Леди Генри - Стоун Джулия (первая книга .TXT) 📗
– Благодарю, Анри. Почту за честь называться вашей матерью. Мы с вами одного возраста и, наверное, одинаково смотрим на жизнь. По крайней мере, между нами не возникнет проблемы отцов и детей.
– Нет, дорогая Адель. Но, опасаюсь, возникнут осложнения иного рода, – сквозь зубы процедил Анри.
Даже в темноте – Джон мог поклясться в этом – лицо Анри было бледно, но это могло показаться и из-за сияния луны, призрачный свет которой все искажал.
– Вот как! Вы можете знать, что ожидает нас? Это опасное заблуждение, мой друг, ибо тайна сия сокрыта.
Но молодой граф не стал отвечать на эту колкость и даже не улыбнулся. Напротив, резко развернувшись к Адели, он пристально посмотрел на нее, возможно, надеясь смутить.
– Мама! – громко сказал подбежавший Ричард. – Посмотри, что я принес. Я исколол все пальцы, прежде чем добыл ее.
Мальчик держал влажный бутон белой розы на коротком стебле. От дорожки, по которой они медленно шли, вправо ответвлялась другая, усыпанная ракушечником. Именно она и вела в розовую галерею, тонкий аромат из которой смешивался с древесным духом и разливался в воздухе.
– Наклонись, пожалуйста, мама, я украшу твою прическу, – сказал маленький граф.
– Ты обладаешь вкусом, мой кумир, – ласково улыбнулась Адель, склоняясь, и подставляя темные волосы рукам ребенка.
Появление Ричарда прекратило двусмысленный диалог. Джон вздохнул с облегчением. Но когда подошел граф Генри с миссис Уиллис, и все общество направилось в темную ароматную аллею, Джон заметил, какой бешеной страстью сверкают глаза Анри. Под ногами скрипел ракушечник, колючие Кусты, подстриженные в виде шаров, обступили их. Дорожка стрелой уходила вглубь парка и растворялась в стволистой мгле. Прекрасная Адель шла под руку с Джоном, и молодой человек чувствовал запах ее волос, слушал ее спокойный голос – она рассказывала о Канне – и боялся потерять это мгновение, боялся не запомнить всю красоту и призрачность неожиданного подарка судьбы.
– О чем вы думаете? – вдруг спросила она.
– Ни о чем. Я слушаю вас. Я горд тем, что иду под руку с красивой женщиной. Я буду вспоминать об этом. И я этим горд, леди Адель, – повторил он.
Она своенравно вскинула подбородок, на губах ее – или ему показалось – мелькнула усмешка.
– Вы странный человек, Джон Готфрид, – тихо произнесла она. – И я даже могу сказать, в чем эта странность.
– Сделайте милость.
– Вы внушаете доверие. Невольно хочется быть ближе к вам. Вы, несомненно, сильная личность. Быть может, это звучит легкомысленно, ибо знаю я вас всего-то несколько часов. Но я сказала то, что хотела сказать. Хотя… – она наклонила набок голову и сложила на груди руки. – Хотя, я могу и ошибаться.
– В чем? Что я – личность?
– Не просто личность, а сильная личность, – внушительно поправила она. – Но не об этом речь. Стоит ли мне приближаться к вам? Вот вопрос, пока остающийся без ответа.
Джон так смутился, что не нашел что ответить. Сумерки сгустились, была уже настоящая темнота. Приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть лицо спутницы. Но она отвернулась, делая вид, что разглядывает розы, усеявшие куст, и Джон видел только такой же бутон в ее волосах и белое пятно ее лица и шеи. В эту минуту, смеясь, подошел лорд Генри и, обращаясь к жене, рассказал совсем анедоктичную ситуацию, связанную с его лондонской компанией. Обернувшись, Джон заметил, что приближается Анри под руку с мисс Уиллис и Габриэль, а перед ними на одной ноге, что-то выкрикивая, скачет Ричард, и понял, что в какой-то момент они отделились от общества. Этого не могли не заметить, и ситуация сложилась явно двусмысленная. «Так можно далеко зайти, – сказал он себе. – Ничего хорошего из этого не выйдет». И уже сейчас знал, что все предостережения разума – пустое. Он любит эту женщину, и в этом – истина.
– Мне нравятся эти розы, Энтони, – сказала Адель, обращаясь к мужу. – У них сильный, пьянящий аромат. Как они не похожи на твои сортовые цветы!
