Карьеристки - Бэгшоу Луиза (лучшие книги txt) 📗
Конечно, в случае удачи от группы можно получить шесть-семь миллионов. Так что расходы на режиссера не такие уж неразумные.
Но «Атомик масс» — маленькая, никому не известная группа, впервые подписавшая контракт, за душой — ничего. А бюджет Ровены — сто тысяч долларов.
Итак, мечты о Кребсе — шутка.
«Но Господь всемогущий! Что я делаю здесь, — думала она, стягивая волосы в хвост, пытаясь казаться спокойной, будто всю жизнь только тем и занимается, что летает в Нью-Йорк бизнес-классом. — И что я ему скажу? Сто пятьдесят тысяч долларов? Да он расхохочется в лицо! А может, его головорезы сломают мне ребро, вышвыривая на тротуар. Но таков Джошуа Оберман! Если старику нравилась идея — она ему действительно нравилась».
— Так ты думаешь, именно Кребс должен стать режиссером записи «Атомик масс»? — спросил он свою протеже.
— Конечно, — улыбнулась Ровена. Она похлопала по своему магнитофону с гордостью мамаши. — Отличной группе нужен и отличный режиссер. Как только у меня появится лишний миллион, мы наймем Кребса.
Оберман встал и бесшумно, как пантера, стал ходить по ковру в кабинете.
— Вообще-то я давно знаю Майкла, — признался он, — был одним из первых его заказчиков, в семьдесят четвертом. Он с тобой встретится, если я его попрошу.
— Джош, вы шутите, — сказала Ровена. — Он стоит в десять раз больше, чем позволяет наш бюджет.
— Мы можем предложить ему сто пятьдесят тысяч долларов, — ответил Оберман с беспечной щедростью.
— Но вы должны быть…
— Никаких «но», — уверенно заявил Оберман. — Ты летишь в Нью-Йорк, везешь запись, встречаешься с ним. Если ему понравится, он сделает и за такие деньги. А потом, раскрутить группу с нуля — это может увлечь Майкла, он способен на риск. Я попрошу его заказать тебе машину и разрешаю заказать машину отсюда.
— Босс, вы не в своем уме. Ничего не получится, ни за что и никогда.
Оберман странно посмотрел на нее:
— «Атомик масс» — твоя группа, Ровена. Сделай так, чтобы получилось.
— Мадам, я могу взять ваш бокал? — спросил красивый стюард с легким американским акцентом. — Через несколько минут мы приземляемся.
— Спасибо. — Погруженная в свои мысли, Ровена вздрогнула от неожиданности.
«Боже, так это все на самом деле. Я впервые лечу в Нью-Йорк. Чтобы попытаться заключить сделку с суперрежиссером. Персонально. Самостоятельно».
Так вот она, смотри! Статуя Свободы!
— О Боже! — воскликнули вслух Ровена.
Никогда в жизни она так сильно не нервничала.
— А по какому вы делу? — приятным голосом спросил таможенник. Не потому, что это имело значение. Девушка не контрабандистка, не везет наркотики, не связана с криминальным миром, не из числа незаконных эмигрантов, но задавая ей вопросы, он мог полюбоваться длинными стройными ногами в брюках в обтяжку, нежными холмиками грудей в плотно облегающей лайкре, водопадом светлых волос, чувственными губами, мягкими и пухлыми, будто слегка надутыми. Все в ней так не соответствовало деловому виду и портфелю.
— У меня профессиональная встреча, — ответила она с характерным английским акцентом.
Парень расцвел еще больше. Какая девочка! Говорит, как принцесса Диана, и такая высокомерная. Ему хотелось ее как-то расшевелить.
— А с кем?
— С режиссером.
— О, — сказал он, хитро посмотрев на нее, — вы актриса, да?
Ровена с улыбкой покачала головой.
— Ну что ж, добро пожаловать в Соединенные Штаты, — сказал парень, со вздохом возвращаясь к скучной работе. К толстым туристам и вопящим детям. Какой-то ужас…
Ровена, радуясь, что с формальностями покончено, толкала тележку с вещами в сторону зала прибытия. Она молила Бога, чтобы такси присланное «Миррор», еще не укатило обратно. Ужасно, если с самого начала Майкл Кребс разозлится. Она пристально всматривалась в толпу встречавших — родственники, представители компаний, водители такси с плакатиками. Ничего. Она снова всмотрелась в имена на плакатиках. Гордон нет. Черт побери! Значит, сейчас придется звонить и объяснять.
