Чёртов мажор (СИ) - Левина Ксюша (е книги TXT) 📗
— Стоять! — резко обрываю я и ударяю Марка по груди. — Стой!
— Что?
— Сорян, но мне пора.
— Чего?
— Ничего. Я пошла. Зав… до завтра.
— Эй, ты же хочешь, я знаю!
— Много знаешь — мало спишь, или что-то в этом духе. Я пошла. Передерни на мою фотку, если невтерпеж! — я неожиданно трезвею и хочу быть убийственно грубой, чтобы отпугнуть от себя этого дикого пса.
— У меня нет твоей фотки, — сквозь стиснутые зубы шипит он, ударяя ладонями по коленям. Это было сказано язвительно и звучало как: «Да пошла ты к черту, сучка!»
Я не могу больше смотреть на него с тем загнанным ощущением возбуждения, я больше не его заложница. И мне почти легко, и плевать на ноющую боль между ног и колотящееся в груди сердце. Соблазн остаться велик, но я чувствую себя использованной, будто парень из бара утащил на ночь, обещая золотые горы. Будто я первокурсница, которую на спор соблазняет старшекурсник, и она знает это, но очень уж «гладко стелет» подонок.
Я хочу остаться.
Я хочу найти повод остаться.
Я хочу увидеть в глазах Марка реальное желание, а не простую похотливую игру. Даже не так — я вообще не хочу видеть никаких желаний, потому что знаю, что в скором времени получу штамп о разводе. Секс — это хорошо, но ненадолго. А меня заколебало быть инструментом для исполнения нужд, заколебало неловкое молчание в спальне. Внутри просыпается и зевает маленькая феминистка: “Это не то, что тебе нужно. Ты не для этого тут!”
— Я же твой муж.
Он откидывает голову назад, и на секунду я представляю его волосы длинными, гладкими и до тошноты сексуально падающими на лицо. Представляю его не взрослым мужиком, а тем мальчишкой, из которого я, конечно, уже выросла.
— Уже нет. Прости, но нет.
Только что я отчаянно пыталась быть грубой, но снова в голове, в груди и легких жгучая тоска, она размягчает мой голос, как солнце масло. Темнота с каждым моим шагом назад сгущается, и Марк тает в ней, луна освещает только одну сторону его лица. Он хмур и разочарован. Но в его взгляде нет отчаяния, нет раскаяния, только недоумение и холодность. Я знаю эти взгляды и выражения лица. Таким он бывал часто, в основном, когда из-под носа уходили удачные билеты на самолёт, когда новенькую машину царапали на парковке, когда побеждал соперник по гольфу или теннису, когда происходили все эти материальные финансовые кошмары, на которые я пожимала плечами. Сейчас я стала этим материальным, и Марку жаль, что я уйду. Но в целом ничего страшного, можно и ручником обойтись.
Обида топит, как цунами беззащитную деревушку. Ломает мои надежды, как соломенные лачужки нищих местных жителей. Катится по венам, как по улицам, разгоняя последних живых.
Он не воспылал чувствами. Он просто захотел красивую женщину.
— Я тебе не нужна, — усмехаюсь.
— Я тебя не помню! — он разводит руки в стороны, намекая, что это, в общем-то, вполне естественно.
— Вот как вспомнишь, так и трахнешь.
Я ухожу и быстро сбегаю по лестнице, чтобы скорее выйти во двор. Там вдыхаю полной грудью снова и снова, наполняясь воздухом и прогоняя запах Марка. Плеер остался в его квартире, но наушники почему-то в кармане — я по привычке их отсоединила, будто это телефон.
Ну и к лучшему!
Старая музыка мне уже явно не подходит.
Мне нужна новая музыка, новый муж и новые силы на новый период жизни.
Я бреду пешком до ближайшего ресторана, где заказываю ужасно дорогую тарелку том-яма. Он стоит столько, что варит его, должно быть сам Сиддхартха. Ужасное меню не вызывает никаких эмоций, алкоголя мне не хочется, травяные чаи стоят комом в глотке — надоели. Просто жду суп, упершись лбом в стол, и дышу медленно, успокоительно.
Я хочу тишины. Ресторан пустой, только вот музыка раздражающе современная и совсем не азиатская, в отличие от меню. Достаю телефон и решаю, что пора мне уже найти в себе меломанку «2019». Я хочу идти пешком и не думать о том, а как же оно было тогда. Только вот… не люблю я ничего.
Соня слушает чепуху, которую, в общем-то, разрешать ей не стоит. Радио — дичь, не могу выдержать и двадцати минут, пока еду в такси. Что я люблю?
