Чужая беременная (СИ) - Ваниль Мила (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Мокрые кроссовки Маша оставила на терраске, а мечте о горячей ванночке для замерзших ног не суждено было сбыться. Беременным нельзя парить ноги. Она натянула теплые носки и прилегла.
Может, Толик и прав, наблюдаться лучше в Москве, у знакомых врачей. Сейчас ее запросто проконсультировали бы по телефону, сонливость во второй половине дня — хорошо или нет? И вообще, вопросы накопились…
Чтобы вовремя забрать молоко, Маша поставила будильник, но поспать ей не дали. Сначала с телефона папы позвонила мама и причитала, сокрушаясь о безголовой деточке, которая не хочет возвращаться к мужу.
— Надо уметь прощать, — пафосно заявила она, из чего Маша заключила, что Анатолий все же сделал признание. — У вас будет ребенок. Любой может оступиться.
Маша не сказала ей о том, что подала на развод, зато спросила:
— Мам, а если бы папа тебе изменил, когда ты была беременна мной, ты простила бы?
— Ты как разговариваешь с матерью! — возмутилась та и отключила телефон.
Потом позвонил Коля, интересовался, все ли в порядке. В это же время по второй линии ее домогался Толик.
— Маша, ты пьешь витамины? — деловито поинтересовался почти бывший муж, справившись о самочувствии.
— Я подала на развод.
— Мое мнение ты знаешь. К сожалению, нас, скорее всего, разведут. Так что с витаминами?
— Еще не начала. Забыла.
— Маша, не игнорируй назначения, пожалуйста. Через три дня я приеду, чтобы отвезти тебя в клинику. Ты еще не все анализы сдала, я договорился.
— Толик! А мое мнение — пустой звук? — фыркнула Маша.
— Ты всегда была разумной женщиной. Думаю, ты понимаешь, что и для тебя, и для ребенка так будет лучше. Маша, я просто поработаю твоим шофером.
— Точно? — недовольно переспросила она. — И ни слова о разводе?
— Ни слова.
— Ладно, я подумаю. Перезвони мне накануне.
Развод — не повод отказываться от хороших специалистов. Толик, вероятно, сейчас будет из кожи вон лезть, чтобы ее вернуть, но она поступит хитро и мудро. Пусть возит ее к врачу, а она все равно разведется.
Только Маша задремала, убаюканная отличным, по ее мнению, решением, как снова позвонил Коля.
— Машуль, рыбка моя, выручай. У тебя же английский — второй язык?
— Откровенно говоря, первый. А что такое?
— Контракт на английском. Не доверяю я всем этим переводчикам… Посмотри, хоть по диагонали, нет ли там чего-нибудь нехорошего, будь добра.
Пришлось вылезать из теплой постели, садиться за ноутбук и вчитываться в малопонятные слова, переводить, пояснять. Отказать Коле в просьбе она не могла. Само собой, «молочную» встречу опять пропустила.
Михаил принес молоко, постучал в окошко. Маша охнула, взглянув на часы, и пошла открывать.
— Думал, снова уснула, — сказал сосед, передавая ей крынку. — Кстати, Машкино. Специально не мешал.
Маша шутку не оценила, и виной тому была усталость и гормоны.
— Заработалась, извини, — буркнула она. — Спасибо.
Она отдала ему пустую крынку и хотела захлопнуть дверь, но Михаил бочком влез на кухню.
— Марусь, можно тебя попросить?
— О чем?
Она отступила к столу, чтобы не стоять близко к Михаилу.
— Боюсь, я переоценил собственные силы, — криво усмехнулся он. — И твоя помощь будет кстати. Если ты не устала, конечно.
— Да с чего мне уставать, я ж за ноутом работала, а не дрова колола, — пошутила Маша. — Только все равно не поняла, что делать надо?
— Поясницу растереть сможешь?
— Конечно.
Маша заметила, что Михаил неестественно ровно держит спину, уже когда они спускались по ступенькам крыльца. И шел он, аккуратно переставляя ноги.
— Миш, может, к врачу? — предложила Маша.
— Нормально все.
— Где ж нормально, ты вон…
— Нормально! — перебил он ее резко. И шумно вздохнул: — Прости, Маруся. Тепло должно помочь. Если нет, обращусь к врачу.
