Голубая ива - Смит Дебора (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Гленда немного повеселела. Подозвав официанта, она шепнула Артемасу:
— Пожалуйста, поговори со мной, иначе я упаду лицом в тарелку.
Он засмеялся, взял чашку кофе, они шутливо чокнулись. Артемас уловил, что сенатор внимательно наблюдает за ними.
После обеда сенатор пригласил Артемаса в богато обставленный кабинет и плотно прикрыл дверь.
— Моя дочь от тебя без ума. — Он сунул в рот трубку и сверкнул золотым пламенем. Сквозь голубоватый дым сенатор внимательно следил за реакцией Артемаса.
Сенатор де Витт, типичный представитель государственного политика, всегда держался с достоинством. Седой суровый вдовец на протяжении многих лет сохранил безукоризненную репутацию, и немногочисленные слухи лишь добавляли шарма в обществе. Поговаривали, что он был фаворитом старушки дворянского рода.
Артемас подозревал, что много лет назад его бабушка и сенатор были больше чем друзья Его преданность ей в последние годы, эта платоническая верность!
Артемас тщательно взвесил свои слова:
— Думаю, Гленда — одна из самых честных и принципиальных девушек, которых я когда-либо встречал.
Сенатор поднял лохматые белые брови, поудобнее устраиваясь в кожаном кресле.
— Это дипломатичный ответ. Ты очень любезен с ней.
Он указал Артемасу на соседнее кресло. Коулбрук медленно и настороженно опустился.
— Я считаю ее своим другом. И вы ошибаетесь, если думаете, что моя любезность это всего-навсего жалость.
Сенатор положил трубку на стол и подался вперед, сверля Артемаса взглядом.
— Ты проделал огромную работу, спасая «Коулбрук чайна» от полного краха, но ее будущее далеко не безоблачно. Малейший удар в спину может свести на нет все твои старания.
Этот странный переход от Гленды к борьбе за сохранение «Коулбрук чайна» сбил Артемаса с толку.
— Конечно, я должен расширять производство, не ограничиваясь производством фарфора.
— Ты молод и до сих пор не женат. Соревнования за военные контракты очень жестоки, я мог бы поспособствовать твоему выживанию. Это не праздный разговор, Артемас, и если ты не осознаешь всей серьезности ситуации, то потеряешь все.
— К этому времени я смогу…
— Измучиться до смерти и понять, что усилия тщетны.
Сенатор устало взглянул на Артемаса.
— Я расстроил планы по меньшей мере десяти претендентов на руку моей дочери. Теперь я сам в весьма щекотливом положении: нашел достойного, но он ею не интересуется.
— Мне не безразлична Гленда, но я не хочу ее разочаровывать… давая обязательство, которое не могу выполнить.
Сенатор некоторое время посасывал трубку, в раздумье прищурив глаза.
— Ты не святой. Я знаю… проверял. Несколько месяцев здесь, год там — верные сведения. Насколько мне известно, все сводится к моногамии, ты прекращаешь отношения, как только женщины начинают чего-то требовать. Понятно, что ты стремишься к стабильности, и тебя не за что упрекнуть. По крайней мере ты честен.
— Я в ответе и за работу, и за своих братьев и сестер. Теперь вот еще и за новую компанию…
— «Тайплекс керамикс». — Сенатор улыбнулся, поигрывая трубкой. — Кто-нибудь менее щепетильный не преминул бы воспользоваться моим влиянием, чтобы получить военный контракт. Или выиграть его при помощи Гленды.
— Да, именно поэтому я ее избегаю.
— Моя дочь лишена многого, чего заслуживает.
Сенатор, сложив за спиной руки, подошел к камину. Его хмурое лицо в ярком пламени выглядело особенно изможденным.
— Ей было лишь девять лет, когда она потеряла мать. Диабет сделал ее замкнутой и скрытной. Доктор предупредил, что ей нельзя рожать, поскольку она слишком хрупкая.
Он в упор посмотрел на Артемаса.
— Я хочу, чтобы она имела все, что захочет, прежде… прежде чем она окончательно потеряет здоровье. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты был с ней. — Он сделал паузу, внимательно наблюдая за Артемасом. — Не надо так на меня смотреть, мой мальчик. Я был другом твоей бабушки, помогал ей, как мог, и она знала, что за благосклонность придется платить. Теперь это время пришло.
