Салон мадам Кассандры, или Дневники начинающей ведьмы - Перевозчикова Юлия (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Наконец нам удалось найти более или менее свободный вагон, и мы, попрощавшись с Андрюшей, я по-дружески, а Катя нежно, сели. По вагону прошла тетка с сумкой-холодильником, зычно выкрикивая сорта мороженого. Мы взяли по сахарной трубочке. Электричка дернулась всем своим червеобразным телом, набитым до отказа желающими отдохнуть, и застучала колесами, медленно набирая темп.. Катька прищурила на меня болотный глаз:
– Ну, колись, подруга, насколько плохи твои дела. Колись, колись, я сегодня добрая, выслушаю.
Я подумала: вот случай рассказать Катерине все мои новости, накопившиеся за две последние недели.
И я стала рассказывать. И про сумасшедший вторник, когда в салоне появилась моя невестка Лена собственной персоной. И про бабушку-девочку, которая, как и Глашка, любит белоглазого журналиста, но применяет для своих любовных дел магию. И что наша честная Глафира попала к Татьяне под отворот, короче, все. Как быть с Глафирой, мы так и не решили. Говорить, не говорить? Никто не хотел ссориться с непредсказуемой, обидчивой Глашкой. Дорога за болтовней кажется короче, и вот уже Катерина позвонила Мельке, чтобы та встречала нас на платформе, а иначе – заблудимся. Когда мы приехали, Мелька еще не подошла, и я оставила Катерину дожидаться ее и сторожить вещи, а сама направилась в местный магазинчик, купить чего-нибудь вкусного. Катерина предупредила, что готовят на фестивале кришнаиты и чтобы я не вздумала покупать мясное. Застыдят. Когда я вернулась, Катерина с посвежевшей и румяной, как турецкое яблоко, Мелькой уже стояли на платформе. Вообще Мелания Кутузова загадочное создание. Начнем с имени. Однажды я спросила, почему ее так назвали, и Мелька со вздохом поведала, что в честь бабушкиной сестры и что ей еще повезло! Могли назвать Пульхерия. Мама настаивала, но отец воспротивился. Сказал: «Пожалей девочку!» И был прав. Мелания Кутузова – хоть сократить по-человечески можно – Меля. А вот если бы мама победила, что бы вышло? Пуля? Или Херя? С таким имечком в школу не ходи, сразу вешайся! Но это еще не все особенности Мельки, например, она очень странно реагирует на пребывание в лесу. И всегда одинаково. Сначала ее страшно колбасит, просто наизнанку выворачивает. Потом ей надо немного поспать минут пятнадцать, и заснуть она может под любым кустом. Просыпается бодрая и свежая как огурец и может маршировать по лесу долго, в любом направлении, не уставая. У меня всегда Мелька вызывает ассоциацию с каким-то лесным духом, который по недосмотру Лешего живет в городе, а когда попадает в родную стихию, после «небольшой ломки», снова становится «своим». Что-то определенно есть в ней колдовское, что есть в Александре Петровне или Татьяне. Не зря же Меланию называют ведьмой.
Мы двинулись к лагерю. Он располагался в лесу, на берегу небольшой мелководной речки. Живописное местечко! Хвойный лес, гористая неровная местность, высокие берега, разноцветные палатки, расположенные группами без всякой системы. Множество людей самого разного возраста, но больше молодых. На самой большой поляне стояла заботливо сложенная кем-то поленница. Здесь я увидела настоящий вигвам! Вокруг него происходило действо! Невысокий полноватый человек в костюме индейского вождя ходил по кругу, стучал в барабан и издавал пронзительные вопли. За ним гуськом ходили еще человек тридцать-сорок и дружно ему подвывали. Я дернула Мельку за рукав:
– Кто это?
– Это индеец Вапити.
– А что он делает?
– Не слышишь, что ли? Вопит! Тучи разгоняет.
– И что, у него получается?
– Конечно! Смотри, солнышко появилось! Может, посветит еще с полденечка!
И вправду, тучи немного развеяло ветром и в голубые оконца между облаков выглядывало солнышко. Оно золотило непокрытую Катькину голову и поднимало настроение.
– Эх, – сказала Мелания с сожалением, – мало народу, можно было бы дня на два погоду хорошую сделать!
– А кто такой этот Вапити?
– В обычной жизни не знаю, а так нормальный мужик. Настоящий индеец! Вигвам фестивалю подарил! Правда, он ему самому не больно-то нужен, потому что весь дырявый, но поляну украшает.
