Тот самый парень из порно книга 2 (СИ) - Хаан Ашира (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Ответил: «Почти. Почти полностью закрытая. Кроме…»
И все.
Все.
Да, это еще работа, но есть ли смысл отказываться от выгодных контрактов, если он все равно трахает других женщин? Если все равно каждый четверг у него в койке новая дешевая модель с силиконовыми сиськами, и пару раз в неделю — дорогая Изабель с ее французским шармом?
Ну и у Кайлы пусть… Там еще и пользу принесет. Я только попросила не спать с самой Кайлой. Это было бы вынести намного сложнее. Дэрил пожал плечами и сказал, что она давно не снимается.
Я даже успела заскучать между своими уроками английского и нервными метаниями по дому, когда он уезжает к Изабель, когда наконец раздался звонок и меня пригласили на отбор массовки.
— Нет, конечно, не передумала! — я чуть не повизгивала от восторга.
Как ни притворяйся, что ты взрослая женщина, как ни напоминай себе, что никогда в жизни не хотела быть актрисой, но это же ГОЛЛИВУД!
— Окей… — и даже мрачное настроение, с которым Дэрил вез меня на студию, не могло испортить мне день.
Я выскочила из машины и чмокнула его в губы, уже косясь одним глазом на ворота студии.
«Братьев Карамазовых» я читала в школе и помнила оттуда… да ничего не помнила, если честно. Перечитать тоже было не успела, да и зачем? Я была уверена, что все равно переделают по-своему. Грушенька будет чернокожей рабыней, а в конце все поженятся и настанет хэппи-энд. Но вот чего не ожидала, так это сцен бала и деревенской ярмарки, которые были заявлены для массовки.
Какой бал? Какая ярмарка? Я что — настолько ничего не помню?
Со мной в очереди на вход, где распределяли, кто будет играть приличных людей, кто плебс, а кто вообще поедет домой, стояли люди, которые вставляли парочку русских слов в длиннющую речь на английском и считали себя чистокровными русскими.
И их взяли.
Сценарий держался в строгом секрете, но, кроме ярмарки, и бала массовка нужна была еще для двух сцен: похороны и загул в трактире. Похороны в «Братьях Карамазовых» я помнила! И хорошо, а то уже начинало казаться, что я все перепутала и приехала на какой-то другой кастинг.
На отборе я быстренько прошлась туда-сюда, примерила сложный чепец, растерялась на просьбу: «Скажите что-нибудь по-русски» и зачем-то прочитала: «В лесу родилась елочка». Мне кажется, 60 % русских людей вспомнит эту песенку, если их попросят «что-нибудь». Еще 35 % — «Идет бычок, качается». Оставшиея пять или промолчат, или выпендрятся каким-нибудь Есениным.
— На трактирную девку не тянет, — с недовольным видом заявил ассистент ассистента младшего помощника режиссера, глядя мимо меня.
Неужели домой отправят?
— Нет, не тянет, — согласилась с ним девушка, которую я принимала за работницу буфета, потому что она всем разносила кофе. Но она подхватила со стула толстую папку, открыла ее и нашла меня в длинном списке массовке. Держа палец на очень русском имени Lily White, она смерила меня взглядом.
Почему-то захотелось отдать пионерский салют, но я не помнила, можно ли это делать без галстука.
— Будет на кладбище и на балу, — кивнула она кому-то за моей спиной и протянула бейджик. К счастью, мне. — Костюмерная вон там.
В огромном шумном помещении, где будущие трактирные девки нетяжелого поведения, горожанки и женщины из высшего общества примеряли затхло пахнущие платья, я неожиданно встретила Касю, ту девочку на побегушках из корпорации Дика Монро, с которой познакомилась во время своего первого опыта наблюдения за работой Дэрила.
— А что? — отмахнулась она в ответ на мое удивление. — Мой дедушка был украинец, — добавила по-русски с жутким акцентом.
Но были там и настоящие русские. Когда мне подобрали черный наряд для сцены похорон и отправили в очередную очередь — на грим, за мной стояли две невыносимо гламурные, очень худенькие, с идеально блестящими черными волосами девушки с сумочками, запредельная цена которых была очевидна даже мне.
Они минут десять рассматривали свои ногти без лака с неослабевающим интересом:
— Ужас, чувствую себя голой!
