Осень и Ветер (СИ) - Субботина Айя (книги хорошего качества .txt) 📗
Я трясу головой, сбрасывая наваждение и ненужные мысли. Мне нельзя. Нам нельзя. Потому что как только желание реальной встречи станет слишком сильным, мы оба знаем — это станет концом.
— И знай, Осень — до тебя меня ни одна женщина не приглашала первой.
— Даже не знаю, радоваться мне или стыдиться.
— Думаю, взять с меня обещание, что в следующий раз наше свидание организовываю я.
Она издает странный, но очень милый звук удивления.
И в наш разговор вторгается посторонний шум параллельного вызова.
— Прости, Осень, мне звонят из больницы.
Работа, которую я очень люблю, сейчас просто пипец, так не вовремя.
Я рассчитываюсь за заказ, выхожу на улицу и осматриваюсь в поисках такси. Пару минут — и я уже в машине, набираю Осень.
— Прости, детка, но кино откладывается — у меня срочная операция.
А ведь я правда расстроен.
— Я не желаю тебе удачи, я помню, что нельзя, — говорит она.
— Ты не безнадежна, — подшучиваю я. — Напишу, когда освобожусь. И, Осень… Мне было очень хорошо сегодня с тобой.
— И мне с тобой, Ветер.
Нажать на иконку отбоя тяжело, как никогда.
[1] В этом эпизоде играет Alizbar — Last fallen leaf.
Глава шестнадцатая: Осень
— Вот, что у меня есть!
Маришка влетает в клуб впереди меня и сразу же бросается к Тане: официантке, которая как раз занята оформлением салфеток в виде бутонов цветов. Сегодня в клубе тематический вечер, и мне хочется, чтобы все прошло идеально. Обычно после таких мероприятий в соцсетях появляется целая куча положительных отзывов, а это всегда только на руку.
Среда. Я только что забрала Маришку с занятий танцами и на пути в клуб мы немного ограбили один магазин игрушек. Ничего не могу с собой поделать: я люблю ее баловать, и почти уверена, что буду баловать даже когда у моей Мышки уже появятся свои дети.
Таня, с моего молчаливого согласия, откладывает свое занятие и помогает Маришке забраться на стул. Дочка выкладывает одну за другой коробки, в которых очередная порция мини-мебели для ее кукольного домика. Точнее, домика, в котором живет семья игрушечных хомячков. Кажется, нам осталось оформить всего пару комнат, чтобы дом стал идеальным.
Я присаживаюсь за стойку, и бармен дает мне морковно-яблочный фреш. Такой же делает и для Маришки, но у дочери напиток с секретом: в нем есть кусочек тыквы. Сам по себе сок тыквы ребенка не заставить выпить, даже для меня он противный. Но в букете с морковкой и яблоком эту тыкву не найдет даже искушенный гурман.
Воскресенье с Ветром было идеальным, как бы ни странно это звучало.
И очень откровенным. В понедельник он написал, что я его луковица. Я, смеясь, спросила, что это за странный комплимент, а он в ответ написал: «Потому что многослойная». И чуть позже, вдогонку: «Увы, это не я такой умный, это цитата из Шрека». В общем, в понедельник я весь день пугала людей своими внезапными приступами смеха. Во вторник он был весь день занят на работе, а я занималась организацией и подготовкой сегодняшнего тематического вечера.
— Это для Буни, — говорит Маришка, вынимая из коробки крохотный, но очень детально сделанный комод. — Она будет рада.
Мой телефон вибрирует входящим сообщением от Ветра: «Я оставил кое-что для тебя в магазине «Этюд», детка. Надеюсь, тебе понравится. Прости, что не могу позвонить — вторые стуки не сплю и не факт, что буду спать сегодня».
Сердце подскакивает в груди и грохочет так громко, что я чуть не роняю бокал с соком. Почти наощупь опускаю его на столешницу, моргаю, перечитываю сообщение снова и снова. Он … что сделал? «Что там, Ветер?» — спрашиваю я, прекрасно понимая, как скупо звучит эта фраза в сравнении с целым взрывом эмоций в моей голове. «Там подарок, непонятливая Осень» — отвечает он через пару минут.
Подарок. Для меня.
Чувствую, как губы растягиваются в безумную улыбку.
«Ты сумасшедший, Ветер»
«А ты милая, Осень. Убежал, детка, скучай по мне»
— Ева Дмитриевна, там к вам пришли, — вырывает меня из нирваны охранник.
