Никогда не поздно - Джоансен Айрис (читать книги TXT) 📗
— Это чепуха! — выдохнула она. Ее обнажившиеся соски оказались прижаты к его мускулистой широкой груди, и он ощущал, как они твердеют и напрягаются.
— А я-то думал, что ты будешь восхищена моими глубокими познаниями, — проговорил Гидеон, стаскивая с нее шорты. — К тому же это вовсе не чепуха. Это весьма важно, поскольку у каждого из людей есть свои ямочки.
Шорты медленно опустились на дно водоема, и Серена отпихнула их ногой в сторону. Наверное, следовало позаботиться о том, чтобы их не унесло течением, но в данный момент ей было не до того.
— Некоторые ямочки расположены в наиболее деликатных местах, — продолжал Гидеон. Они стояли, прижавшись друг к другу, и Серена таяла, как мягкий воск в кипятке. Рука мужчины нежно ласкала ее ягодицы. — Вот здесь, например.
— Никогда не замечала.
— А я заметил, — прошептал Гидеон. — Я заметил все, что у тебя есть — Он поцеловал ее, и этот поцелуй показался ей легким, как прикосновение крыльев бабочки. — Если бы ты только видела себя со стороны. Ты так красиво смотришься под водопадом! Ты вся покрыта брызгами, словно бриллиантами.
— До чего романтично! — произнесла она, с трудом выговаривая слова. — Жаль, что я не могу постоянно носить эти украшения!
— Рядом с тобой я всегда подпадаю под влияние романтики — Он уже не шутил. — Ради тебя мне хочется сражаться с ветряными мельницами и побеждать драконов. Я хотел бы написать в твою честь балладу — такую, какие сочиняли древние трубадуры, и распевать ее под твоими окнами. — Гидеон нежно провел ладонями по ее потемневшим от воды волосам. — Помнишь, я говорил с наших взаимных обязательствах?
О боже, только не сейчас! Только не снова!
— Это ужасно важно, Серена. И будь я проклят, если тебе удастся улизнуть от этого разговора!
В эти чудесные мгновения она была не способна думать ни о чем, кроме него. Последние три дня были самыми счастливыми в ее жизни, так зачем Гидеон хочет испортить их, снова заводя разговор о серьезных вещах!
— Я и не увиливаю, — ответила она, прижимаясь к нему еще крепче и принимаясь тереться о его грудь сосками. — Я вся в твоей воле. И жду не дождусь, когда ты расскажешь мне что-нибудь еще о моих ямочках.
На лицо Гидеона набежала тень, и она успела заметить, как в глубине его глаз промелькнуло разочарование. Затем все стало как прежде, и в его взгляде вновь заиграл лукавый огонек.
— Ах да, ямочки! Я как раз собирался исследовать одну из них. — Он немного изменил положение, приподнял Серену за ягодицы и усадил ее на себя. Она обвила ногами его талию. — Исследовать самым тщательным образом.
Ее смех мгновенно оборвался, и она резко втянула в себя воздух. Ногти ее впились во влажную кожу на его плечах, и Гидеон принялся на деле демонстрировать серьезность своих намерений.
Серена закрыла глаза и стала двигаться в постоянно убыстряющемся темпе. Ей казалось, что мир вокруг нее вот-вот взорвется. Ее сердце пустилось вскачь — наперегонки с сердцебиением Гидеона, которое она ощущала так же явственно, как свое. Он теперь действовал с некоторой грубостью, которой она не замечала раньше. Грубость? Но ведь до этого, предаваясь с ней любовным утехам, он никогда не проявлял ничего, кроме нежности и трогательной заботы о том, чтобы ей было хорошо! Но сейчас в том, как он ее любил, появилось нечто новое — необузданное, даже яростное.
Нет, должно быть, ей это только показалось. Потому что, когда они достигли и миновали ту точку, за которой наступает высший пик наслаждения, его руки держали ее так же нежно и заботливо, как и всегда прежде. Да и голос его был точно таким же, как раньше, когда он спросил:
— Ну как тебе наше исследование?
Звонкий смех Серены утонул в непрекращающемся грохоте водопада.
И все же в поведении Гидеона и впрямь появилось что-то новое. Он казался рассеянным и смотрел вокруг себя отсутствующим взглядом — даже тогда, когда взял с валуна ее рубашку и, несколько раз нырнув, достал со дна озера ее шорты. Гидеон оставался таким в течение всего времени, пока они плыли обратно к берегу, одевались, собирали рисовальные принадлежности Серены, а затем — всю дорогу к дому.
