Нова и Куинтон. Без сожалений (ЛП) - Соренсен Джессика (книги полностью бесплатно txt) 📗
Но возможно ли это? После последних нескольких лет исцелиться и жить жизнью, где я не тону? Раньше я думал, что нет, и часть меня все еще думает, что нет никакого способа. Но есть небольшая часть меня, которая продолжает верить в будущее.
Надежда все еще живет внутри меня.
Глава 6
10 декабря, сорок второй день в реальном мире
Куинтон
Я чувствую себя довольно хорошо после моего разговора с Новой прошлой ночью, когда просыпаюсь с утра пораньше, чтобы встретиться с Уилсоном. Удивительно, как сильно она влияет на мое самочувствие. Я просто хотел бы сохранить это чувство подольше, потому что, чем больше времени проходит с момента нашего разговора, тем больше уныния возвращается ко мне.
Тем не менее, я встаю, пытаясь настроиться на позитивную волну Новы. Небо все в облаках, на траве виднеется иней, поэтому я надеваю теплую куртку, перчатки и ботинки, хотя понятия не имею, будем мы работать на улице или нет.
После непродолжительных сборов спускаюсь вниз, чтобы позавтракать и взять с собой обед. Отец сидит за столом с тостом и чашкой кофе перед ним и читает газету в окружении коробок. Их вид мешает сохранять оптимизм, напоминая о том, что мне все еще нужно решить эту проблему.
Когда я захожу на кухню, отец поднимает взгляд и чуть улыбается, но заметив, что я в верхней одежде, меняется в лице. - Куда ты идешь? - недоумевает он, потянувшись за своей кружкой с кофе. - Я думал, у тебя сегодня сеанс терапии.
- Да, - отвечаю ему, доставая печенье из шкафчика. Стены нашей кухни выкрашены в солнечно-желтый цвет, а столешницы в темно-зеленый. Это ужасное зрелище, но отец всегда отказывался что-то менять, потому что эту цветовую палитру выбирала мама. - Но мне нужно еще кое-куда зайти.
Он складывает свою газету, настроенный скептически. - Куда?
Разрываю обертку от печенья. - Помнишь того парня, Уилсона, о котором я тебе рассказывал?
Он поднимает кружку ко рту и делает глоток кофе. - Да, он проводит эти встречи для людей, которые… - он замолкает, чувствуя себя не в своей тарелке. Как всегда.
- Проводит встречи для бывших наркоманов, которые имеют дело с чувством вины и потери, - говорю я прямо. Если я могу, то и он должен быть в состоянии сказать это.
Он кивает, ставя кружку обратно на стол. - Да, он.
- Да, я про него, - откусываю край печеньки, вытаскивая стул и занимая место за столом. - И он хочет показать мне дом, который строит по программе «Среды обитания для человечества». Думаю, он хочет, чтобы я тоже участвовал или что-то в этом роде.
- Но ты и так много куда уже вовлечен, - он кажется не в восторге от этой новости.
Пожимаю плечами, вставая, чтобы налить себе чашку кофе. - Что еще мне делать со своей жизнью? - спрашиваю я, вынимая кружку из посудомоечной машины.
- Я не знаю, - он кусает тост и медленно жует его, задумавшись. - Я просто не хочу, чтобы ты слишком увлекался, ведь мы будем переезжать в ближайшее время.
- Я не говорил, что готов переезжать, - с горечью напоминаю я, хватая кружку. - Ты сказал, что ты переезжаешь.
- Но я думал, мы договорились, что ты поедешь со мной, - говорит он с оттенком печали.
- Когда я на это согласился? - смущенно спрашиваю я, наливая в кружку кофе.
Он оглядывает комнату с упакованными коробками на столешницах и на полу. - Ну, ты не спорил, когда я начал собирать вещи и выставил дом на продажу, поэтому я просто предположил, что все в порядке.
- Это не так, - говорю я, качая головой. - Начнем с того, что мне почти двадцать один год, и я не должен жить с отцом. Не говоря уже о том, чтобы колесить с ним по всей стране, - делаю глоток кофе, надеясь, что смогу успокоиться. Нет никаких причин злиться. В конце концов, он хочет, чтобы я поехал с ним. Но по какой-то причине я чувствую себя немного обиженным и даже не могу понять, почему. - Впервые с момента аварии у меня есть какое-то подобие жизни, и я уже говорил, что не хочу просто бросать это - не хочу начинать все сначала. Это чертовски трудно.
