Жизнь после Жары (СИ) - Стилл Оливия (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Да и вообще, думать о Салтыкове в этот прекрасный летний день было бы просто кощунством, поэтому Олива тряхнула головой, поспешив отогнать от себя тяжёлые воспоминания и, сбежав вслед за Яной и Настей к ручью, запела:
— Какой чудесный день!
Какой чудесный пень!
Какой чудесный я
И песенка моя, ля, ля, ля…
— Вот что значит — человека только что выпустили из психушки, — заметила Настя, обращаясь к Яне, — Иногда это бывает полезно…
Олива ничего не ответила и только погладила ладонью ствол ясеня и, прижавшись щекой к тёплой и шершавой коре дерева, закрыла глаза и блаженно заулыбалась.
— Не, ты глянь на неё — довольная, как майский пряник! — ехидно прокомментировала Яна, — А раньше-то что было — ёшки-матрёшки! И себе, и всем мозги повыкручивала со своим Салтыковым; что даже в Питере...
Настя толкнула Яну локтем в бок, чтобы та замолчала: воспоминания о Питере сейчас были для Оливы отнюдь некстати. Однако, она зря боялась; замечание Яны, вопреки всему, на блаженно-счастливом настроении Оливы никак не отразилось.
— С Салтыковым покончено раз и навсегда, — уверенно сказала Олива, — Его нет, и больше уж никогда не будет в моей жизни.
— Ой ли? — усомнилась Яна.
— С ним покончено, — повторила она, — Это был сон, тяжёлый, кошмарный сон; но он позади. Я теперь как будто родилась заново; я готова идти дальше. Я молодая, красивая, здоровая — у меня впереди вся жизнь! И я ещё буду счастлива; я знаю это.
Подруги Оливы, улыбаясь, переглянулись между собой.
— Стало быть, мстить ты ему больше не собираешься?
— Нет, — спокойно и кротко произнесла Олива, — Зачем? Пусть живёт.
И, сорвав по дороге ландыш, поднесла к лицу, рассматривая его нежные белые колокольчики и вдыхая их тонкий аромат с таким радостным удивлением, будто и впрямь вчера родилась.
«И почему я не видела, не понимала раньше всей этой благодати, а рушила и ломала всё на своём пути, и сама делала себя несчастною? — думала она, — Но теперь всё будет по-другому; не поздно ещё начать всё сначала и быть счастливой, независимо ни от кого и ни от чего...»
Глава 35
Обещание уничтожить роман «Жара в Архангельске» и закрыть свою страницу на Прозе.ру, данное доктору в психбольнице и друзьям по выходе из неё, Олива выполнила сразу же, как только оказалась дома. Кроме того, она поудаляла из интернета все свои блоги, в том числе и Живой Журнал, оставив свою страницу лишь «Вконтакте». Впрочем, она могла в любой момент и открыть свою авторскую страницу, а уж восстановить удалённое произведение на Прозе.ру вообще никаких трудов не составляло, и, может быть, поэтому Олива без колебаний там всё поудаляла и позакрывала.
«В конце концов, пусть пока будет так, — подумала она, — Может быть, когда-нибудь, лет через десять, когда всё это будет уже забыто и не так актуально, я восстановлю этот роман, но не теперь…»
Но вот как-то раз, когда Олива, коротая дома за компьютером пустой летний вечер, залезла в аську, ей неожиданно написал Кузька.
— Как твоя книга? — был практически первый его вопрос после стандартного приветствия.
— Книга?
— Ну да, книга. «Жара в Архангельске». Ты будешь её издавать?
— Издавать? — Олива даже стормозила, — Не знаю, не думала об этом пока… А ты читал?
— Читал, — сказал Кузька.
— Думаешь, её напечатают в издательстве?
— А почему нет? Попробуй, ты ничего не теряешь, — посоветовал он, — Только тебе эту книгу надо малёха проработать...
— А что, ты считаешь, она не доработана? — забеспокоилась Олива.
— Имхо. Идея хорошая, персонажи и диалоги прописаны живо, атмосферность, все дела. Единственное, воды много льёшь. Повторяешься. Опять же, много лишних эпизодов, которые можно было бы убрать за ненадобностью...
— Например?
