Королевский маскарад - Джеймс Арлин (книги хорошего качества .TXT) 📗

Она была верна роду Монтегю, а всем было известно, что Монтегю ненавидели Тортонов. Когда она узнает, кто он, то, вероятно, сама уйдет от него. Это было не самым плохим выходом из создавшегося положения… Но от одной только мысли о том, что Лили возненавидит его, у Роланда возникало ощущение, что холодная рука сжимает его внутренности. А вдруг произойдет чудо и она сможет простить его ложь? Что тогда?

Естественно, он мог уехать хоть сейчас, но мог и задержаться на пару дней. Ему некуда было спешить. Некуда бежать, чтобы спасти сестру. Он мог только ждать и надеяться вместе с остальными членами своей семьи, но ждать и надеяться ему было легче здесь, рядом с Лили. И у него будет время все хорошенько обдумать и решить раз и навсегда, что делать.

Он долго лежал, уставясь в низкий потолок. Внезапно он понял, что не думал вообще ни о чем. Испытывая отвращение к себе, он вскочил с кровати и встал перед маленьким мутным зеркалом. Он всматривался в свое лицо, в глаза, и внезапно понял, что уже принял решение.

Он скажет Лили, кто он на самом деле. И если после этого она захочет, он возьмет ее с собой. Она отдаст ему свою верность и свое сердце и научит его любить и верить. Он сделает все, что потребуется, чтобы ее вера в силу и правду любви никогда не была поколеблена. Все, что потребуется.

Для сестры и гостей Дэймон специально пригласил модельера. И теперь, глядя на строгое платье, Лили уклончиво улыбалась. Платье было прекрасно, но классический стиль не соответствовал ее тайным намерениям. Очень важно было сделать верный выбор, и поэтому ей было не до воодушевления, которое проявляли ее гостьи. Она во всем исповедовала научный подход. Слишком многое было поставлено на карту. Слишком многое зависело от этого платья и от того, как она будет его носить.

— О, я обожаю это, — захлебнулась от восторга одна из дам. — Может быть, я померю его и вы посмотрите, как оно сидит, ваше высочество?

Лили фальшиво улыбнулась.

— Не думаю, что это мой цвет. Тебе он подойдет лучше.

Это вызвало вздох восхищения, и модельер немедленно занялся возможной покупательницей. Как только дело сладилось — и не верьте тому, кто говорит, что благородные дамы не торгуются, — демонстрация мод возобновилась. Лишь через несколько часов Лили нашла то, что соответствовало ее планам, — платье без бретелек из светло-золотистого шелка с нешироким шлейфом, ниспадающим красивыми складками, и с длинным разрезом спереди — очень соблазнительное, очень изысканное и явно не в се обычном стиле. Даже модельер был смущен. Собрав оставшиеся платья с девическими оборками, воланами и кринолинами, которые прежде всегда выбирала Лили, он исчез с изрядно оттопыренными карманами.

Лили улыбалась, притворяясь, что ее очень интересует бал. Ее высокое положение позволяло ей избегать легкомысленного восторга остальных дам.

Они предвкушали, как войдут в зал. Она обдумывала, как ускользнет к Ролли. Они были озабочены исполнением причудливых фигур танца. Она планировала процесс соблазнения. Они рассчитывали, как позы и движения танца подчеркнут достоинство их туалетов. Она рассчитывала, как ее платье повлияет на одного-единственного мужчину.

С прибытием дополнительных слуг и дюжины музыкантов во дворце началась суматоха. Лили отослала дам переодеваться. Дворец благоухал цветами.

Столы ломились от еды и шампанского. Черно-белый пол бального зала был отполирован до зеркального блеска. Хрустальные люстры сверкали, как алмазы. Вокруг нее кипело веселье, но Лили овладело отчаяние. Что, если Ролли просто отправит ее прочь? Что, если не отправит, но любви окажется недостаточно, чтобы удержать его? Действительно ли она настолько безумна, чтобы считать его столь благородным? Вдруг он сбежит от нее, как только она подарит ему свою любовь?

Но она не могла позволить ему просто уйти, не сделав все возможное, чтобы удержать его. Когда-то она чуть не сделала это по менее достойной причине, и это омрачило ее жизнь на долгие годы. Возможно, Лили и шла навстречу беде, но беда все равно случится. Если в эту ночь ее любимый уйдет, не оглянувшись, то ее ждут горькие годы. Зачем же сидеть и ждать этого? Она должна сделать хоть что-то.

