Никому не скажем (СИ) - Арро Агния (чтение книг .TXT, .FB2) 📗

Я ужасна. Боже, как же я ужасна!

— В комнату марш, — папа говорит таким тоном, что лучше бы кричал.

Не люблю, когда он такой. Стою на месте, впиваясь ногтями в свои ладони. Пусть уж лучше мне достанется, чем Зорину. Он не виноват в этой ситуации. Только я виновата. Натворила, дурочка.

— Стася, брысь к себе, я сказал! Разговор не для детских ушей.

— Да, папа! Я не маленькая уже! — топаю ногой.

— Вот как «не маленькая», — подчеркивает папа, — будешь под домашним арестом теперь. А начнешь спорить, отключу интернет и биологию свою будешь по книжкам учить, как мы в свое время. Брысь!

— Иди, — подталкивает в спину Август.

Сейчас еще Захар поднимется, и они его растерзают.

Не выдержав давления отца, разуваюсь, едва не свалившись на обувную полку, и прячусь в комнате, но дверь до конца не закрываю.

— Михаил Федорович, — начинает Зорин.

— Пойдем, на кухне поговорим.

Через полминуты становится тихо. До меня доносится только фоновый гул голосов. Хотя бы никто не кричит. Только это не успокаивает. В моем животе вместо бабочек разыгрался настоящий ураган. Все сводит внутри от стыда и волнения. Обещаю себе больше никогда в жизни так не делать.

Задела Захара, глупая? Кому хуже сделала? Хорошему парню и себе.

Входная дверь хлопает. Я на взводе вздрагиваю от этого звука как от выстрела и не выдержав напряжения выскакиваю к ним. Захар уже на кухне. Зло смотрит на Августа, сидящего за нашим столом. Зорин меня и замечает. Улыбается. Оглядываются отец и брат.

— Стася, да никто его не съест, — уже гораздо спокойнее говорит папа. — Иди в комнату. Дай мужчинам спокойно пообщаться.

— Ты обещаешь? — упрямо смотрю на родителя.

— Обещаю. Иди. А то в лицей завтра не проснешься.

Гроза миновала? Пока не верится.

Еще раз глянув на каждого из них, решаю все же послушно вернуться в комнату. Прислонившись спиной к двери, прислушиваюсь к каждому звуку. Все хорошо. Они просто разговаривают.

Папа провожает Августа. Сразу же стучится ко мне.

Хотела сделать вид, что сплю и не слышу, потом вспоминаю, что я взрослая, а они уж точно так поступать не должны. Открываю дверь.

— Значит так, — начинает он, сложив руки на мощной груди. — До конца недели никаких гулянок. Лицей, репетитор, дом. Поняла, за что?

— За то, что поздно вернулась? — виновато смотрю на папу.

— Нет. За то, что сбежала на свое свидание у меня за спиной, раз. За то, что никто из вас не удосужился взять трубку, два.

— Прости, что пришлось волноваться. Ты же был против свиданий. Только Захару разрешаешь, а я…

— Иди сюда, — папа притягивает меня к себе и крепко обнимает. — Я пытаюсь привыкнуть к тому, что ты взрослеешь, — целует меня в макушку. — Дай мне немножко времени с этим смириться. Не торопись.

— Мне так хочется, чтобы меня любили, — неожиданно признаюсь ему. — Как ты маму.

— У тебя будет еще лучше, моя девочка. Придет время, и ты встретишь сильного, достойного мужчину, способного дать тебе все самое важное: любовь, заботу, защиту. Ну все, — папа мягко отстраняет меня, положив ладони на плечи. — Закончили с лирикой. Укладывайся в кровать. Я утром Захара провожу и постараюсь отвезти тебя в лицей.

Папа уходит. Так тепло после разговора с ним. Вроде и поругал, но ведь за дело. Больше приятного сказал. Мне стало немного легче.

Вешаю в шкаф новое платье. Накидываю халатик и отправляюсь в душ, смывать с себя прошедший день. Долго стою под водой, стараясь принять правильное решение. Надо сказать Августу, что ничего кроме дружбы у нас не получится. Он поцеловал меня сегодня, а я не почувствовала ничего, кроме прикосновения. Когда целует Захар, мое сердце сходит с ума и кровь закипает. Я так ждала, что будет хотя бы половина от этих ощущений. Тогда у нас, возможно, был бы шанс. Но так бывает, наверное, только когда кого-то очень сильно любишь…

Завернувшись в полотенце, возвращаюсь к себе. На моей кровати сидит Захар. Ноги широко расставлены. Уперев локти в колени, пальцами крепко сжимает волосы, приподняв их от корней. Руки напряжены так, что под кожей видны жгуты мышц и толстые вены.