— Представляешь, снять наращивание дороже, чем сделать!
— Неужели в девятнадцатом веке совсем ногти не красили?
Не представляю, зачем им нужна была работа в массовке. Неужели мужья не могли девушкам обеспечить достойную карьеру в кино? Вот у Изабель муж смог…
Касю тоже пустили всего на две сцены — похороны и гулянку в трактире.
Поправляя глухие черные платья, невыносимо душные под светом софитов, мы остро завидовали тем, кому досталась ярмарка. Там наливали холодные лимонады и можно было расстегнуть несколько верхних пуговиц, пока не началась съемка.
Пузатый мужик в картузе и фартуке носился туда-сюда с огромным расписным самоваром, на который был присобачен сверху черный сапог. Похоже, самовар купили в первой попавшейся лавке русских сувениров, и пить чай из него было невозможно, но мужик так сиял и гордился своей ролью, что не любоваться им было невозможно.
Ассистенты время от времени сгоняли нас в стайки и требовали о чем-нибудь говорить по-русски, снимая это на смартфонные камеры. Подразумевалось, что мы должны будем общаться прямо в кадре — и чистая русская речь будет придавать фильму достоверности.
Почему-то мои соотечественники, стоило зацепиться языками, начинали выяснять продуктовые вопросы:
— Видели недавно открыли новый русский магазин? С зефиром! Я скину вам адрес.
— Ой, там сухарики есть? Хочу сухариков и воблы!
— А гречка? Гречка-то?
— И гречка, конечно, и майонез!
Уже несколько месяцев я жила в Лос-Анджелесе, а гречки мне все еще не хотелось. Закрадывались мысли, что со мной что-то не в порядке. Витаминов, что ли, каких не хватает? Или в роддоме забыли сделать прививку патриотизма вместе с БЦЖ?
Актриса Голливуда. Привыкание с первой дозы
После длинного суетного дня Дэрил забрал меня от ворот студии, и уже по дороге с затаенной надеждой спросил:
— Завтра еще поедешь?
— Конечно! Сегодня так ничего и не снимали. Запарилась бегать в этом черном балахоне! — пожаловалась я. И тут же просияла: — Зато завтра будет бал!
Он так нахмурился, что я ждала вопроса: «Какой бал в «Братьях Карамазовых»?», но Дэрил все же не был идеальным мужчиной и не читал всю русскую литературу.
Вздохнув, он покачал головой — с досадой, словно я его разочаровала.
— Ты ведь понимаешь, что тебя могут вырезать из фильма? Что от этой тяжелой работы может не остаться ни одного кадра? — спросил он все еще без улыбки.
— Ты уже говорил.
— Просто не хочу, чтобы ты расстраивалась.
— Если расстроюсь, пойду снимусь в порно! — психанула я. — В групповухе! В главной роли! Там точно не вырежут!
Он сжал зубы и отвернулся, делая вид, что тщательно следит за дорогой.
Я потихоньку остывала под мощным кондиционером в машине после жары и духоты съемочных павильонов.
И мне становилось стыдно за свой срыв. Да, конечно, я устала и вся чесалась от плотной ткани траурного платья, но разве это повод срываться на ни в чем не виноватом Дэриле? Он просто хотел мне в очередной раз напомнить, к чему приводят наивные мечты в этом городе…
Измучившись от молчания всю дорогу до дома, я хотела попросить прощения, когда Дэрил свернул на подъездную дорожку. Но он, заглушив мотор, повернулся сам, в одно движение отцепил мой ремень безопасности, перетащил меня к себе на колени и сразу принялся целовать. Молча, горячо и отчаянно, словно это ему надо было за что-то просить прощения, а не мне.
На следующий день он отвез меня на студию без мрачных вопросов, но всю дорогу до студии я все равно чувствовала напряжение в его молчании, в нарочито легком разговоре.
Однако все это забылось, когда наконец-то начались съемки. Яркий, бьющий в глаза свет, многочисленные камеры, бегающие с заполошным видом ассистенты, стаканчики кофе на всех горизонтальных поверхностях, которые эти ассистенты выбрасывали мешками перед каждым дублем, длинные рельсы, огибающие зал, где и проходил бал — каждая секунда была наполнена таким густым супом событий, что я не успевала даже задуматься о странных реакциях Дэрила.