— Например, беспредметный разговор Дениса с одногруппниками о футболе, игра Урбан Роадс, не имеющая к общей сюжетной линии никакого отношения… Потом, сцена, когда мы зимой спорили о предстоящих выборах: я говорил немного не то. Я сказал, что выборы ничего не решают, но не говорил при этом, что не надо ходить на выборы.
— Ну, насчёт выборов и всякой там политики тебе видней, конечно... — отвечала Олива, чувствуя себя несколько уязвлённой, — Но почему ты думаешь, что эпизод с игрой Урбан Роадс лишний?
— И не только этот эпизод, — сказал Кузька, — Понимаешь, в книгах, как и в фильмах, ничего не должно быть просто так, «шоб було». Всё должно иметь скрытый смысл, подтекст, быть частью одной логической цепочки. Грубо говоря — даже муха на подоконник не сядет, если в этом нет какого-то определённого посыла. А у тебя — три листа формата А4 с описанием поисков клада на Ламповом заводе и споров о том, где этот клад может быть. Но книга же не про это, верно? Единственное звено цепи в той главе про Урбан Роадс было то, что Салтыков перед началом игры узнал о приезде Оливы в Архангельск, но не захотел подавать виду, что ему это интересно. Всё! Дальше — лишнее. На этом можно было главу закончить. Добавить интриги — пусть читатель сам додумывает! А если рассусоливать и уводить не в ту степь, твои читатели заскучают, им станет тупо неинтересно. В книге должна быть определённая мысль, связанный с нею сюжет, и обязательно поворот, конфликт! И не просто конфликт на пустом месте ни к селу ни к городу, а опять же, как последствие какой-то большой ошибки или трагедии. А у тебя — «Салтыков, идиот, зачем положил банки с тушёнкой на пакеты с кетчупом!» Ну положил и положил. Как его это характеризует для данной книги? И при чём тут вообще какой-то кетчуп?
— Ну как это при чём — он же реально тогда так сделал, и весь кетчуп размазался по сумке с вещами!
— А последствия какие-то от этого были? Например, залитый кетчупом важный документ, от которого многое зависело?
— Не было...
— Тогда этот эпизод не нужен. Хотя, — добавил Кузька, — Так как он показывает истинное отношение Оливы к Салтыкову, что она его не любит, и поэтому он бесит её даже в мелочах, то ладно, оставляй... Но я бы убрал.
— Вот ты говоришь: убери то, убери это, — парировала Олива, — Так я могу так же и про Толстого сказать, и про Чехова с Достоевским. Взять вон «Анну Каренину» — там до кучи таких эпизодов! На две страницы описание того, как на террасе у Кити варили варенье. Тоже, скажешь, лишняк — при чём тут какое-то варенье?
— Дак ты и не ориентируйся на Толстого, это вообще пример того, как писать не надо, — усмехнулся Кузька, — Двадцать первый век на дворе, «высокий штиль» классиков устарел как Пентиум. У людей нынче другой формат мышления. Им нужна суть и движуха, а не вода.
— Слушай, ну, может, ты и прав... — подумав, сказала Олива.
— Реально, проработай. Перепрошей, так сказать. Воду слей, кое-какого креативчика добавь — и будет отличная весчь!
— То есть, ты считаешь, «Жару» стоит переписать и попробовать издать...
— Стопудово, — заверил её Кузька, — Книга-то годная. Если пропихнёшь её в массы, может статься, что ты срубишь на ней много бабла, а Архангельск прославишь так, что в него поедут туристы со всей России.
Глава 36
Голубые сумерки летней ночи медленно, но верно прорезались полоской света на востоке. За распахнутым настежь от духоты окном не было слышно ни людского гомона, ни шума машин; лишь в яблонях возле дома Оливы как оглашённые звенели птицы.
Олива устало откинулась на спинку стула, чтобы хоть немного дать отдых глазам от многочасового сидения перед мерцающим монитором. Шёл третий час ночи, но она и не думала ложиться. Она налила себе ещё кофе; впереди предстояло много работы. Идеи сыпались одна за другой; она еле успевала всё записывать. За ночь успела «перепрошить» пару-тройку глав, вставить новые части, убрать несколько ненужных длиннот. Ночью лучше всего работается; никто не дёргает, не отвлекает. А поспать можно и днём...
