Стремительный (ЛП) - Джеймс Джемма (чтение книг txt) 📗

— Я не хотела этого, — всхлипнула я. — Я не хотела, клянусь. Я так облажалась, Райф, — унижение быстро и разрушительно захлестнуло меня, и я, издавая гортанные звуки, была близка к рвоте. Я боролась с ремнем, что держал мои руки. — Отпусти меня! Пожалуйста, мне нужно освободиться!

Так как он был занят тем, чтобы освободить мои руки, я положила свою голову ему на грудь и глубоко вдохнула, опять борясь с приступом.

— Как это вышло? — он произнес это опасно тихим тоном, и, когда двинулся назад, я хотела отступить, убежать. — Как я оказался замешан в этом?

— Я… я сделала аборт. Кто-то из клиники проболтался об этом. Отец услышал и остановил распространение истории, но он был таким злым, — мой голос надломился, и я уставилась на его накачанные плечи, мое лицо запылало еще больше. — Он перевернул все и вся, и жаждал узнать, с кем я спала. Тогда Зак указал пальцем на тебя. Он сказал, что ты изнасиловал меня. Сказал, что больше не может молчать об этом.

Молчание Райфа было удушающим, и когда я открыла глаза, чтобы посмотреть на его реакцию, его лицо выражало чувство предательства.

— Ты смирилась с ложью, — никаких вопросов, никакой интонации в его словах. Только холодная больная правда.

— Мне жаль, — сказала я, ком застрял у меня в горле. — Я не знала, что делать.

— А как насчет того, чтобы сказать гребаную правду?

Я дернулась, так как его ярость прошла сквозь меня.

— Я не могла.

— Не могла или не хотела?

Он наклонился над матрасом, руками удерживая вес, капли с него стекали на меня и на кровать.

— Не могла, — наши взгляды встретились. — Он сказал, что убьет тебя, если я не буду молчать.

Закрыв глаза, он опустил голову и выдохнул. Он будто задыхался и взрывался внутри из-за своей ярости. Его тело вдавливалось в меня, мы застыли в такой позе на несколько секунд, пока он не отскочил и не закричал, я была уверена, что его было слышно во всем доме. Он повернулся и врезал кулаком в стену, он бил снова и снова, пока из его костяшек не закапала кровь.

Восемнадцатая глава

Уничтоженный

Райф

Она умоляла меня остановиться, но я продолжал бить кулаком об твердую поверхность. Воспоминания мелькали в моей голове, словно в самом худшем фильме ужасов, только вместо меня она главная героиня. Зак удерживал ее, ломал, подавлял ее крики, вдалбливаясь в нее.

Картинка сменилась, и я мысленно вернулся обратно в тюрьму, полный гнева, все еще не в состоянии что-либо сделать, когда они по очереди трахали меня, а охранники просто позволяли этому происходить. Все это время я думал, что она просто безжалостно забросила меня туда, но не понимал, почему. Знание ничего не изменит, не принесет мне спокойствия и уж точно не освободит нас от наших грехов. Правда сделала только хуже, потому как она молча страдала, опасаясь за меня.

Я рискнул взглянуть на нее, пытаясь найти в ее лице скрытое лицемерие. Я лучше приму тот факт, что она опять соврала, чем признаю то, что она сказала правду. Все та же душераздирающая боль, которую я видел день за днем в зеркале в течение последних восьми лет, появилась на ее лице. Я не мог сопоставить Зака, которого я помнил, с тем человеком, которого она описывала. Мы были близки, конкурировали, но все равно были как братья, и обнаружить горький яд, бегущий по его венам, заставивший его ранить собственную сестру и угрожать мне… я не могу этого понять.

Я опустил окровавленный кулак, и это чудо, что моя рука не пострадала. Ее всхлип пронзил меня, когда я, шатаясь, шел в ванную, сердце билось так сильно, что казалось, оно вырвется из груди и упадет на пол. Открыв аптечку, я вытащил бинт и обмотал им руку, но мысленно все еще был в комнате вместе с ней, поглощенный волнами стыда, исходившими от нее.

Я не мог надышаться, особенно когда взглянул на ванну. Вода все еще доходила до краев, что напомнило мне о моем методе пыток. О том, что я сделал, чтобы узнать правду... теперь же, больше всего я хотел отменить все мои действия, дабы продолжать верить, что она была всего лишь избалованным ребенком. Обычным эгоистичным ребенком, который выкинул шутку, не задумываясь о последствиях.

