Одна в толпе (СИ) - Крон Марта (читаем книги txt) 📗
Глава 17
АЛИСА.
Уже две минуты шокированно моргаю и смотрю на отёкшую физиономию Астахова напротив своего лица. Сначала даже не удивилась. Стыдно признаться, но всю ночь мне снился этот козлина. Поэтому открыв глаза и ощутив в своих волосах его руку, подумала, что сон продолжается и не сразу распознала подвох.
Знаете, что помогло прийти в себя?
Не менее обалдевший Ванька в дверях комнаты. Он с таким шумом ворвался и начал враждебно пыхтеть, что сон как рукой сняло.
И застыли мы оба с другом от шока, глядя на храпящего соседа, крепко сжимающего второй рукой мне ягодицу.
Неловкая ситуация.
Засыпала одна и в расстроенных чувствах, а проснулась с пятернёй на заднице и блаженной мордой Лёнечки.
Не трудно догадаться, кто за всем этим стоит, да?
Предугадав по перекошенному лицу Оконцева, что сейчас взлетим на воздух, сама оттолкнула Астахова на другой край кровати и заголосила ему на ухо:
— Ты что, шпала, совсем свою жизнь не ценишь?
Так старалась, а он лишь один глаз лениво разлепил.
— Ты родился глупым или у тебя рецидив? — взбесилась я, когда он слабо поморщился и засунул голову под подушку.
— Ты не в ту сторону тянешь. — прохрипел Ванька, смотря на то, как я пытаюсь забрать подушку. — Давай помогу. — стал приближаться к нам.
— Ещё шаг, Полкан, и я за себя не ручаюсь. — раздалось бурчание соседа. — Позвенел здесь цепями, теперь в будку иди.
— Да я тебя… — кинулся рывком в нашу сторону Оконцев, но Лёня ловко переместился, прикрывая одной рукой меня, а другую выставляя вперёд, на лету отпихивая Ваньку в другой угол спальни.
— Куда ты прёшь, паскуда, не видишь девчонка за моей спиной?! — заорал Астахов. — Не учили баб в мордобой не вмешивать?
На прыткость парня друг не среагировал, а вот слова до мозга дошли. Нахмурив брови, Ванька перевёл цепкий взгляд на меня.
— Что она тут делает? — тяжело дыша, спросил он.
Подобрала ноги и вжалась в изголовье кровати. Ну всё. Балбес теперь живьём с меня не слезет, пока не втолкует, что спать со всякими индюками не следует. Именно так он перед сном и выразился. А ещё добавил, что Астахова привлекает только моя невинность, а не сама я, за что был спихнут с кровати на пол и наказан до самого утра.
— Откуда мне знать? — оглянулся на моё растерянное лицо Леонид. — Видимо, не так уж ты хорош… в постели, что гномиха пробралась ночью ко мне.
Я прямо каждой клеточкой тела почувствовала, как крошится моё достоинство под осуждающим взглядом Вани.
— Пришла ко мне, сказала: «Подвинься, Астахов!» и внаглую устроилась на середине кровати. — возмущённо воскликнул Лёня. — Пришлось переварить гордость и уступить место развязной даме.
Такое ощущение, что объяснения больше для меня, чем для Оконцева.
— Ещё и живот мне наглаживала бесстыдница. — упрекнул сосед, плотно сжимая губы.
От стыда тут же залилась краской.
Ну точно. Весь сон пересчитывала кубики его пресса и пищала от восторга.
Ой мамочкиии. Надеюсь, хоть вслух ему об этом не сказала.
— Да, мне тоже понравилось. — закивал головой он, доводя меня до такой стадии возмущения, что даже волосы загорелись.
— Невеличка? — раскрыл рот Ванька, прожигая меня потрясённым взглядом.
Друг меня хорошо знает и мой вид он понимает без слов.
— Гномиха. — вызывающе поправил Астахов.
— Вообще-то я Алиса. — жёстко оборвала я. — И никому ничего объяснять не обязана. — собирая крохи самоуважения, встала с постели. — Завтрак через двадцать минут. — и не оборачиваясь, красная как рак, на негнущихся ногах, поступью королевы пошла топиться в ванной.
Срамота!
Заявилась к парню посреди ночи, чтобы от души полапать.
Лунатизмом раньше не страдала. Крепкий здоровый сон наше всё.
Но к такому меня жизнь не готовила.
Если такая чертовщина повторится, буду привязывать себя к тумбочке.
Мать моя женщина!
А что если… я так каждую ночь к парню шастала, поэтому дверь всегда открыта…
Включила кран, и умывшись холодной водой, взглянула на себя в отражении зеркала.