Он смотрит на меня удивленными глазами, и я понимаю, насколько громко говорю и как сильно дрожу. Я больше ничего не говорю, и он тоже, пока я допиваю кофе, он моет свою тарелку и чашку. После того, как я собираю себе обед, выхожу из дома и сажусь на автобус, который идет до места, где я должен встретиться с Уилсоном, потому что я не хочу просить отца дать мне машину или подвезти меня. Мне просто нужен перерыв, чтобы очистить голову.
Это довольно долгая поездка на автобусе, и я опаздываю примерно на полчаса. Адрес, который дал мне Уилсон, в конечном итоге оказался адресом небольшого одноэтажного дома, который почти полностью закончен, за исключением дворовых работ и нескольких мест, которые остались без сайдинга. Сейчас над ним работают несколько парней, на морозе, с молотками и электроинструментами, одетые в тяжелые куртки и сапоги. Уилсон – один из них.
Я стою на обочине чуть ли не целую вечность, потому что не могу заставить свои ноги двигаться. Я озадачен Уилсоном и его свободой. Он не может быть реальным. Это какая-то подделка. Никто не может жить с таким чувством вины и так смеяться. Это невозможно.
Но чем дольше я смотрю, тем больше понимаю, что он может быть реальным, и что он действительно, кажется, находится в каком-то внутреннем мире с самим собой. Я бы назвал это чудом, но я не верю в чудеса, с тех пор как Лекси и Райдер умерли, а я остался жить. Это означало бы, что моя жизнь была чудом, но это не так. Это должно было быть иначе. Они должны были жить, а я должен был умереть. Тогда это было бы чудом.
- Так ты собираешься просто стоять там и пялиться на нас весь день? - голос Уилсона прерывает мои мысли, и я понимаю, что он пересекает двор, приближаясь ко мне.
- Извини, я просто восхищаюсь домом, - говорю я и иду через двор, встречаясь с ним посредине.
- Хорош, да? - он кивает на почти готовый дом.
- Конечно, - я, честно говоря, не назвал бы его красивым. Он небольшой, с ровным коричневым сайдингом, без газона во дворе, без крыльца и ставен на окнах.
- Для кого-то, у кого никогда не было дома, он хорош, - говорит он мне, а затем предлагает мне следовать за ним, когда идет назад к парням, работающим над установкой сайдинга.
Когда я добираюсь туда, он протягивает мне пистолет для забивания гвоздей. - Займись делом, - говорит он.
Я смотрю на пистолет, а затем на него. - Ты хочешь, чтобы я помог вам установить сайдинг?
- А что еще ты собираешься делать? - спрашивает он. - Стоять рядом и смотреть, как мы это поднимаем?
Я уважаю его за прямоту и следую за ним к небольшой куче материала, который нужно установить. Он быстро знакомит меня со всеми, а потом мы поднимаем листы сайдинга, и он показывает мне, где вбить гвозди. На самом деле мы ни о чем не говорим, кроме выравнивания листов и правильного вбивания гвоздей.
Из старого стерео рядом с инструментами доносится кантри музыка и в воздухе пахнет сигаретным дымом, потому что все продолжают делать перекуры. Через какое-то время я понимаю, насколько комфортно я себя чувствую, но откровение пугает меня больше, чем успокаивает.
- Так что ты думаешь? - Уилсон спрашивает, держа лист сайдинга с одного края, а я с другого.
Я орудую пистолетом, прикладывая его к стене. - О чем? О строительстве дома?
Он кивает, когда я вбиваю гвоздь. - Да, ты чувствуешь себя воодушевленным?
- Не знаю. Возможно, - двигаю пистолет, чтобы положить еще один гвоздь в сайдинг, но он останавливает меня, хватая за руку.
- Ты хочешь услышать историю семьи, для которой мы строим дом? - спрашивает он, забирая пистолет у меня.
Я колеблюсь в страхе, что это будет слишком много для меня, чтобы справиться. – Валяй.
Он бросает на меня неодобрительный взгляд, но все равно рассказывает историю. - Это для вдовы и ее трех дочерей.
Обычно я не спрашиваю о вещах, которые я знаю будут темными, но по какой-то причине слова сами вылетают с моих губ, - Как умер ее муж? - В тот момент, когда я задаю вопрос, я уверен, что услышу что-то плохое. То, на что он беспокоится, как я отреагирую.
