Обжигающий лёд (СИ) - Леонова Светлана (книги онлайн .TXT, .FB2) 📗

Он поднял к ней озадаченный взгляд.

— Мои родители развелись, когда мне было семь. Сестре и того меньше. Он встретил другую женщину. Они и сейчас вместе, у них полноценная семья, дети…

— А ты не смог ему простить, — Маша даже не спрашивала, а просто констатировала.

— Я не мог простить ему слез матери и ее попытки поднять нас с сестрой, несмотря на то, что он платил за наши секции, обучение, одежду… Наверно, мне не хватало его самого.

— Ты был ребенком, а каждый ребенок хочет иметь и маму, и папу.

— Знаешь, я долго не мог объяснить себе, почему у одних детей есть все, а у других даже крохи нет. Почем его новые дети растут в полноценной семье, а мы должны довольствоваться редкими встречами. Почему они видят каждый день счастливые лица родителей, в то время как мы с сестрой как могли заполняли разбившийся мир матери. Ведь это же несправедливо.

— Есть дети, которые и этого не знают, — тихим, едва слышимым шепотом произнесла Маша. Слова давались ей тяжело, так как старые детские воспоминания откуда-то встрепенулись, поднялись белым пеплом. Ей вспомнилась та маленькая Маша, что осталась совершенно одна в огромном чужом мире, без поддержки родных, тех, кто был проводником во взрослую жизнь. Вспомнилось то отчаяние, когда новые родители отказались от нее и ей пришлось вновь вернуться в холодный и чужой детский дом. А потом как луч света среди тьмы появилась мама… Мама Эля. — Ты должен быть благодарен своей маме за то, что она свою нерастраченную любовь как могла отдавала вам.

Их молчание не могло разбить даже беспокойное движение вокруг. Люди сновали туда-сюда, куда-то спеша, рассматривая на ходу какие-то бумаги или пытаясь куда-то дозвониться. Суета, самая обычная для любой больницы, но их она не тревожила, наоборот, даже больше сближала.

— Теперь я знаю, в кого ты такая, — мягко улыбнулся Яр, и Маше показалось, что он с огромным трудом подавил в себе желание дотронуться до нее. И неожиданно поймала себя на мысли, что сама ждала этого прикосновения, а теперь даже расстроилась.

— Такая? В кого же?

— Ты так похожа на свою маму… С ней невероятно легко. И с тобой так же. С тобой я чувствую себя настоящим. Не нужно притворяться, быть лучше, что-то доказывать.

Маша смущенно опустила глаза, посмотрела на их сцепленные руки, а потом сделала то, чего не ожидала от себя — просто прижалась поближе и положила поверх его плеча голову. Ярослав не отстранился, не дернулся, словно этот жест был самым привычным для него на свете. Маша не видела, но готова была поклясться, что ощутила теплое дыхание его поверх своей макушки. Поцеловал?

— Я приемный ребенок в семье, — тихо констатировала она.

— Что? — Взгляд, полный удивления, обратился к ней, смущая и вгоняя в краску.

— Меня удочерили. Взяли из детского дома. И твои слова о том, что я похожа на маму… Поверь, они для меня дороже всего на свете.

Они оба пораженно молчали, осознавая ту степень откровения, с которой доверились друг другу несколько минут назад. Ни один из них еще не был столь открыт с кем-либо посторонним. Никому больше они не озвучивали свои переживания. И эта сокровенность тянула их друг к другу, ломая предубеждения и предвзятость. Они никуда не спешили, просто сидели вдвоем. Тихо обдумывая услышанное. И заново открывая для себя друг друга.

— Маш, что ты здесь делала сегодня? — Ей показалось, или в его голосе слышалось волнение?

— Мне сегодня сняли повязки и гипс, — она демонстративно вытянула ногу вперед, для наглядности повертев стопой.

— Это хорошо. Только не переусердствуй. Тебе сейчас вредны нагрузки. Даже долгие прогулки.

— Я постараюсь.

Черт возьми, ей была так приятна его забота. Маша зажмурилась и выдохнула, постаравшись собраться с мыслями. Чувствовать его рядом с собой, иметь возможность вот так просто прикоснуться, прижаться, положить голову на его крепкое плечо и разговаривать обо всем, что волновало, что было важно… Ей это нравилось. Как он сказал? Не нужно притворяться, быть нужным, что-то доказывать? Быть настоящим! Да, с ним она тоже ощущала себя настоящей. С ним ей не хотелось соответствовать заданным маркам, держать планку, чтобы заслужить одобрение или симпатию. Рядом с ним она просто позволяла себе расслабиться и действовать так, как хотелось душе.