Она должна бороться единственным оружием, доступным ей, — любовью и желанием. Впервые с той ее злосчастной шестнадцатой весны она почувствовала себя достаточно храброй, чтобы попробовать вырвать у жизни то, чего она действительно хотела.

Пришла пора принцессе из жертвы превратиться в женщину.

Глава 8

Лили пришла к нему, будто сон, посеребренная лунным светом, льющимся через окно. Она была облачена в шелк. Ее руки в перчатках держали два высоких бокала и бутылку шампанского. Роланд лежал на своей узкой кровати в полной уверенности, что она снится ему, пока дверь со стуком не закрылась за ней. Он вскочил и сел в кровати.

— Лили?

— Ты ждал кого-нибудь еще? — спросила она хрипловатым голосом, который, казалось, дрожал от возбуждения и тревоги.

Он не потрудился ответить, все еще не совсем доверяя своим глазам. В этом платье она казалась античной богиней. Ее искусно поднятые волосы подчеркивали стройную длинную шею и покатые обнаженные плечи. Бриллианты сверкали в мочках ее изящных ушей и на тоненькой цепочке вокруг шеи.

Скользящий шелк ее платья ниспадал до пола и тянулся за ней, когда она шла, и длинные стройные ноги в хрустальных туфельках на шпильках мелькнули в разрезе платья. Лиф едва-едва прикрывал то, что должен был прикрывать, и выше него виднелись женственные округлости. У Роланда перехватило дыхание. Он будто почувствовал в своих руках ее обнаженные груди. Он вспоминал их сотни, тысячи раз. Что-то подсказало ему, что больше не надо будет полагаться на свое воображение.

— Господи, где ты взяла это платье?

Она повернулась и поставила бокалы на хилый столик возле кровати.

— Какая разница?

Но он уже забыл, о чем спрашивал. Он смотрел, как она наполняет бокалы искрящимся шампанским, и новый вопрос пришел ему в голову.

— Откуда у тебя бутылка?

— Я украла ее.

Она обратила к нему дразнящую улыбку и протянула бокал. Его пристальный взгляд двинулся по се пальцам в перчатке, по запястью, по стройному предплечью, выше локтя и перешел туда, где перчатка заканчивалась. Машинально, будто зачарованный, Роланд взял бокал.

— За что будем пить?

— За сегодня, — хрипло ответила Лили, притронувшись своим бокалом к краю его бокала.

За сегодня. Он почти точно знал, что значит ее приход. Ожидание пробежало по его нервам.

— За сегодня, — повторил он, глядя ей прямо в глаза, — и за завтра.

Ее улыбка была мягкой и наполненной таким обещанием, что у него снова перехватило дыхание.

Он поднес бокал к губам, но засмотрелся, как пьет Лили. Она откинула голову назад, наклоняя бокал, пока вся светло-янтарная жидкость не влилась в ее мягко движущееся горло. Когда она допила, то поставила бокал на стол и вытерла губы тыльной стороной ладони. Горло Роланда пересохло, и он побыстрее глотнул игристую жидкость, желая видеть, что она будет делать. И она не разочаровала его.

Захватывая маленькими белыми зубами атласный шелк, она ослабила по очереди на каждом пальце материю перчатки, стянула ее с кисти, — перчатка, шелестя, упала на пол. Дыхание Роланда прервалось, но он глотнул еще шампанского, чтобы скрыть это, глядя широко открытыми глазами поверх бокала. Поворачивая голову из стороны в сторону, Лили медленно обнаженной рукой вынула из ушей сережки. Она положила их на маленький столик рядом с бутылкой, и они стали похожи на капли звездного света. Слегка повернувшись, она села боком на край его кровати и скрестила ноги. Юбка распалась, обнажив стройные бедра. Его рука как-то сама собой легла ей на колено. Через прохладный шелк чулка он чувствовал тепло ее кожи.

— Допей шампанское, — велела она низким, загадочным голосом.

Он покорно допил, в то время как Лили сбросила одну туфельку и подтянула юбку повыше, показав белую, обрамленную кружевом подвязку, которую и отстегнула. Подняв ногу на край кровати, она дотянулась до второй подвязки и также отстегнула се. Затем осторожно, с мучительной медлительностью, она подцепила большими пальцами обеих рук, одна из которых все еще была в перчатке, край чулка и сдвинула его вниз по ноге к лодыжке. Сгибая ногу, она сняла чулок и бросила его через плечо.