Мы шли по узкой тропинке, петлявшей между деревьев и палаток. Неожиданно нам навстречу из кустов вынырнули два веселых мужичка в ярких футболках.
– Привет, Аиша! – Они обратились к Мельке, здесь ее все называли ее сценическим именем. – Привет, девчонки! Вы куда? Приходите к нам! У нас в палатке есть местечко! Помедитируем! Тантрой займемся!
Мелька фыркнула и резонно заметила:
– У вас, мальчики, своих девчонок полно! С ними и медитируйте.
– А нам свои надоели! Мы свеженьких хотим!
– Хотеть не вредно, – отрезала Мелания и гордо прошествовала мимо, уводя нас с Катериной за собой, как послушных гусят.
– Кто это? Такие заводные? – спросила Катерина.
– Ошовцы. Вечно озабоченные. Ну надо же, свеженького захотелось! Щас! Отдыхайте, кролики!
– Ты что, их не любишь? – поинтересовалась я.
– Да нет. Они ничего ребята. Баню построили классную… Просто как бы тебе объяснить… Не мужики они… Эзотерики.
– А есть разница?
– Еще какая!
– И в чем она?
Ну, Саша, словами не объяснишь, сама скоро поймешь. Вот простой пример могу привести. Есть у нас поляна, на которую все приходят. Там поленница. Общая. Так вот, некоторые эзотерики, не будем показывать пальцами, хотя это йоги, – Мелька протянула это слово со вкусом, – дрова таскают с поляны, из общей поленницы. В лес за сухостоем не идут. И воду берут не из реки или родника, а из чайника. Тоже общего. В который я, например, сама воды наливаю. Их не допросишься. Да что я тебе говорю, сама увидишь.
Наконец мы пришли к палаткам Мелании и Глашки.
Жили они рядом, но не вместе. Несмотря на свою общительность, Мелька ужасная индивидуалистка. И палатка у нее одноместная. В принципе там мог бы поместиться еще один человек, но спать пришлось бы тесно прижавшись друг к другу. Если это не мужчина, с которым рай в шалаше, выспаться невозможно. А так как кругом, по мнению госпожи Кутузовой, были одни эзотерики, спала она одна. Из своей палатки выскочила Глафира. Тоже румяная и хорошенькая. Они помогли нам поставить наш с Катериной «вигвам». Мужчины, что обитали по соседству, наблюдали за нашими мытарствами с любопытством, но помощь не предлагали. Мы долго возились с колышками, палатка кривилась то влево, то вправо, наконец справились. Пока раскладывали вещи и устраивались, Мелания о чем-то сговаривалась в сторонке с симпатичным лысеющим блондином лет сорока, добродушным и круглолицым. Чем-то она его обнадежила, ее собеседник ушел совершенно счастливый. Подошла к нам:
– Девчонки, повезло! Зовут в баню! Собирайтесь!
– А здесь и баня есть?
– Не ори так! Я же говорила, ошовцы сделали. Туда не всех зовут.
– Ну, вроде как только тебя и звали, неудобно.
– Забудь это слово. Туда все так ходят. Приглашают одну, а приходят пятеро. Давайте, давайте быстрей! Бросайте шмотки и пошли.
– А что за баня-то?
– Секретная. Сейчас увидите. Раньше просто на куче камней целый день жгли костер, камни накалялись. Потом убирали угли, натягивали полиэтилен и приносили много папоротника. Бросали папоротник вокруг камней и еще вениками из него же хлестались! Сказка! Тело как новое! Но местные из вредности загадили камни, и ошовцы сделали баню под землей. Точнее, в самом береге реки.
– Ничего себе! Интересно, как это? – встряла Катерина.
– Интересно, так шевелись! Такого больше нигде нет.
