Сладкоречивый незнакомец - Клейпас Лиза (читать книги TXT) 📗
Глава 10
Несколько следующих дней я обзванивала всех моих друзей, чтобы рассказать им о случившемся. Казалось, я раз сто повторила историю о неожиданном ребенке моей сестры, пока у меня не получилась хорошо отредактированная версия. Хотя большинство меня поддерживали, некоторые, как Стейси, были недовольны тем, что я решила остаться в Хьюстоне. Я испытывала вину, зная, что на долю Дэна достается множество звонков и комментариев. Казалось, мнения наших друзей разделились по половому признаку. Женщины заявляли, что, конечно же, у меня нет иного выбора, кроме как заботиться о Люке, тогда как мужчинам было намного ближе решение Дэна не брать на себя ответственность за ребенка, к которому он не имел никакого отношения.
Само собой разумеется, некоторые из разговоров плавно переходили в референдум на тему должна ли я заставить Дэна жениться на мне теперь, так как ситуация к этому весьма располагает.
— Да чем располагает-то? — спросила я Луизу, личного тренера, чей муж — Кен — работал парамедиком в Лайк Тревис, — Даже если бы Дэйн женился на мне, он по-прежнему не хотел бы детей.
— Но он должен был бы помочь тебе с Люком, — ответила Луиза. — Я имею в виду, что в таких обстоятельствах человек не может взять и просто-напросто выгнать жену из дому.
— Конечно, он не выгнал меня, — сказала я, защищаясь. — Но я никогда не смогла бы принуждать Дэйна, только лишь потому, что мы женаты, делать то, что он не хочет. Он имеет право на собственный выбор.
— Это смехотворно, — ответила Луиза. — Единственный способ заставить их жениться, это лишить всякого выбора. И, в результате, они счастливы.
— Счастливы?
— Точно.
— Получается, брак лишает выбора и нас?
— Нет, брак дает нам намного больше выбора, и, к тому же, безопасность. Вот почему женщины намного больше хотят выйти замуж, чем мужчины жениться.
Я была озадачена взглядами Луизы на брак. Я подумала, что брак может превратиться в циничное соглашение, если из этого уравнения исключить любовь. В конечном счете, он все равно разрушится, как кирпичная стена, возведенная без раствора.
Преодолевая себя, я позвонила матери, чтобы сообщить ей свежие новости о Таре, о ребенке, и о том, что я на некоторое время осталась в Хьюстоне, чтобы помочь ей.
— После всех тех лет, которые ты прожила невесть где, сбежав из Остина, — ответила она мне, — ты не имеешь никакого права жаловаться.
— А я и не жалуюсь. И вовсе я не сбегала. Я работала и училась, и…
— Это наркотики, да? Тара вовсе не невинна. Она втянулась в эту гламурную жизнь с ее богатенькими дружками… Вся эта кокаиновая пыль, витающая вокруг, вероятно, она случайно вдохнула раз, другой, а потом…
— Мама, нельзя вдыхать бывший в употреблении кокаин.
— Значит, на нее надавили, — резко ответила мать, — Ты и понятия не имеешь, что значит быть красивой. И какие проблемы это может это навлечь.
— Тут ты права, этого я действительно не знаю. Но я совершенно уверена, что Тара наркотики не принимала.
— Возможно, она хотела только привлечь внимание. Можешь быть уверена, она знает, что я не ни цента не заплачу за ее трехмесячный отпуск. И, позволь заметить, что я нуждаюсь в отпуске более чем кто-либо. Все эти стрессы совершенно подкосили меня. И почему никто не подумал о том, чтобы послать меня на спа?
— Мама, никто и не ожидает, что ты заплатишь.
— А кто заплатит?
— Пока не знаю. Сейчас нужно сконцентрироваться на том, чтобы помочь Таре поправиться. И позаботиться о Люке. Мы с ним сейчас в миленькой меблированной квартирке.
— Где это?
— О, где-то в районе окружной дороги. Так, ничего особенного. — Я подавила смешок, оглядев роскошное окружение. Узнай она, что я проживаю на 1800 Мэйн, она была бы здесь спустя полчаса. — Здесь нужно кое-что сделать. Не хочешь помочь? Может быть, завтра…
— Я бы, конечно, хотела, — поспешно ответила она, — но не могу. Я сейчас занята. Тебе придется обходиться самой, Элла.