С трудом сглотнув, я поднес травмированную руку к горлу, будто это могло уменьшить потребность в воздухе. Я должен был уйти отсюда на некоторое время, должен был держать свою голову прямо, прежде чем попытаться исправить все. Я почти смеялся. Как исправить столько лет боли и страданий?

Когда я вернулся в комнату, она пряталась под одеялом. Я надевал джинсы, когда ее взгляд прожег меня, испепеляя до самых костей.

— Куда ты идешь? — спросила она.

— На улицу.

Я пожал плечами, надел футболку и сбежал вниз из комнаты, опустошение начало просеиваться в ее взгляде. Ее крики последовали за мной вниз по лестнице, но я был не в том настроении, чтобы утешать ее, особенно когда я был ничем не лучше ее брата, не лучше мужчин, которые насиловали меня в тюрьме. Если бы я только смог остановиться и обдумать все это со всех сторон, отправив мою злость куда подальше, я бы обнаружил, что она была жертвой.

Я похитил девушку, которая в пятнадцать лет оказалась беспомощной в той ситуации, что ей навязали. Я наказал ее, не зная всей правды. Меня беспокоил даже не секс, так как она сама этого хотела. Это было все остальное — я был холодным и бессердечным ублюдком, который использовал ее страх против нее, уничтожил ее, и заставил чувствовать, будто она ничего не значит для меня.

Я вышел наружу, но не ушел далеко, будто невидимая линия очертила мне путь к дому, к ней. Я сжал челюсти от необходимости найти Зака и расчленить каждый кусочек его тела, но я не мог оставить ее одну, и меня осенило, что я не мог столкнуться с ним. Он думал, что она мертва.

Блядь.

Весь мир думал, что она мертва. Я сжал кулаки. Я забрал ее, и уже поздно отступать. Я не хотел отступать. Я хотел все в ней — ее боль и печаль, ее радости и триумфы, ее оргазмы и ее агонию, когда я держал ее в безвыходном положении. Но отпустить ее, это единственная правильная вещь, которую я могу сделать.

Я кинул быстрый взгляд на дом и замер. Она стояла в дверном проеме, глаза покраснели и преследовали меня, ее тело было обернуто моей простыней. Она только что призналась в том, что ее изнасиловал ее собственный брат, но я хотел сорвать эту простынь с нее и бросить на землю. Я вспомнил о том, как ее рот ублажал меня в ванной, и о том, что оргазма я так и не получил. Я крупно облажался.

Я пересек расстояние между нами, поднялся по ступенькам и прошел мимо нее. Она следовала за мной, когда я зашел в гостиную. Она робко подошла, словно боялась издать хоть звук. Упав на диван, я посмотрел на свою здоровую руку, пока больная была зажата между коленями. Она опустилась на пол и взяла мою раненую руку в свою ладонь. Мне кажется, неважно, что я делал с ней или что буду делать — я начинаю верить, что она не может выбросить меня из своего сердца.

Она размотала бинт и провела пальцами по моей опухшей руке.

— Больно?

— Ничего страшного.

— Мне жаль.

Я наклонил голову и взглянул на нее.

— Это не ты приставила мой кулак к стене.

— Я не о твоей руке говорю. А о твоем состоянии.

— Почему ты не сказала мне? — спросил я. Она подалась назад, опустив взгляд. Я схватил ее за руку и притянул ближе к себе. — Если бы я только знал, что он сделал с тобой.

— Это моя вина, не твоя.

— Это неважно, Алекс. Я собрал все, что случилось со мной в течение восьми лет, и выплеснул это на тебя, — моя душа была вся в дырах, каждая из них являлась вещью, которую я уже никогда не смогу вернуть. Похороны отца, первый год жизни моего сына, моя карьера, все ускользнуло от меня — все благодаря ревности Зака. Даже понимание того, что она жертва, не утолило мою жажду ранить ее, что превратило меня в самого худшего ублюдка в мире. — Я ранил тебя, — я смотрел на нее долго и тяжело, дабы она могла понять, что я облажался. — И все еще хочу сделать тебе больно, очень сильно.