Открываю «Яндекс. Музыку» и она предлагает детские песни и современные группы, которые мне не знакомы. «Контакт» не предлагает ничего, тот же плейлист, что был в плеере, и плюс минус пара песен. Достаю наушники — они старые и потрёпанные, шуршат и неприятно проваливаются на высоких нотах, дребезжат на басах. Предполагаю, что люблю хип-хоп, но не нахожу такую подборку, зато есть «танцевальное». Там куча разделов, наугад выбираю «Магию вокального транса» и включаю первый трек, который нисколько не цепляет. Увы. А дальше начинаю просто с сумасшедшей скоростью листать, уже на второй секунде понимая, что это точно не моё.
Иду в «Альтернативу», не вижу знакомых лиц, потом в «Инди» — и тут зависаю.
В «новинках» влюбляюсь в длинноволосого певца, сидящего в кресле под водой. Он поёт красивым увлекающим голосом под подвижную аранжировку, а на припеве меня почему-то прошибает необъяснимой ностальгией по тому, чего со мной даже не происходило. Этот Hozier уходит в подборку «Новая жизнь». Чуть позже я понимаю, что готова рыдать над его песней “Nina cried power”.
Нахожу «Kongos», понимаю, что «Panic at the disco и Jay Jay Johanson» все ещё выпускают новинки. «The Killers», которых я не особенно любила раньше, оказываются очень стоящей группой. Откапываю в похожих на похожее похожего «Larkin Poe и Nothing but thieves».
К тому моменту, когда тарелка с супом пустеет, у меня уже есть новый плейлист или, по крайней мере, уверенный список групп, которые я буду слушать, пока уши не свернутся в трубочки.
Выхожу из ресторана, и первой же песней выпадает «Sedated», от которой по коже бегут мурашки размером с мышей, и внутри что-то яростно печёт. Изжога или тоска — хрен знает.
Я хочу побыть одна, я хочу побыть с кем-то. Я хочу побыть одна в компании. По такому запросу можно пойти только нахер, пожалуй, но иду в другое проверенное место — на работу. Иногда Марк говорил, что из-за этого у нас все проблемы, а я в такие моменты только кивала и фыркала.
Я работаю в большом спортивном клубе. Он эксклюзивный и пытается погрузить посетительниц в атмосферу не то «Секса в большом городе», не то «Отчаянных домохозяек». Когда я пришла в это место впервые, была впечатлительной и ещё сидела на сериальной игле. Тогда мне показалось, что это чертова сказка. В нашем центре любая женщина от нуля до бесконечности лет может получить всё от медицинской помощи до «Маргариты». Тут есть кому сдать детей, есть где заняться своими волосами, кожей лица, телом. Тут танцуют под латиноамериканскую музыку с подтянутыми парнями бачату, тут плачут в баре, тут тратят большие деньги на маленькие радости.
И я тоже своего рода «радость». В моей студии тишина и покой, потому что на часах ночь, и работает только отельное крыло. Приехавшие на трёх- или семидневную СПА-программу бродят по лобби и сидят в стильном баре: кто-то во фруктовом, кто-то в алкогольном — в зависимости от величины проблем с мужем и плана занятий. А в студии тишина. В студии перекати-поле, не играет музыка, лежат на местах все вещи, не звучит мой голос. Панорамное остекление открывает вид на реку, и это всегда красиво — и зимой, и летом. Из этого окна никогда не видна грязь, тут не существует ничего нелицеприятного, и можно, ничего не делая, погрузиться в себя и рефлексировать до потери сознания. Я хочу рефлексировать.
— Ты че тут? — Ника всегда бесцеремонная и шумная. Она ни за что не дала бы остаться тут в одиночестве, но я надеялась до последнего, что проскочу незамеченной.
— Ничего. Расслабляюсь, рефлексирую.
— А-а-а, — тянет она и падает рядом.
Мне не нужно открывать глаза и смотреть на неё. Ника высокая, крепкая. У неё короткие и всегда помятые волосы, они такие тонкие, что даже чистые выглядят прилизанно. Нику это не беспокоит, она выше внешности и того, что о ней думают. У Ники крутые футболки, хоть на них и может оказаться неуместное пятно. У каждой её футболки есть история. Она не выбрасывает вещи, потому что зачастую это что-то культовое, на что она долго копила или просила кого-то это откуда-то привезти. Эту майку привезли из штатов, и ей уже семь лет, она фирменная и дико крутая, висит, обрисовывая косточки позвоночника. А эта футболка такого-то бренда, она свободная и бесформенная — на три размера больше, но там принт, который кто-то сделал для чего-то. Ника не сочетает цвета и носит, что хочет. У неё поясная сумка. У неё грубые спортивные сандалии. У неё крутые ботинки. У неё странный дорогой плащ. У неё есть мнение, и она его придерживается, пока не сменит.