— Мисс Гордон? — спросил уважительный голос.
Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу с высоким шофером в полной форме — сером костюме и фуражке.
— Да, это я, — ответила она, удерживаясь от разглядывания.
— Мистер Оберман описал вас, мадам, — объяснил он, взяв у нее тележку, — пожалуйста, следуйте за мной, я припарковал лимузин прямо перед входом. Мистер Кребс хотел бы знать, предпочтете ли вы сразу поехать к нему или сначала в отель?
— Мы должны сразу поехать в студию, — сказала Ровена. Лимузин! Боже мой! — Если, конечно, мистеру Кребсу удобно встретиться со мной сейчас.
Шофер уважительно поднес руку к фуражке и повел Ровену к выходу. Она старалась идти в трех шагах от него, слабо надеясь, что люди перестанут пялиться на нее. Она говорила себе: лимузин — послание «Мьюзика» от Кребса. Когда Оберман просит такси, Майкл Кребс отвечает…
Выйдя на яркое солнце, Ровена удивленно открыла рот.
Впереди вереницы такси стоял длинный, непомерно длинный автомобиль, каких она никогда не видела. Он сверкал полировкой и явно был рассчитан на то, чтобы поразить публику. С бесконечной осторожностью шофер укладывал в багажник чемоданы Ровены. Как будто в них лежали не мятые майки и пижамы, а драгоценные камни из короны. Потом он обошел машину, открыл дверцу сбоку, и Ровена заставила себя больше не пялиться на автомобиль. «Держись естественно, детка!» Что бы на ее месте сделал Джош? Он бы и глазом не моргнул.
Столпившиеся у входа в аэровокзал совершенно серьезно глазели на нее. В Ровене вдруг проснулась воспитывавшаяся веками в роду Гордонов шотландская сдержанность, вопившая от подобной вульгарности.
Густо покраснев, она торопливо села в машину, захлопнула дверь, благодарная чудовищу за его зеркальные стекла. По крайней мере снаружи ее никто не увидит. Может, ее приняли за Мадонну…
Минут через сорок она немного успокоилась. Лимузин плыл по шоссе. Из машины Ровена позвонила в Лондон, включила телевизор на Эм-ти-ви, вынула магнитофон — напомнить себе, зачем она здесь.
Последние песни «Атомик масс» лились ей в уши, пока они ехали по Манхэттену. Очарованная красотой города, небоскребами, неоновой рекламой, Ровена откинулась на кожаном сиденье, позволив себе наслаждаться. Да, она могла бы привыкнуть ко всему этому, решила девушка, когда они свернули с Таймс-сквер и устремились к студии. Ну и что, если Кребс послал лимузин? Он может согласиться и на полторы сотни тысяч долларов Группа новая, мальчики замечательные, и, как сказал Джош, Кребс способен на риск.
Внутренний голос подсказывал ей — совершенно невозможно. Но Оберман советовал постараться, чтобы все удалось.
Боже.
Лимузин остановился. Ровена выключила магнитофон и выглянула. Перед ней — прямоугольное низкое строение, облицованное черным гранитом.
— Приехали, мэм, — объявил шофер. — Если вы идете, я отвезу ваши чемоданы в отель.
— Спасибо — Ровена, сильно занервничав, дала ему совершенно лишние чаевые — двадцать долларов.
Она заметила свое отражение в зеркальном стекле. Длинные волосы в полном беспорядке, уставшие от полета глаза, конечно, надо было заехать в отель, освежиться. Ну ладно. Теперь слишком поздно!
Ровена набрала полную грудь воздуха и направилась в приемную. Автоматические двери бесшумно раздвинулись, и девушка оказалась в холле студии. Персидский ковер устилал пол, мебель из темного красного дерева, с потолка и со стен абрикосового цвета лился успокаивающий мягкий свет. На столе причудливой формы — огромная хрустальная ваза с белыми розами.
— Чем могу помочь? — спросила безукоризненно одетая дама, с явным неодобрением окинув Ровену оценивающим взглядом.
Ровена почувствовала себя безнадежно неловко, оказавшись во дворце в мятой одежде, с маленьким магнитофоном и мизерной суммой, которую собиралась предложить Майклу Кребсу. Боже мой, у него даже в приемной носят «Шанель»!