Ему вставать через три с половиной часа, а он еще не ложился.

Вспоминаю, что стою перед братом практически голая. Халат висит на плече. Надеваю его на влажное тело. Запахиваю поверх полотенца и делаю несколько шагов к Захару. Он поднимает голову. Смотрит на меня так, словно готовится прыгнуть с вышки. Дыхание перехватывает от этого взгляда и знакомо учащается пульс.

Каким бы не был хорошим Август, рядом с ним ничего похожего не происходит.

Меня кидает то в жар, то в холод. Мурашками покрываются даже те участки тела, где их по умолчанию быть не должно.

Брат поднимается. Я чувствую себя совсем маленькой в сравнении с ним. Он касается пальцами моей щеки. Грустно улыбается.

— Я люблю тебя, мышонок…

И мне кажется, это я прыгаю с вышки. Мне перестает хватать воздуха. Уши закладывает и давит на грудь, а впереди то ли ледяная вода, то ли чан с кипятком. Я еще лечу. Мне пока непонятно.

— Прости, что вел себя как придурок. Я сопротивлялся, но чувства оказались сильнее меня.

У моих бабочек съехала крыша. В животе стало невыносимо щекотно и горячо. Кажется, у них вечеринка. Сердце отсчитывает удары со скоростью вращения двигателя в машине Захара.

— Не молчи, пожалуйста. Мне очень нужно, чтобы ты что-то сказала. Меня сейчас разорвет на атомы, мышонок.

Он берет мою руку своей раненой и морщась от боли в опухших костяшках тянет к груди. У него за ребрами тоже грохочет. Я чувствую каждый мощный удар, прилетающий прямо мне в ладонь. И все, что я сейчас могу выдать:

— Поцелуй меня.

Слишком тихо…

— Что? — хрипло удивляется.

— Я не могу дышать…

У меня правда сильно кружится голова и темнеет в глазах.

— Поцелуй меня, пожалуйста, Захар, — приподнимаюсь на цыпочки на своих ватных ногах, и сама тянусь к его губам. — Пожалуйста, пока я не упала в обморок.

Глава 25

Захар

С ощущением, что я бухой, прикасаюсь к ее губам. Они прохладные несмотря на то, что в комнате тепло. Ловлю ртом ее выдох, и мышонок начинает оседать прямо в моих руках.

— Стась? Стась, ты чего? Эй!

На руках доношу до кровати. Укладываю, проверяю пульс. Шарю по карманам штанов, а телефон остался в спальне.

— Твою мать! Я сейчас, малыш.

Выскакиваю из ее комнаты, стучу к родителям.

— Отец, Стасе плохо! — ору через дверь и бегу к себе за мобильником.

И минуты не заняло. Возвращаюсь к ней. Следом входит отец и за ним перепуганная мама.

— Скорую вызови, — кидает мне. Сам прощупывает пульс, проверяет дыхание. — Приходи в себя, девочка. Приходи, — шепчет ей, растирая ушки, ладони. Распахивает халат, ослабляет полотенце на груди.

Мама нервно кусает губы, всеми силами удерживая себя на месте, чтобы не мешать сейчас отцу.

Дозваниваюсь до скорой, быстро отвечаю на вопросы врачей, говорю, что мы делаем самостоятельно. Теперь остается только ждать.

Ее красивые глазки медленно открываются. Мое сердце разгоняется с каждым взмахом ее ресниц. Не билось. Почти не дышал. Стася переводит мутный, ничего не понимающий взгляд на отца.

— Ну слава Богу, — он выдавливает из себя улыбку. — Все хорошо, детка, — гладит ее по волосам, — сейчас врач приедет. Захар, что случилось вообще? — поворачивает голову ко мне.

Отца сложно напугать. В силу профессии и прошлого с боевым опытом, он умеет сохранять холодную голову, но сейчас я увидел в его глазах страх. Страх родителя за своего ребенка. И кровь здесь вообще не при чем. Стася — его дочь. Она, наверное, даже чуть-чуть роднее, чем я. Во мне никогда не было ревности к такому отношению. Я просто отдаю себе отчет в том, что будет, когда отец узнает о «неуставных» чувствах его детей друг к другу.

— Захар! — требовательнее зовет отец.

А я задумался. Пытаюсь найти ответ на его вопрос.