Таш любит Толстого (ЛП) - Ормсби Кэтрин (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Мы с Полом переглядываемся, и у нас на лицах написано: «Они просто ничего не понимают!» Пол посылает мне воздушный поцелуй, я посылаю такой же в ответ, и тут кто-то сильно бьет его мячом в живот. Все игроки громко, отрывисто смеются.
Они просто ничего не понимают.
Хотя…
Всю дорогу домой у меня в горле как будто лопаются пузырьки, словно я выпила слишком много газировки. Мне иногда нравится, когда меня принимают за девушку Пола. И это правда странно. Он, конечно, не встречается ни с кем с тех пор, как расстался со Стефани Кру, но я точно знаю, в каком именно смысле он хочет быть с кем-то, и в этом наши интересы не пересекаются.
Но это не значит, что пузырьки из моего горла просто возьмут и исчезнут.
«Слушай, Таш, они просто ничего не понимают!»
Я достаю телефон, чтобы отключить себе мозг сидением в социальных сетях. У меня новое сообщение. От Фома. Мы обсуждаем последнюю серию «Бурь Таффдора», нового шоу на кабельном телевидении, о котором в последнее время судачили все мои знакомые ботаники в сети. Фом пишет:
«ЭТИ ЧУВСТВА ПОРАБОТИЛИ МЕНЯ».
Вот так вот - раз! - и у меня прекрасное настроение. Я улыбаюсь, останавливаюсь и пишу ответ.
12
Умнейший из людей, Лев Толстой, говорил, что человек по-настоящему живет только тогда, когда в его жизни происходят маленькие перемены. Знаю, звучит банально, хоть вышивай цитату на подушках и продавай. Но эта мысль становится куда глубже, если добавить в нее парочку отрицаний: «Если в вашей жизни ничего не меняется, вы почти что и не живете». Это значит, что не надо бояться перемен: они напоминают нам, что мы живы и в нашей жизни что-то происходит.
Иногда мне кажется, что летом я живу по минимуму. Недели наполнены рутинным перемещением из моей спальни в спальню Джек, оттуда - в их подвал, потом - в Old Navy на работу, и снова в спальню.
Интересно, неужели всем на роду написано всю жизнь носиться из одного привычного места в другое, пока они не сольются в большое мутное пятно? Я где-то читала, что средний американец тратит шесть месяцев своей жизни на то, чтобы стоять на светофоре. Интересно, сколько лет большинство проводит у себя в спальне? Какая часть жизни протекает в этих четырех стенах? Кажется, я думаю об этом дольше, чем полезно для здоровья - и обычно я размышляю именно в спальне.
Июнь становится все жарче и жарче, а потом передает горящий факел одуряющей жары июлю. Три дня в неделю я работаю, два дня мы снимаем, а оставшиеся два я сижу у себя в комнате и думаю о всяком.
В целом съемки проходят хорошо. Как и Джек, большая часть команды отказывается от идеи поехать на церемонию, потому что это слишком дорого им обойдется или отнимет слишком много времени. В итоге ехать собираемся только мы с Джорджем. Но это ничуть не отравляет общей радости: выдвижение на премию - огромное событие, подтверждение, что мы делаем что-то настоящее.
Дома все не так гладко. На следующий день после того, как родители обещали подарить нам на рождество ребенка, они разрешили мне съездить в Орландо. Это точно была попытка вновь завоевать мое расположение, но если мне должно быть стыдно за то, что я заглотила приманку, пусть лучше мне будет стыдно.
Я, конечно, разговариваю с родителями, но не как прежде. Тогда, в парке, я чувствовала себя сбитой с толку, и это чувство все еще со мной, изредка дает о себе знать не слишком радужными картинами будущего. Вот я заканчиваю «Кэлхаун-хай», а на трибунах ревет какой-то крошечный член моей семьи. Вот я по скайпу звоню родителям из колледжа, а мама уже устала приглядывать за ребенком и ушла спать. Конечно, это все только предположения, галлюцинаций у меня пока еще нет. И я знаю, что не в моей власти помешать тому, что в положенный срок у меня появится младший брат или сестра. Это случится. Сверлить родителей злобным взглядом, когда мы вместе смотрим телевизор, не имеет смысла. Но все-таки чем они думали, когда решали добавить в нашу адскую семейную смесь еще одного ребенка? Не то чтобы я сержусь, но мне неприятно, и я ничего не могу с этим поделать. Наверно, тут может помочь только время.