— Ладно. Но, может быть, ты как-нибудь заглянешь к Люку? Думаю, ты хотела бы побыть с ним.
— Да… Но мой бой-френд предпочитает заезжать ко мне неожиданно. А мне бы не хотелось, чтобы он видел ребенка. Я позвоню тебе, когда буду свободна.
Когда я позвонила Лизе и рассказала ей, что остановилась в квартире на 1800 Мэйн, она была очень впечатлена и ужасно заинтригована.
— Как тебе это удалось? Ты, что, спишь с Джеком или с кем-нибудь еще?
— Конечно, нет! — оскорбилась я. — Могла бы знать меня получше!
— Ладно, думаю, это просто фантастика, что Тревисы позволили тебе остановиться в таком месте. Хотя, полагаю, у них столько денег, что они могут позволить себе делать красивые жесты. Для них это вообще капля в море.
Кто мне больше всех помог, так это Хевен Тревис. И не только в эмоциональном, но и практическом плане. Она давала полезные советы по организации нашей жизни, подсказала, где можно найти необходимые вещи, и даже порекомендовала приходящую няню, которая нравилась ее невестке.
Хевен никого не осуждала и не лезла ни в чьи дела. Она умела выслушать, и обладала прекрасным чувством юмора. С ней я чувствовала себя свободно, почти так же свободно, как со Стейси, а это о чем-то говорило. Мне подумалось, что людям, которые потеряли с кем-то связь и не могут рассчитывать на их поддержку, жизнь порой восполняет эту потерю, сведя их в нужное время с нужным человеком.
Как-то мы вместе пообедали, а потом купили всякие детские припасы, и пару раз погуляли утром, пока было не слишком жарко. Осторожно обменявшись некоторыми историями из наших жизней, мы сразу же обнаружили, что у нас с ней возникли те редкие дружеские отношения, которые позволяют немедленно все понять. Хотя Хевен не особенно распространялась о своем неудавшемся браке, она дала понять, что речь идет о насилии. Я понимала, что ей пришлось проявить немалую храбрость, чтобы оставить те отношения в прошлом и начать строить жизнь заново, и что процесс обретения себя будет длительным.
Брак, в котором было насилие, отдалил Хевен от ее старых друзей. Кто-то испытывал неловкость, столкнувшись с подобной проблемой, другие задавались вопросом, а что она сделала, что привело к таким последствиям. Были и те, кто вообще не верил ей, считая, что богатая женщина не может подвергнуться жестокому обращению. Как будто деньги были щитом против любого насилия или безобразия.
— Некоторые у меня за спиной говорили, что если муж меня поколачивал, то, очевидно, я сама этого хотела, — сказала Хевен.
Мы молчали под громыхание колес прогулочной коляски по тротуару. Хотя верно утверждение, Хьюстон это не город пешеходов, в нем все-таки есть районы, где приятно гулять, особенно Райс Виладж с его тенистыми деревьями. Мы проходили мимо магазина электротоваров, бутиков, ресторанов и клубов, салонов. И магазина детских товаров, от цен в котором кружилась голова. Просто невероятно, сколько можно потратить на детскую одежду.
Обдумывая то, в чем Хевен только что призналась, я жалела, что не могу придумать ничего утешительного. Я могла только сказать, что я верю ей.
— Людей пугает мысль о том, что они беспричинно могут пострадать или подвергнуться насилию, — сказала я, — и поэтому они считают, что, так или иначе, причина была в тебе самой, и тем самым уверяют себя в том, что уж они-то безопасности.
Хевен кивнула:
— Но я считаю, что куда страшнее, когда родители поступают так со своим ребенком. Потому что ребенок думает, что он или она, заслуживает подобное обращение, и всю жизнь несет это чувство вины.
— Это проблема Тары.
Она проницательно взглянула на меня.
— Но не твоя?
Я неловко пожала плечами.
— У меня было несколько лет, чтобы поработать над этим. Думаю, я свела все к приемлемым масштабам. Я уже не так беспокоюсь, как раньше. С другой стороны… у меня проблемы с привязанностью. Я с трудом сближаюсь с людьми.
— Но ты привязалась к Люку, — заметила она, — И всего за пару дней. Правильно?