— Ко мне? Кто?
Это точно не Ян, потому что мы уже созвонились час назад и договорились вместе выпить кофе завтра в обед. Тогда же я собираюсь сказать ему, что у нас ничего не получится. И дело совсем не в Ветре. Дело в том, что невозможно строить отношения с мужчиной, который блекнет даже на фоне человека, которого я никогда не видела. Мы с Яном взрослые люди, он поймет.
— Сказал, что его зовут Андрей Орлов.
Почему я не удивлена? Решил, что мое нежелание отвечать на его звонки можно проигнорировать и снова прет напролом. Почему раньше, когда я была молодой и глупой, эта навязчивость была так притягательна, а сейчас мне хочется одного — чтобы Андрей оставил меня в покое. Сейчас меня от этой «настойчивости» тошнит.
— Выгнать его, Ева Дмитриевна?
— Нет, Кирилл, но я поговорю на улице.
Андрей стоит чуть в стороне от двери и мое появление отражается на его лице целой кучей эмоций, преимущественно не очень радужных. Вспоминая слова Ветра о том, что с мудаками надо грубо и по возможности сразу посылать. Почему-то хочется буквально последовать его совету и сказать Андрею, что он может идти прямо на три буквы. Наверное, выражение его лица в этот момент было бы просто феерическим. Еще бы, я же тихоня Ева, я не люблю мат и тем более не держу его в своем лексиконе.
— Если я не отвечаю на звонки, значит, мне нечего сказать, — говорю я без вступления.
В глубине души мне немного жаль его, если, конечно, все что Андрей говорил о болезни — правда. Кстати говоря, у меня есть возможность это выяснить, потому что доктор, к которому я его отправила, мой хороший знакомый и мне даже не придется уговаривать его поделиться информацией о том, приходил ли к нему Андрей и с каким именно диагнозом. Но это будет та самая грязь, в которую не хочется вступать не то, что двумя ногами, а даже кончиком носка. Поэтому без острой необходимости, я не буду ворошить это гнездо. Очень надеюсь, Андрей не вынудит меня отступить от своих принципов.
— Ты не сказала ни «да», ни «нет», — тоже переходит к делу Андрей. Он взвинчен и не очень трудится держать себя в руках. — Больше недели прошло, а я так и вишу в подвешенном состоянии. Ева, так нельзя. Это… бесчеловечно.
— Бесчеловечно было затаскивать в постель ту женщину, пока твоя жена лежала в больнице на сохранении, делая все, чтобы жизни ребенка ничего не угрожало. Ребенка, о котором ты не вспоминал почти пять лет.
Андрей морщится, проводит рукой по шее, как будто его нестерпимо мучает зудящая боль. Молчу, не имея ни малейшего желания форсировать этот бессмысленный разговор в том же тоне. Мы взрослые люди с общим печальным прошлым под глазурью из обиды. И если Андрею так хочется есть этот десерт в три горла — пожалуйста, но без меня. Если мы и будем разговаривать, то не так и не об этом.
— Ева, мне жаль. Мне правда жаль, что все так произошло.
Я ему не верю, потому что сожаление обычно высказывают каким-то другим тоном, а не с видом человека, который просто пытается сказать то, что, как он думает, повысит его шансы на достижение цели.
— Я не считаю нужным делать тебя частью жизни Марины, — говорю я спокойно. — Мне нужно было время, чтобы все обдумать и взвесить. Спасибо, что твой сегодняшний визит помог окончательно склонить чашу весов в сторону «нет».
— Что? — Он щурится, словно от яркого солнца и делает шаг ко мне.
Что-то в его поведении настораживает, и хоть за все пять лет, что мы были вместе, Андрей ни разу не позволял себе рукоприкладства, сейчас мне почему-то очень хочется прикрыться от него чем-то крепким.
— Ты все это время просто держала меня на коротком поводке, хоть давным-давно все решила?
— Ты не услышал, что я сказала, иначе бы не задавал дурацкие вопросы.
— Ничего не меняется, да, Ева? — вдруг взрывается Андрей. Вскидывает руки и с громким хлопком бьет себя по бедрам. Вот теперь я вижу, что он в самом деле похудел, потому что джинсы висят на нем довольно сильно. — Ты все и всегда решала в одно лицо и даже не считала нужным ставить меня в известность. Просто делала, что считала нужным, а я был красивым придатком твоей идеальной жизни по учебнику «Лучшая в мире семья».
