется к шкафчику со спиртным за бутылочкой красного вина.
— С твоего позволения, милая. Неделя выдалась очень тяжёлая.
— Конечно. Я мысленно с тобой, — улыбаюсь.
О, да, сегодня мама будет спать крепко.
Папа ушёл на работу в половину десятого.
Я выскользнула из дома без пятнадцати минут двенадцать и с первым облачком пара, вырвавшимся изо рта, осознала: насколько велико становится моё сумасшествие.
Таким, как Яроцкий, вообще нельзя доверять. Их надо сторониться. А я уже во второй раз иду с ним на встречу, ночью, по тёмной парковой алее, к школьному стадиону, где он вроде как должен меня ждать.
Я уверена в себе. Полна решимости разобраться с этим по быстрому и вернуться домой, в тёплую кровать, забыться и уснуть крепким сном.
Но закон подлости таков, что вопреки нашим желаниям в большинстве случаев всё случается с точностью до наоборот, выворачиваясь наизнанку. И самое смешное, что мы отлично это понимаем, но всё равно идём в логово зверя, наивно веря, что зубы его окажутся терпимо острыми.
В этот раз, находясь под затянутым тучами чёрным небом, где ни одна звезда не решила составить мне компанию, и даже ветер сбежал куда-то, не прошло и двух минут, как с противоположного конца стадиона раздался звук мотора, а глаза ослепил свет одинокой фары.
Явился без трёх минут двенадцать. Пунктуальный, ничего не скажешь.
Затормозил у футбольных ворот, заглушил двигатель и снял с головы шлем, оставив волосы топорщиться во все стороны.
Смотрит, как топчусь на месте, как сомневаюсь, как сбежать хочу. Как противна и как пугает меня его компания!
— Привет, — говорит настолько просто, будто мы закадычные друзья. Не улыбается, но вижу, как во мраке ночи блестят глаза. Они всегда блестят, как камни отполированные. Или я просто слишком часто в них смотрю, вот и кажется?..
Весь в чёрном, как и я: чёрные джинсы, кожаная косуха с заклёпками на плечах. Идёт ему этот цвет; идеальное дополнение к внутреннему миру жестокого монстра в человеческом обличии.
Яроцкий оборачивается назад и кивает:
— Это Чача там бежит?.. А, нет, показалось, — хрипло усмехается.
— Хватит. Чач… то есть — Паша меня просто защищал! — не так жалко я хотела это сказать.
Яроцкий одаривает меня одной из своих самых мерзких ухмылочек и вдруг протягивает свой шлем:
— Второй не успел захватить.
— Что? — стою как вкопанная, смотрю на чёрный блестящий шлем и чувствую, как поджилки начинают трястись.
— Ну? — протягивает игриво. — Прыгаешь, или опять мяться будешь?
Сглатываю, натягиваю козырёк от кепки ещё ниже на лицо, будто он спрятаться поможет и смотрю то на Яроцкого, то на шлем.
— Ты мне должен ответы, — напоминаю, и как по щелчку пальцев первый порыв ветра с мелким, колючим дождём ударяет в спину, толкая ближе к Максу.
