Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator" (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Прислушавшись, я обнаружила всю ту же тишину, и можно было сказать что мое одинокое пробуждение в пустующем пентхаусе уже стало традицией.
Стоя под тугими прохладными струями воды, я в очередной раз успокаивала свое воспаленное сознание, но оно неумолимо воссоздавало ярким коллажем картинки вчерашней ночи, от чего я зажмуривала глаза и краснела от стыда.
Мне казалось, что если я хоть немного изучу этого мужчину, узнаю о нем больше, мне станет понятно, почему с первого же дня и мои эмоции, и мое тело потянулись к этому человеку. Это состояние не поддавалось никакой логике, его нельзя было понять или проанализировать, отчего мне становилось страшно, будто я перестала контролировать свою суть, будто мои эмоции вступали в спор с моим разумом и доказывали свою правоту.
Я всегда считала, что мужчине можно довериться, если он проявил себя по отношению к тебе каким-то позитивным образом — сделал тебе добро, доказал, что ты ему не безразлична, показал свою преданность и дружбу — как это было у моих родителей. Но здесь же… мне никто ничего не доказывал, мне никто ничего не обещал, добра мне не делали, и однозначно меня не любили, но то, что происходило со мной в моменты сближения с этим человеком, то, как я, отвергая все постулаты разума, по наитию доверялась ему в самые интимные моменты, впоследствии повергало меня в страх, откровенный реальный страх. Этот диссонанс рушил всю систему моих ценностей и правильного видения жизни, которое я себе нарисовала, он выбивал почву из-под ног, и я чувствовала себя Алисой, летящей в пропасть.
И главное, время в решении этого непонятного жизненного уравнения мне совсем не помогало. Скорее наоборот — с каждым днем мои мысли становились все путанней, будто я увязала все глубже и глубже в зыбучих песках цвета стали.
Так и не придя ни к какому выводу, я тихо выдохнула и выключила воду в душевой — пора было начать еще один день в этой странной неизвестной мне реальности, где я не могла обрести гармонию с самой собой.
Сегодня был четверг, и я, дав себе обещание собственноручно проверять визиты отца к кардиологу, должна была позвонить в клинику, чтобы проконтролировать, приходил ли он вчера на прием, который я ему ранее назначила и оплатила.
Каждый день я, с неизбежностью летящего на меня локомотива, понимала, что времени до момента, когда у нас отберут дом, все меньше и меньше. Будучи не в состоянии что-либо изменить, я постаралась блокировать эти мысли, чтобы не изводить себя понапрасну, но они пульсирующей болью иногда прорывались наружу, словно кровоточащая рана, которую я тщетно пыталась забинтовать. Больше всего меня тревожило то, что я была совершенно беспомощной и не в состоянии помочь отцу. Все, что было в моих силах, я сделала, и других альтернатив спасти ситуацию за столько короткий срок попросту не существовало. На Барретта я не рассчитывала и даже не думала о нем, как об источнике помощи, в головном офисе банка в отсрочке мне отказали даже с отзывом денег из университета, влиятельных покровителей, которые могли бы договориться с банком у меня не было, и главное — может быть, узнай я об этих неприятностях хотя бы за пару месяцев, а не за неделю, я не стала бы пороть горячку и не ринулась бы делать такие глупости. А сейчас, когда до истечения срока оставалось несколько дней, я осознавала, что спасти нашу с отцом ситуацию могло только чудо, на которое я не надеялась.
В очередной раз заблокировав эту проблему в своем сознании, я нажала на вызов номера телефона клиники, уже настроившись на проблемы и здесь, но меня ждали хорошие новости — отец на прием все же приехал, успешно прошел пропущенную им процедуру, но главное — показатели кардиограммы, по словам мистера Томпсона, были в норме, и мне не о чем было волноваться.
“Дай Бог, чтобы сердце отца не подвело и после того, как у нас заберут дом”, - мысленно скрестила я пальцы, и все же от хороших новостей мое настроение улучшилось.
Я вертела в руках телефон, размышляя, стоит ли звонить отцу, но все же приняла решение до конца поездки на связь с ним не выходить — еще не хватало, чтобы он почувствовал мое подавленное настроение и начал переживать.