— Значит, я обязан заботиться о Гленде? Развлекать ее словно глупенькую?
— Да, пока будешь ей необходим, и она никогда не узнает правды. Будешь верен ей и любезен.
— Боже мой!
— Ты сказал, что она тебе небезразлична, ты уважаешь ее. Она, конечно, не красавица и не самая здоровая девушка в мире, к тому же не привлекает тебя… физически.
— Но разве этого не достаточно? Это несправедливо по отношению к ней…
— Что же плохого в том, что я забочусь о счастье дочери? Даже за твой счет? — Он покачал головой. — В конце концов ты ничего не теряешь. Случайная связь с женщинами, когда я предлагаю тебе все виды сотрудничества?! Уважаемая, восхитительная, образованная жена. Влиятельный тесть. Самое важное — будущее бизнеса, безопасность твоих братьев и сестер. Шанс осуществить мечты бабушки, ставшие твоими еще с детства.
Он сделал паузу, бросив на него холодный взгляд.
— У тебя есть шанс обрести сильного друга вместо сильного врага.
Артемас вскочил как ошпаренный, ярость и гордость ударили в голову. Сенатор тотчас мягко добавил:
— Ты мне должен, и в действительности у тебя нет выбора. Думаешь, достигнешь чего-нибудь без самопожертвования? Ошибаешься, Артемас! Ты не продаешь свою душу, мой мальчик, просто закладываешь. И настанет день, когда у тебя будут необходимые деньги и власть, чтобы выкупить ее.
Той ночью Артемас поздно вернулся в старое здание, которое переделывалось под новый центр компании. Над набережной вигела холодная январская луна. Его апартаменты располагались наверху, над лабиринтом офисов и конференц-залов. У Джеймса были свои апартаменты неподалеку, он тоже с головой ушел в работу. Касс и остальные все еще жили в старом кирпичном доме поблизости. Касс получила степень магистра гуманитарных наук, а близнецы посещали колледж: Майкл специализировался в психологии, Элизабет — в бизнесе. Джулия училась в средней школе. Артемас никогда не расскажет им, на что согласился сегодня вечером.
Спартанские апартаменты со скрипучим деревянным полом были обставлены собранной по магазинам семейной мебелью — не только потому, что он был экономным, а потому что любил ее. Он не раздеваясь плюхнулся на кровать, которая была не чем иным, как пружинным матрацем в простой металлической раме. Год назад он стал курить, чтобы скрасить бесконечную бумажную рутину. Пепел просыпался ему на грудь, коробка сигарет с фильтром валялась рядом. Он пил бурбон.
Набравшись как следует, он бросил последнюю сигарету и уткнулся в кипу писем, лежащих на столе.
Письмо Лили лежало сверху. Он поднес его ближе к свету, развернул, вглядываясь в аккуратный почерк. Ей уже было восемнадцать, она скопила деньги на колледж, собиралась углубленно изучать ботанику.
Когда еще он возвратится в Голубую Иву… За кого она выйдет замуж — если выйдет за кого-нибудь вообще? Он знал стремление Лили к независимости, ее планы насчет любимой старой фермы, и если бы она обратилась за советом или помощью, он бы не поскупился.
Тогда бы он не чувствовал вины. Теперь он воспринимал ее письмо как вежливые слова на бумаге какой-то незнакомки, чьи детские фантазии переплетались с его, чье восхищение и поддержку он ощущал с тех самых пор, когда впервые встретился с ней.
В ярости скомкав письмо, он бросил его в мусорное ведро. Она потеряла своего Терпеливого принца, а он не знал, как ей об этом сказать.
Они надели самое лучшее. На этот раз Зи не жаловалась на спину. Был солнечный субботний день, в воздухе разливались весенние ароматы. Миссис Маккензи, сидя за рулем грузовика, улыбнулась мужу. Он такой красивый в этом коричневом костюме, с новым галстуком, который она подарила ему в честь годовщины их свадьбы, ну вылитый Гари Купер! Он дотронулся до ее колена, точь-в-точь как много лет назад. Зи притворно возмутилась и улыбнулась Дрю.
Лили иногда подсмеивалась над родителями, застав их в обнимку перед камином, но всегда открыто гордилась ими. Гордилась тем, что после двадцатилетнего брака они все еще любят друг друга так сильно и трепетно. Они решили отпраздновать свою годовщину в Атланте, и дочь забронировала в отеле номер с горячей ванной.