Вон глазюки какие хитрые!
Себя не обманешь!
Астахов, чтоб его, вылез из моей фантазии и собрался воплощать запретное в жизни.
Хорошо, что Ванька приехал. Будет сдерживать мои тёмные желания и тянуть за шиворот, если я решу нырнуть на дно порочных мыслей.
Треснет по губам, если начну горланить: «…и целуй меня везде, восемнадцать мне уже!»
Так засмотрелась на свою коварную улыбку, что не сразу услышала настойчивый стук в дверь.
Оконцев пришёл намылить мне шею…
Бездумно щёлкнула замком и разрешила войти.
Вот блин!
В ванную без промедления ворвался Лёнечка и по его горящим глазам, полагаю, будем сейчас делать более интересное дело, чем чистить засоры в трубах.
— Ничего не хочешь сказать? — скрестил руки на груди и облокотился об угол раковины Астахов.
— Нет. — покосилась на выход.
— Даже это? — дотронулся до моей пунцовой щеки и провёл по ней подушечкой большого пальца.
Затаила дыхание, боясь сделать лишнее движение под его пристальным взглядом.
— Ты из-за чего больше переживаешь, Алис, что он застукал или из-за того, что сама пришла ко мне? — еле ощутимая дорожка пальцами по подбородку и шее, и обратно к моим губам.
— Второе. — честно ответила я, впитывая нежные касания.
Трепетное отношение Лёни всегда вводит в лёгкий ступор. Привычнее слушать ор и оскорбления.
— Чем больше ты сопротивляешься чему-то, тем сильнее оно обезоруживает… — туманно изрёк он, завороженно следя за потоком мурашек на моей коже.
— Давай без возвышенных фраз… — запротестовала я, не желая быть такой предсказуемой. — С похмелья на философию потянуло?
— Может заключим ещё одну сделку? — сипло произнёс парень вместо ответа, чуть надавливая на мою нижнюю губу и не скрывая откровенного взгляда.
— Уже достаточно с нас, тебе не кажется? — моё дыхание против воли участилось.
— Зачем останавливаться, если от этого только лучше? Уверен, тебя заинтересует моё предложение…
— Какое? — поддалась его натиску, лишь бы не прекращал сводить с ума прикосновениями. Руки Лёни уже вовсю перебрались на мои ключицы, оттягивая края футболки, обнажая плечи, а я всё стою как статуя и поглощаю новые ощущения как под гипнозом.
Смотря в мужские глаза, блуждающие по моей оголённой коже, я вижу, как они теряют свою ясность и их заволакивает дымка. Меня застаёт врасплох лёгкое головокружение, когда потянув на себя, Астахов подносит мою руку к своему лицу и проводит носом дорожку от ладони до впадинки на сгибе локтя. А когда его губы в этом месте оставляют мягкий поцелуй на каждой венке, моё сердце само по себе замирает.
Как называют людей, у которых раздвоение личности?
Это я не про Лёню сейчас.
А про себя.
Будто открылось второе дыхание и на свободу вырвалась другая Алиса. Та, что до безумия хочет забыть обо всём и ответить на эту нежность взаимностью. Та, что знает, как вести себя в такой ситуации и смело показать свои эмоции. Та, что скажет Астахову о своих потаённых мыслях, а точнее о том, что он единственный из всех, кто смог затронуть до самой глубины и беззастенчиво сыграть на струнах души.
Да, такая Алиса тоже существует и сейчас она рвётся наружу, но я из последних сил не пускаю.
Не даю ей возможности обнаружить себя, чтобы Астахов не использовал её и не обидел.
Держу эмоции в узде и лишь в одном проявляю слабость.
Разрешаю…
Изучать меня.
А как раз это он и проворачивает.
Ищет в прикосновениях отголосок, пробирается через кожу, считывает взгляд, прислушивается к стуку сердца.
Зачем ему это?
Что он получит, если узнает, что насыщает меня наслаждением?
Как поступит, если поймёт, что не только моё тело откликается на него, но и внутри что-то расцветает.
Каждый раз, когда он смотрит, как сейчас. Когда сам забывается, приближается и вдыхает запах. Когда от удовольствия закрывает глаза и замирает, извлекая из такой мелочи, как прикосновение губами к едва заметной родинке на моей шее, самое что ни на есть чувство удовлетворения. В такой момент мне кажется, что и Астахова на самом деле двое и сейчас он показывает себя настоящего. Что на короткий миг передо мной такой же скрытый ото всех облик легкоранимого Лёни. Которого он прячет за бронёй из ледяного отчуждения.