Долго уговаривать нас не пришлось. Мы пробирались окольными путями, стараясь не привлекать к себе внимания, потому что Мелька велела вести себя тихо. Недалеко от условленного места Меланию поджидал тот самый лысеющий блондин, с которым она шепталась. Увидев, что нас четверо, дядька заметно огорчился. Потом присмотрелся к нашей живописной группе и немного повеселел. Все-таки как ни крути, а набор красавиц на любой вкус. Две кругленькие: Мелька и Глашка, две худые и длинненькие, Катерина и я. И по цвету волос тоже собралась полная гамма. Блондинка (Глафира), брюнетка (я), кудрявая с каштановыми волосами (Мелания) и огненно-рыжая (Катерина). Не потрогать – так насмотреться. Тем более, что мы не возражали. Любуйся! Мы разделись догола, сложили одежду под кустом, придавив камнем, и полезли в широкую нору, ведущую в баню. Ползли на четвереньках. Впереди маячил пухлый зад Мелании, своей летней белизной освещая дорогу. Внутри было уютно и светло, правда, тесновато, но так даже веселее. Свет падал из окна в «потолке», сделанного из прочного стекла. Само помещение оказалось почему-то восьмиугольным. Было сильно и «правильно» натоплено. В таком жару можно сидеть долго, не торопясь распаривая каждую клеточку. Дойдя до состояния вареных раков, мы с визгом вывалились из норы и шлепнулись в речку. Вода еще толком не прогрелась, но это делало удовольствие попасть из жаркой бани в холодную реку еще острее. Мы распластались, как лягушки, на камнях мелководья, и течение омывало наши разгоряченные розовые тела. Люди подтягивались на берег. Видимо, мы привлекали народ своими прелестями и визгом. Здесь, на фестивале существовало негласное правило для тех, кто приходит на пляж: «Можешь раздеться – раздевайся». Скоро компания голых нимф разрослась, и рядом с нами лежало уже около десятка тел. А на берегу прибавилось зрителей, но это никого не смущало. Когда мы набрызгались вволю и собрались вернуться в лагерь, из леса раздались рокочущие звуки барабана. Глафира с Меланией потащили нас на самое массовое местное мероприятие – «Танцы мира». На большой поляне собрались в кружок люди. Они пели и танцевали, образовав большой шумный хоровод. Он подхватил нас. Ничего сложного в этих «Танцах мира» не было, надо просто петь и плясать вместе со всеми. Получилось не сразу. Слова и мелодии менялись, но если удавалось поймать ритм – запоминались. Постепенно я втянулась. Руководила всем красивая женщина средних лет, русоволосая, голубоглазая, с громким, зычным голосом. Все называли ее странным для ее славянской внешности именем Зульфия. В женщине тоже чувствовалась сила, и немаленькая. Характер этой силы я уловить не смогла, но чувствовала, что именно с ее помощью Зульфия и ведет хоровод. К середине танца амулет Александры Петровны стал теплеть, к концу – нагрелся еще сильней. Удивительно! Никогда еще подарок мадам не проявлял себя так странно. Значит, я надела его не зря. Когда танец закончился и все бросились обниматься, символизируя этим единение, Катька сказала, что зверски устала и пойдет полежит. Странно. Катюнечку на моей памяти не могли свалить с ног три-четыре бессонные ночи, а никак не два часа танца. Может, перекупалась? Но я усталости не чувствовала и в сопровождении Глафиры и Мелании пошла бродить по лагерю, знакомиться с людьми, короче, тусоваться. На главной поляне, где происходили танцы, стоял щит, служивший доской объявлений. На нем вывешивалось расписание разных мероприятий: мастер-классов, групповых медитаций, тренингов. Психологические тренинги меня не прельстили, а вот на медитации и мастер-классы я решила сходить. Это оказалось ужасно занимательным! В одном месте учили играть на барабанах, в другом давали уроки русского кулачного боя, в третьем была двигательная медитация. Я так забегалась, что чуть не пропустила занятие по танцу живота. Давала его, естественно, Мелания. Она уже переоделась и звенела висюльками костюма. Мелька, нет, теперь уж точно Аиша, включила магнитофон, и полилась завораживающая восточная музыка. Я немедленно присоединилась. Подруга вела занятия совсем по-другому, чем в городе. Она не объясняла, как и что делать, а танцевала и подпевала себе, а люди вокруг нее медленно втягивались в танец. Казалось, из Аиши, а не из динамиков струилась мягкая мелодия, обволакивая и вовлекая. В своем звенящем ярком костюме Мелания была, как ни удивительно, совершенно к месту на этой большой лесной поляне. Она словно принесла с собой сказку. Казалось, северному лесу приятно, что на его поляну села экзотическая птица с далеких берегов Красного моря. Танец неспешно разрастался людьми, занимая все пространство поляны. Они плясали, кто правильно, кто неправильно, но от души! Мне казалось, я ощущаю вокруг вихри радости, упругие, как маленькие водовороты на мелководье, где мы плескались, выскочив из горячей ошовской баньки. Капризное солнце опять выглянуло, заиграло на яркой расшивке костюма и на лицах, стало еще веселей. Народ разошелся вовсю, как на хорошей восточной вечеринке!