Маша впервые попала в комнату, где Михаил спал, и старалась не пялиться по сторонам. Но интересно же… Краем глаза она заметила фото в рамках на комоде: детские — дочери, черно-белые, вероятно, родителей, и ни одной его самого. В остальном все чисто и просто, безликая спальня, не облагороженная женской рукой.
— Маруся, извини, что здесь. Я лягу, но уже не встану. И не смогу проводить…
— Миш, ложись уже, а? — попросила Маша. — Не надо извиняться, я не на свидание к тебе пришла, а помочь. И я не маленькая и не глупенькая, дорогу найду.
— Жаль, — сказал он. — Лучше бы на свидание.
Маша промолчала, дабы не усугублять. Ей и так нелегко было смотреть, как Михаил раздевается. Правда, брюки он оставил, хотя… что она там не видела? И все же Маша так остро не реагировала на голый торс Михаила, когда он мылся в душе. Ее потряхивало, и, казалось, каждый волосок на теле встал дыбом. Хотелось прикоснуться, провести ладонью по бугрящимся мышцам, прижаться к ним губами. Маша даже головой тряхнула, прогоняя наваждение.
Михаил, шипя сквозь зубы от боли, лег на живот. Маша взяла с комода баночку, зачерпнула мазь пальцами.
— Где болит? Здесь? — Чистой рукой она провела по пояснице.
— Ох… да.
Мазь пахучая, но не едкая. Маша втирала ее в кожу, потом прошлась пальцами вдоль позвоночника.
— Если я сделаю массаж, хуже не будет? — поинтересовалась она.
— Ты умеешь?
— Умею.
Она не стала говорить, что массажу научил ее Толик. Она растирала ему спину после долгих операций, помогала расслабиться.
— Хуже уже точно не будет, — вздохнул Михаил.
— А что так? — не выдержала Маша.
Михаил прошипел что-то сквозь зубы, и она испугалась, что сделала ему больно.
— Ты что-нибудь знаешь о катапультировании? — внезапно спросил Михаил.
— Это когда летчики покидают кабину при полете, из-за аварии.
— Да, вроде того… Чудовищная перегрузка и большой риск для жизни. Так что, можно сказать, мне повезло, отделался травмой позвоночника. В общем-то, и лечение прошло успешно, но последствия остались. Радикулит, зараза…
— Пороть тебя, Миша, некому! — С чувством произнесла Маша, сопровождая фразу звонким шлепком по ягодице.
— Женщина! — возопил Михаил. — Ты с ума сошла?
— Зачем тяжести поднимал?!
— Пф-ф-ф… Это ты, что ли, тяжести? — фыркнул он. — Это пить надо меньше, а не тяжести…
Маша только покачала головой и укутала его приготовленным пуховым платком.
= 27 =
Михаил проклинал собственную глупость. Он давно укрепил мышцы спины, и мог спокойно колоть дрова или таскать мешки, но от переохлаждения это не спасало. Напился, полежал на земле — и, пожалуйста, последствия не заставили себя ждать. Ядрена вошь!
К вечерней дойке он передвигался с трудом, каждый шаг болью отдавался в пояснице. Пришлось наглотаться обезболивающего и сделать себе укол препарата, который ему выписали специально для таких случаев. Однако и растирание лишним не было, он позвал Марусю, скорее, вопреки собственному желанию, чем потакая ему.
Михаила снова раздирали смешанные чувства. Нехорошо показывать женщине слабину, неправильно. Мало ли, какие у него болячки? Как-то раньше он сам справлялся. Но ведь Маруся — не любая женщина. Она особенная: добрая и отзывчивая. И слезливо жалеть не будет, наоборот, поможет, да еще с напутственным пинком. Так, собственно, и вышло.
Марусе он смог рассказать о болезни, из-за которой его поперли из летчиков. Пусть косвенно, но раньше он и такого никому не говорил, эта тема давно под запретом. То ли время прошло, и отставка не воспринимается так болезненно, как поначалу, то ли Маруся располагает к откровенности.
Хорошая девочка, добрая. А вот рука у нее тяжелая — что, когда хворостиной огрела, что теперь. Михаил усмехался в подушку, пока сильные пальчики массировали спину, умело давили в нужные точки, а иногда замирали и едва касались кожи, словно гладили. Или ему казалось?
— А у меня со словом «катапультироваться» тоже неприятные воспоминания, — сказала Маруся, укутав Михаила платком и накрыв одеялом.
— Да у тебя-то отчего? — удивился он.