За то время, пока они находились в воде, небо сменило свой цвет с лазурно-синего на свинцовый, и, поглядев вверх, Серена невольно поежилась.
— Нам крупно повезет, если мы успеем добраться до дома, прежде чем снова промокнем до костей.
— Что? — спросил он, и, проследив за ее взглядом, тоже поднял глаза к небу, на котором уже собирались грозовые облака. — Да, похоже, будет дождь. Давай поторапливаться.
С этими словами Гидеон взял ее за руку, и они ускорили шаг, а вскоре и вовсе побежали.
К тому времени, когда они добрались до дома, гроза все же разразилась, и последние метры, остававшиеся до крыльца, они проделали под струями проливного дождя.
— Тебе следует принять горячий душ и переодеться в сухое, — проговорил Гидеон, как только за их спинами захлопнулась входная дверь, и. направился в сторону кухни. — А я пока сварю кофе и поставлю на огонь пару стейков.
Недоуменно морща лоб, Серена стояла в холле и провожала Гидеона взглядом. Какая муха его укусила? Разве не логично было бы ожидать, что они вместе примут душ, а затем станут в четыре руки хозяйничать на кухне!
— Ты тоже промок до нитки, — крикнула она ему в спину.
— Со мной все в порядке, — бросил он, не оборачиваясь. — Отправляйся наверх.
Серена попыталась убедить себя в том, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Ну и что? Может, Гидеону просто надоело делать все вместе с ней? Он привык к независимости, и вполне логично предположить, что постоянное присутствие рядом с ним другого человека стало раздражать его. Но Серена все же не могла избавиться от смутного беспокойства. Хотя бы потому, что теперь, не ощущая его рядом с собой хотя бы секунду, она начинала чувствовать себя одинокой. И поэтому сейчас она вдруг почувствовала себя несчастной.
Подавив тяжкий вздох, Серена направилась к лестнице и принялась взбираться на второй этаж.
Пытаясь хоть как-то избавиться от этого чувства, она уделила время больше обычного своей внешности. Приняв душ, она вместо повседневной одежды нарядилась в розовое с золотой отделкой платье в восточном стиле и уложила волосы на затылке, оставив две пряди свободно свисать вдоль лица. Немного пудры, чуть-чуть туши на ресницы, легкое прикосновение блеска к губам — и она была готова сразиться с Гидеоном.
Серена скорчила гримасу собственному отражению. Сразиться с Гидеоном? С какой стати это слово пришло ей на ум? Оно скорее уместно, когда думаешь о враге, а не о любовнике Да, ее воображение действительно что-то разыгралось.
Когда несколькими минутами позже Серена появилась на кухне, она уже отдавала себе отчет в том, что ее вычурный наряд — совершенно не к месту Гидеон окинул ее равнодушным взглядом и, засовывая в духовку французский хлеб, завернутый в фольгу, сообщил:
— Стейки почти готовы. Тебе осталось приготовить салат, а я вернусь через десять минут.
И с этими словами он вышел из кухни.
Серена, хмурясь, открыла дверцу холодильника и принялась вынимать оттуда овощи, чтобы приготовить салат Гидеон обратил на нее не больше внимания, чем на табуретку. Наверное, она уже наскучила ему Что ж, в ее распоряжении целый вечер, в течение которого она может попробовать сломать стену его равнодушия.
Серена посмотрела в окно, расположенное прямо над кухонной мойкой. По стеклу барабанили струи дождя, а в отдалении рокотал гром, возвещая, что очень скоро гроза доберется и сюда На улице почти совсем стемнело, и она с трудом различала за окном силуэты деревьев и кустарник, который злобно трепали порывы ветра Все словно сговорились! Вот и гроза — как нарочно нагрянула именно сейчас, чтобы омрачить три солнечных дня, наполненных покоем и радостью Серена почувствовала себя еще более несчастной. Во всем этом ей виделось нечто мистическое.
Гидеон задержался дольше чем на десять минут. Он появился в песочного цвета брюках, которые подчеркивали стройные линии его бедер, и кремовой рубашке с закатанными по локоть рукавами Влажные волосы были расчесаны с несвойственным для него тщанием Прямо как у маленького послушного мальчика, отметила про себя Серена, ощутив внезапный прилив нежности Однако когда он уселся за стол напротив нее и молча принялся за еду, она с тревогой заметила, что в угрюмом выражении его лица не было ничего детского — лишь серьезность и сосредоточенность зрелого мужчины.
