Аристотель и Данте открывают тайны вселенной (ЛП) - Саэнс Бенджамин Алир (первая книга TXT) 📗

Я лежал в кровати и думал о том, что бы написать ему ответ. Вместо этого, я решил написать в своем дневнике.

Какого это, целовать девушку? Особенно Илеану. На вкус она бы не была как сигареты. Какая девушка на вкус, когда ты целуешь ее?

Я перестал писать и старался подумать о чем-то другом. Я думал о дурацком сочинении по «Великой депрессии», которое я совсем не хотел писать. Я думал о Чарли Эскорбедо, который хотел подсадить меня на наркотики. Я снова начал думать о Данте, который целует девушку. А потом я подумал о Илеане. Возможно, на вкус она была бы как сигареты. Возможно, она курила. Я ничего о ней не знаю.

Я сел на кровать. Нет, нет, нет. Не думать о поцелуях. А потом, сам не знаю почему, но мне стало грустно. А потом я начал думать о брате. Каждый раз, когда мне было грустно, я думал о нем.

Возможно, какая-то часть глубоко внутри меня постоянно думала о нем. Я понял, что произношу его имя по буквам. Б-Е-Р-Н-А-Н-Д-О. Почему мой мозг произносил его имя без моего же разрешения?

Иногда я думаю, что не управляю своими мыслями. Для любого другого человека это не так уж и важно, но для меня это очень важно. Я думаю, причиной того, что мы видим сны, является то, что мы думаем о вещах, о которых даже не подозреваем… И иногда эти вещи появляются в наших снах. Возможно, мы как одежда, между которой слишком много воздуха. Рано или поздно воздух просачивается. Точно так же, как и сны.

Этой ночью мне приснился сон о моем брате. Мне было четыре, а ему пятнадцать. Мы гуляли. Он держал меня за руку, а я смотрел на него. Я был счастлив. Это был хороший сон. Небо было голубым и чистым.

Возможно, это было воспоминание. Сны не появляются из ниоткуда. Это факт. Я подумал, что хочу изучать сны, когда выросту. Я определенно не хочу изучать Александра Гамильтона. Да, возможно я буду изучать сны и их происхождение. Фрейд. Вот, что я сделаю — напишу статью о Зигмунде Фрейде. С этого я и начну.

Возможно, я буду помогать людям, которым снятся кошмары. Я бы действительно хотел этим заниматься.

ДЕСЯТЬ

Я решил найти способ поцеловать Илеану Теллез. Но когда? Где? У нас нет общих уроков. Я едва ли вижу ее.

Найти ее шкафчик. Таков план.

ОДИННАДЦАТЬ

Когда я возвращался от врача, мама спросила, ответил ли я на письмо Данте.

— Еще нет.

— Думаю, ты должен написать ему.

— Мам, я твой сын, не коробка предложений.

Она стрельнула в меня взглядом.

— Смотри на дорогу, — сказал я.

Когда я пришел домой, я взял свой дневник и вот, что я написал:

Если сын не берутся из ниоткуда, тогда почему в своем сне я переехал Данте? И почему мне снова приснился этот сон? Оба раза я смотрел на Илеану, когда переехал Данте. Думаю, это не очень хороший знак.

Воздух просачивается.

Я не хочу думать об этом.

Я могу думать либо о снах о моем брате, либо о снах о Данте.

Мой ли это выбор?

Думаю, я должен начать жить.

ДВЕНАДЦАТЬ

Когда я думаю о сне о моем брате, я вспоминаю, что последний раз, когда я его видел, мне было четыре года. Вот прямая связь между сном и моей жизнью. Думаю, именно тогда все и произошло. Мне было четыре, а ему пятнадцать. Именно тогда он и сделал то, что сделал. А теперь он в тюремном заключении. Нет, не так. Он в тюрьме. Это большая разница. Иногда мой дядя напивается и оказывается в тюремном заключении. Это очень расстраивает мою маму. Но его сразу же выпускают, потому что, когда он пьян, он не садится за руль. Он просто оказывается в глупых местах и ведет себя немного агрессивно. Если бы слово «агрессивно» не было бы изобретено, то его бы изобрели для тех случаев, когда мой дядя напивается. Но кто-то постоянно дает за него залог. В тюрьме нет такого понятия, как залог. Тебе не выпустят быстро. Тюрьма — это то место, в которое ты попадаешь на долго.