Граф, улыбаясь, предложил ей руку, и все, негромко беседуя, пошли по направлению к замку. Адель ласково отвечала на все расспросы мужа, но, поглядывая на залитую огнями террасу думала совсем о другом.
Уже утром за завтраком, щурясь от солнца, она сказала:
– Воистину приятно находиться среди любящих людей! Сегодня я проснулась и увидела, что спальня убрана цветами. Розы были повсюду, те розы… с колючего кустарника. Благодарю тебя, Энтони, милый.
Лорд Генри хлопнул себя по лбу.
– Ах я болван! – воскликнул он. – Мне следовало догадаться! Прости, но я не делал распоряжений.
Ни на кого не глядя, Анри осушил свой бокал и тут же наполнил снова.
ГЛАВА 10
Джон размышлял над тем, что произошло. Можно ли теперь что-либо поправить? Не раз он ругал себя за минуты слабости, допущенной даже не тогда, в парке, в первый вечер с Аделью, а раньше, гораздо раньше. На что он рассчитывал, проводя ночи перед ее портретом, мечтая о ней до утра? На то, что никогда не увидит ее? Что эта женщина так и останется фантомом, капризом художника? Но вот она здесь, хозяйка замка, что ему остается теперь? Как ни старался он избежать Адели, ему приходилось каждый день видеться с ней, и это причиняло ему боль. Красота Адели была соблазнительна, порочна, и сама она – высокомерная, капризная – оказалась для него сетью. Что он мог противопоставить ей? Вот такие женщины толкают на преступления, подумал Джон, и губы его искривила горькая усмешка.
Он негодовал на себя, мучительно пытаясь найти выход. Он даже подумывал о том, чтобы отказаться от места, потихоньку уехать, вырваться из капкана зависимости, страсти, которая – он знал – сулит ему только страдания. Он понимал, что слабеет, становится смешон. Например, вчера за обедом он дважды поймал ее задумчивый взгляд и почувствовал прилив желания, острого, унизительного. Только когда Адель отвернулась и спокойно заговорила с Габриэль, он незаметно вытер пот со лба и успокоил себя тем, что ее взгляд мог быть бессознательным.
Сегодня Джон ни разу не вышел в столовую. Сколько это может продолжаться? Работа – вот что его спасет. И Джон с головой ушел в дела бизнеса и воспитания Ричарда.
Наступила середина августа, но стояла все та же ясная сухая погода. Адель много гуляла и шутила, что пытается нагуляться на год вперед. Ее всюду сопровождал Анри. Прогулки по парку, конные прогулки, прогулки на автомобиле – молодой граф был готов на что угодно, лишь бы оказаться с нею. Джон знал, что по ночам Анри напивается в своей спальне. Он стал мрачен и болезненно раздражителен. Однажды он напился прямо в библиотеке, зацепился за край ковра и разбил бокал, разрезав при этом ладонь. Джону пришлось тащить его наверх.
– Анри, друг мой, вы здорово надрались.
– В драбадан, – подтвердил он.
– Ну, не то чтобы, а так, поддали.
– Ну, конечно.
– Надо бы взять себя в руки, – сказал Джон.
– Надо бы… Да, что и говорить…
Через минуту Анри сказал:
– Вам не кажется, дружище, что как-то долго мы лезем по этой лестнице? Тут и ступеней-то всего ничего, а вот поди ж ты!
Он щелкнул по носу статую самурая в боевом вооружении и засмеялся.
– Тс-с-с!
– Совершенно верно, дружище, тс-с-с! – он поднес к губам указательный палец.
У себя в комнате Анри сразу повалился на один из диванов. Джон наклонился и заглянул в его бледное отечное лицо.
– У вас неприятности, Анри? – спросил он. Молодой граф открыл глаза. Его красивое лицо исказила гримаса брезгливости.
– Неприятности! Да их у меня как у дурака фантиков! Хотя, какие там неприятности… Надо было бежать отсюда, и баста. То-то и оно… Бегите, дружище. Надеюсь, вы себе не враг, хотя, кто вас знает.
Джон осмотрел порез и попытался перевязать руку.
– Сам! – буркнул Анри.
– Вы могли перерезать вены, граф.
– Чепуха! На руке часы.
Джон помог Анри снять испачканную кровью рубашку. Молодой человек вдруг повалился набок и мгновенно уснул. Лицо его было бледным, даже какого-то землистого цвета, на лбу выступили капли пота. Джон прислушался: дышал он с хрипами. Готфрид какое-то время постоял, потирая подбородок, потом решительно вышел из комнаты.