Ощущая ломоту и какое-то недомогание во всем теле, я решила прилечь. Несмотря на то, что я плотно позавтракала, я чувствовала себя какой-то опустошенной и уставшей — будто Барретт высосал, вытянул, выпил всю жизненную силу из меня, как энергетический вампир. Скорее всего, он им и был, потому что у меня не было желания даже пошевелить рукой, и весь день я решила провести в своей комнате, читая свою "Дженни". К тому же у меня и альтернативы другой не было — осознав, что до конца поездки меня не отпустят, мне ничего не оставалось, как ждать возвращения домой. Иногда у меня были мысли сбежать или устроить истерику, но я, вспомнив слова Барретта в ресторане “Sky Pacific”, реально осознавала, что своим сопротивлением и агрессией нарвусь только на насилие и большие неприятности от этого человека.
За весь день я лишь пару раз уловила звук лифта, нарушивший тишину апартаментов, — вероятно это был Дуглас с ланчем и обедом, от которых я отказалась из-за отсутствия аппетита, а после трех послышался шум пылесоса и суета убирающего в пентхаусе персонала. Чтобы меня не тревожили, я хотела закрыть свою комнату на ключ, но была удивлена, обнаружив, что мой замок не работает. Я напряглась в ожидании стука в дверь и общения с посторонними людьми, но, вопреки моим ожиданиям, горничные прошли мимо спальни, и меня не беспокоили, что не могло не радовать.
В течение дня я пыталась пару раз связаться Джули, но она трубку так и не взяла, вероятно замотавшись на работе, и я набрала ей сообщение:
“Как у тебя дела? Прости, я задерживаюсь в Нью-Йорке. Надеюсь Тигр не доставляет тебе много хлопот.”
Вечером в начале девятого послышался шум лифта и через некоторое время в мою комнату вошел Барретт — спокойной походкой, без стука, как к себе домой. Собственно, это и был его дом, но все же меня очень напрягало то, что он беспрепятственно нарушал границы моего личного пространства, будто я была его полноправной собственностью.
Он медленно подошел к моему креслу, где я сидела, и, просканировав мое лицо, тихо спросил:
— Ты почему с утра ничего не ела?
— Я была не голодна, — честно ответила я.
Мне хотелось добавить, что в неволе аппетит не развивается, но, понимая, что мои слова ничего для него значить не будут, промолчала.
Более ничего не сказав, он лишь прошелся равнодушным взглядом по моей комнате и поставил меня перед фактом:
— Одевайся. Через пятнадцать минут мы едем ужинать, — после чего такой же спокойной походкой вышел из спальни.
Но отведенного времени на сборы мне разумеется не хватило. Будучи от рождения копушей, как меня называл папа, я опоздала еще как минимум на пятнадцать минут, пока умывалась, пыталась собрать в ровный гладкий хвост свои непокорные пряди и натягивала свое новое платье. Посмотрев на себя в зеркало, я осталась довольна. Черное приталенное платье, чуть расклешенное к низу, длиной ниже колена, от фирмы Givenchy, сидело на мне хорошо — оно подчеркивало мою тонкую талию и скрывало объем моей попы. Правда, когда я увидела это платье на витрине, мой глаз зацепил скорее не фасон, а оригинальность — от подола взлетали ввысь вышитые шелком разноцветные маленькие бабочки, и долетая до закрытого лифа и короткого рукава удобно там усаживались, расправляя и демонстрируя свои красивые крылья.
В тон платью были и мои черные шелковые балетки с маленькими бантиком спереди. Правда, я совсем не подумала о сумке и теперь стояла с сотовым, расческой, малиновым блеском для губ и массой других вещей, не зная, куда все это положить. Так ничего и не придумав, я решила вернуть все обратно в свой кожаный черный рюкзак — по крайней мере по цвету он подходил.
Спустившись в фойе, я обнаружила полную тишину, и решила, что хозяин этого дома уехал ужинать без меня, чему я не очень и огорчилась — не любила я презентабельных ресторанов. Но внезапно в кабинете послышался голос Барретта, говорившего по телефону, а через несколько минут он и сам появился в фойе.