Вот где находится мой брат. Тюрьма.

Я не знаю, в какой именно он тюрьме. И не знаю, по какому принципу людей распределяют между тюрьмами. Этому не учат в школе.

Я собираюсь узнать, почему мой брат в тюрьме. Это расследование. Я думал об этом. Газеты. Люди где-нибудь хранят старые газеты?

Если бы Данте был тут, он бы помог мне. Он умный. Он бы точно знал, что делать.

Мне не нужен Данте.

Я могу справиться сам.

ТРИНАДЦАТЬ

Дорогой Ари,

Надеюсь, ты получил мои письма. Ладно, это лицемерное начало. Конечно же ты получил мои письма. Я не собираюсь раздумывать, почему ты не написал мне в ответ. Ладно, это не совсем так. Когда я вернулся с плавания, я очень долго думал, почему ты не прислал мне ответ. Я не хочу тратить бумагу на теории, которые приходят мне в голову, когда я не могу уснуть. Вот в чем дело, Ари, я не собираюсь обижаться на тебя за то, что ты мне не ответил. Обещаю. Если я захочу написать тебе, я напишу. А если ты не хочешь писать мне, ты не должен. Ты должен быть тем, кем хочешь. И я должен быть тем, кем хочу. Такова жизнь. И в любом случае, я всегда разговаривал больше тебя.

У меня появилось новое любимое занятие — походы в Институт искусства Чикаго. Вау, Ари. Ты обязательно должен посмотреть на это искусство. Оно невероятно. Я хотел бы, чтобы ты был здесь, и мы смогли сходить туда вместе. Тебе бы очень понравилось. Клянусь. Там есть все виды искусства — современное и не очень. Я мог бы продолжать говорить об этом, но не стану. Тебе нравится Энди Уорхол?

Здесь есть знаменитая картина «Ночные ястребы», которую написал Эдвард Хоппер. Я обожаю эту картину. Иногда, я думаю, что все люди точно такие же, как на этой картине — потерянные в своей собственной вселенной боли или вины, далекие и непостижимые. Эта картина напоминает тебя. Это разбивает мне сердце.

Но «Ночные ястребы» моя любимая картина. Но это ненадолго. Я когда-то говорил тебе, какая картина моя любимая? «Плот Медузы». За этой картиной стоит целая история. Она основана на реальной истории о кораблекрушении. Эта картина сделала Жерико популярным. Художники всегда рассказывают истории. Я имею в виду, что некоторые картины похожи на повести.

Однажды я посещу Париж. Я пойду в Лувр и буду рассматривать картины целый день.

Я подсчитал, и знаю, что тебе уже сняли гипс. Я знаю, что твое правило гласит, что мы больше никогда не говорим об аварии. Но я скажу это, Ари. Это глупое правило. Ни один нормальный человек не станет следовать этому правилу. Так что, надеюсь, что твоя терапия проходит хорошо, и что ты снова нормальный. Не то чтобы ты когда-либо был нормальным. Ты определенно не нормальный.

Я скучаю за тобой. Могу ли я сказать это? Или для этого тоже есть правило? Знаешь, мне действительно интересно, почему у тебя так много правил. Почему, Ари? Думаю, у каждого есть свои правила. Может нам досталось это от родителей. Родители всегда придумывают правила. Возможно, они придумываю чересчур много правил, Ари. Задумывался ли ты когда-либо над этим?

Я думаю, что мы должны что-то с этим сделать.

Я больше не буду говорить, что скучаю за тобой.

Твой друг,

Данте

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

С помощью Сьюзи Берд, я нашел шкафчик Илеаны.

— Только не говори об этом Джине.

— Не скажу, — ответил я. — Обещаю.

Она бы сразу нарушила свое обещание.

— Она сплошная проблема, — сказала Джина.

— Да, ей восемнадцать, — ответила Сьюзи.