— Маш, — тихо позвал Ярослав, но ладонь его при этом крепче сжала е руку, словно ища поддержки.

— Ммм, — отозвалась она, не желая разрушить хрупкое единение меж ними.

— Можно я попрошу тебя об одолжении?

— Можно, — ее губы тронула легкая улыбка.

— Я хочу, чтобы ты была там со мной.

Маша почувствовала, как сильно теперь его рука сжимала ее ладонь — Ярослав очень нервничал.

— Где?

— В отделении реабилитации.

Они оба, не сговариваясь, повернулись друг к другу, и Маша едва не задохнулась от той мольбы, что читалась в его глазах. Как же ему сейчас было трудно принять верное решение и остаться в ладу с самим собой. В этот самый момент этот бесстрашный игрок, которого все без исключения звали Смелым, боролся со своими страхами, решаясь сделать ответственный шаг. Но он и был смелым. Он наконец-то рискнул встретиться с теми демонами, что с детства терзали его израненную душу, и если ему нужна поддержка… она обязательно ему поможет. Кому как не ей знать, как важно, когда в тебя верят. Она тепло улыбнулась ему, и Ярослав понял все без слов.

Хоть Смеляков и переживал, его шаги были уверенными и твердыми. Он крепко держал Машу за руку, но все же постоянно оглядывался на нее, ища поддержки. И каждый раз она гладила большим пальцем его ладонь, подбадривая, и мягко улыбалась. Она рядом.

В холле возле палаты на скамейках напротив друг друга сидели две женщины. Они не разговаривали, даже не смотрели друг на друга, но Маша сразу же поняла, кем они были: мама Ярослава и новая жена его отца. Едва только молодые люди вошли в холл, они обе повернулись к ним. Ярослав запнулся и сбавил шаг. Сомневался. Маша крепче сжала его ладонь, прижалась всем телом к его руке и свободной рукой прикоснулась к его плечу, желая успокоить, но напряжение никуда не пропало, напротив, он весь подобрался, словно задеревенел.

— Все хорошо? — тихо спросила Маша, не на шутку перепугавшись за него.

— Да. Да. — Ярослав свободной рукой накрыл ее пальцы, легко гладившие тонкий свитер на плече. — Да. Все в порядке.

Его мама поднялась со своего места, торопливо подошла к ним и, заключив сына в объятия, заплакала. Присутствовать при этом Маше было крайне неловко, и она, осторожно освободив руку, отошла в сторону, чтобы не мешать. Нога сильно заныла — должно быть, Ярик был прав, ей нужно было отдыхать, поэтому девушка опустилась на свободное место, где еще недавно сидела его мама. Не вслушиваясь в тихую беседу сына и матери, она украдкой смотрела на ту женщину, ради которой Смеляков-старший ушел из первой семьи. Самая обычная женщина, не красотка модельной внешности, не сказать, что в большом достатке выросла и продолжала жить. Ярослав, конечно, был к ней предвзят, учитывая тот факт, что даже его мама сносила присутствие разлучницы в одном коридоре. Что ж, время рассудит, решила она про себя.

Когда Ярик подошел в сопровождении мамы, женщина напротив поднялась.

— Ярослав, — начала она и замолчала, не решаясь продолжить. Ярослав же молчал, как-то отрешенно глядя на нее. Она была ему не интересна, Маша поняла это по его пустому равнодушному взгляду. Так смотрят на любого незнакомого прохожего. Женщина собралась с духом и тихо произнесла лишь одно. — Спасибо. То, что ты сделал… Этого хватит и на операцию, и на дальнейшее лечение. Мы обязательно все вернем…

— Я не для вас это сделал, — холодно оборвал он ее, равнодушно наблюдая, как она осаживается, и давая понять, что ее благодарность ему ни к чему и знать ее он по-прежнему не желал. Но то, что он не озвучил, Маша поняла без слов: его поступок был сделан именно для отца. Потому что все еще любил его.

— Нас еще не пускают к нему, — сокрушенно произнесла мама. — Пока так сидим здесь и ждем новостей.