Кстати, я еще ангелочек в сравнении с Клавдией. Она и так проводила большую часть времени вне дома, а теперь я вижу ее максимум раз в неделю. Она совершенно забила на все договоренности с папой и больше не смотрит с ним бейсбол. Те пару раз, когда она все же обедала с нами, она почти все время молчала, быстро съедала еду и сразу же уходила.
— Кажется, кто-то созрел для колледжа, — заметил папа как-то раз после особенно неудачного семейного ужина. Это глупость, потому что Клавдия за год все уши нам прожужжала о том, как она хочет в колледж, и все мы знаем, что она перестала с нами разговаривать не поэтому.
***
В первую пятницу после Дня Независимости я обхожу примерочные и вдруг замечаю в отделе клетчатых рубашек Джея Прасада. С самыми зловредными намерениями я подкрадываюсь к нему со спины и тыкаю его в бок. Джей подскакивает на месте и резко разворачивается ко мне.
— Таш! — смеется он. — Черт, я думал, ты обвинишь меня в краже.
Я окидываю взглядом зеленую в белую клетку рубашку, которая уже на нем:
— Думаю, если ты вынесешь на себе одну из наших рубашек, никто и не заметит.
— Ты же сотрудник, тебе нельзя говорить такие вещи!
— Я работаю тут третье лето и могу делать все, что захочу.
Джей смеется в ответ и спрашивает:
— Ты скоро заканчиваешь?
Я смотрю на часы, хотя могла бы этого не делать. Я и так знаю, сколько времени. Посетителей сегодня мало, так что я проверяю время каждые пару минут, как будто от этого секундная стрелка решит ускориться. Мама бы сказала, что я излишне суечусь и не стремлюсь к просветлению.
— Пара часов осталась, но начальник не будет злиться, если мы поболтаем. Сам видишь, тут почти пусто, — я обвожу рукой пустое помещение, на заднем плане в миллионный раз играет Walking on Sunshine.
— Ищешь что-нибудь конкретное? — спрашиваю я, стараясь не выходить из образа продавца. — А тебе идут клетчатые рубашки.
— Как же без них? — отвечает Джей. — Как синие джинсы. Они идут всем и вся.
Я с ним не согласна, но улыбаюсь, как нас научили перед приемом на работу, - как бы говоря: «Да, скупи-ка весь ассортимент!»
— Не знал, что ты здесь работаешь, — добавляет друг. — Как я умудрился? Казалось бы, должен был уже знать.
Я пожимаю плечами:
— Похоже, мы последнее время говорим только про сериал.
— Ага. Кстати, я тебе говорил уже, что получил несколько писем от продюсеров веб-сериалов? Ничего сверхъестественного, просто просьбы выслать резюме и фотографии. Они все, конечно, живут где-то далеко, один из Онтарио, другой где-то в окрестностях Лос-Анджелеса. Оба написали, что согласны провести прослушивание в формате видео, если я вдруг захочу переехать. Ну и я такой: «Эй, ребят, я что, профессиональный актер с бездонным кошельком?» Кажется, они не понимают, что большая часть из нас еще даже школу не закончила. Но мне польстило.
— Ничего себе. — Я только пытаюсь переварить тот факт, что команда какого-то крутого сериала из самого Лос-Анджелеса попросила у Джея фотографию. А он уже меняет тему:
— В Орландо правда поедете только вы с Джорджем?
— Да, — при этом я стараюсь сохранить спокойное лицо и не выдать своего недовольства. Недовольство - это непрофессионально.
— Понятно. Как собираетесь экономить? Может, возьмете один номер на двоих?
— Джей!
— Что? — невинно спрашивает он. — Ты же знаешь, от ненависти до любви один шаг. Противоположности притягиваются, все дела. Он же красавчик, а теперь к тому же еще и знаменитый.
— Я сама сделала его знаменитым, — надменным тоном произношу я. Как бы побыстрее сменить тему?
Иногда мне кажется, что Джею можно рассказать всю правду и он нормально ее воспримет. Он знает, каково не оправдывать всеобщих надежд и ожиданий. Но чаще всего думаю, что признаться ему будет хуже, чем наступить на больную мозоль. Как можно выставлять напоказ свою незаинтересованность в сексе, когда Джею приходится отстаивать право на любые проявления своей ориентации? Это будет не слишком деликатно. В конце концов, мне-то никто не говорит, что мне нельзя вступать в брак и что я буду гореть в аду.
