Чужой муж - Кондрашова Лариса (читать книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
Искренне огорчились только девчонки-лаборантки да Неля Новикова, которую Наташа навестила на рабочем месте.
— Наталья Петровна, — прямо спросила она, — а как же Валентин Николаевич?
Наташа лишь пожала плечами: никто точно не знает как. Тамара считает, что он вернется в семью и будет жить, как жил. А раз так, ей здесь больше делать нечего.
Неле о том знать было незачем. Она сказала ей:
— Ты запиши мой адрес, вдруг на юге окажешься… Например, пошлют тебя за чем-нибудь. Или проездом.
Девушка аккуратно записала адрес, телефон, заметив при этом:
— Кто меня куда пошлет, Наталья Петровна, кроме как туда, куда обычно посылают. Небось сами не верите, что такое может быть.
— Да будет же у тебя отпуск, в конце концов! — рассердилась Наташа. — Вот и приезжай.
Посмотрела в сострадательные глаза девчонки и пожалела, что уезжает, навсегда расставаясь с этой чистой душой.
Но ошиблась, потому что на следующий день Наташа поехала на вокзал, вызвав домой одно из восьми такси, которые имелись в городе, — у нее неожиданно оказался большой багаж.
Никто ее не провожал. Был обычный рабочий день, никто ради нее не стал отпрашиваться с работы.
Но нет, она ошиблась. Едва подошла к своему вагону и пристроилась к небольшой очереди стоявших у вагона пассажиров, как услышала:
— Наталья Петровна!
Она оглянулась и обомлела: к ней бежала Неля с большим пакетом в руках.
— Наталья Петровна, я нарочно отгул взяла, чтобы вас проводить. Пирожков напекла в дорогу. Чуть не опоздала.
— Пирожков? — переспросила она.
— У нас бабушка всегда пекла в дорогу пирожки, — зачастила Неля. — Вот эти с капустой, а эти с картошкой.
Она перечисляла, а когда подняла голову, испугалась.
— Наталья Петровна, вы плачете? Вас кто-то обидел?
— Жизнь меня обидела, Нелинька, — со вздохом сказала она, сглатывая слезы. — Я уж думала, меня никто провожать не придет.
— Мало кто знает, — успокоила ее та, — а так бы народ пришел. Вас многие любят.
— Спасибо, успокоила, — улыбнулась Наташа, забирая пакет.
— Я тут еще пепси-колу положила. Может, вы не любите, а я очень люблю.
Теперь Наташа ехала в поезде, ела пирожки с картошкой и капустой и запивала их пепси-колой.
Воспользовавшись приходом Нели, она вручила ей текст телеграммы и попросила:
— Отправь моим родным, пусть встретят.
— Обязательно отправлю, — заверила ее Неля.
Наташа и сама бы добралась. До дома с вокзала ходит обычный трамвай, но брат в последнем письме сделал приписку: «Надумаешь домой приехать, сообщи, я встречу!»
Наташа догадывалась, что Валерий скорее всего купил долгожданную машину и ему не терпелось похвастаться перед старшей сестрой.
Мама писала, что он директорствует в какой-то фирме и зарабатывает неплохие деньги. Что ж, Наташа порадуется за младшенького. С чем она сама едет домой после шести лет отсутствия? А ни с чем: ни мужа, ни детей, ни сбережений… Если не считать тридцать сребреников. То есть три тысячи долларов.
— Здорово же вас, наверное, обидели, — проговорил сидящий в купе напротив нее мужчина.
— А, что? — очнулась от раздумий Наташа.
— Неприятности, говорю?
— Есть немного, — нехотя ответила она.
— Надеюсь, не со здоровьем?
Она чуть было не нагрубила ему. Кому какое дело, о чем она думает, но в последний момент спохватилась, ответила:
— Нет, что вы, со здоровьем пока тьфу-тьфу… А почему зашла речь о здоровье? Я так плохо выгляжу?
— Вы выглядите прекрасно. Но в вашем возрасте и с вашей внешностью неразрешимой проблемой может стать только это, — уверенно сказал он.
— Надо же, а я и не знала, — ей все же хотелось ему дерзить, — выходит, остальные проблемы вроде как и не проблемы?
— Решаемые проблемы, — уточнил он. — Вы в город в командировку едете?
— Домой, — сказала она и вздохнула.
— Вас там не ждут?
— Почему не ждут, ждут.
— Что же вы тогда вздыхаете? Любимые и любящие родители, муж…
— Муж у меня погиб. — Наташа помрачнела.
С этого начались у нее и все остальные проблемы, которые, как уверяет сосед, вовсе не проблемы.
— Простите дурака, что полез со своим любопытством. Я раньше этим не грешил. Видно, измаялся без дела. Еду из самого Санкт-Петербурга, откуда прежде летал только самолетом. Поездом пришлось отправиться поневоле. Нелетная погода…
— Бывает.
— В таком непривычно долгом безделье начинаешь философствовать. И приставать с расспросами к молодым женщинам. Ведь нам, старикам, кажется, что печалиться вам просто не о чем.
— Старик — это вы о себе? — улыбнулась Наташа; сосед выглядел моложавым и подтянутым, наверняка в него еще влюбляются девчонки.
— А что, хочется иной раз пококетничать. Чтобы тебя утешали, говорили, что ты вовсе не старик. Да и в глубине души ты себя таковым не чувствуешь.
— А мои родители, по-моему, решили не обращать на свой возраст никакого внимания. По утрам бегают, купили себе навороченный тренажер. Я, правда, его еще не видела, но брат написал — крутой!
— А сколько им лет?
— По пятьдесят.
— Я так и подумал, что вполне мог иметь такую дочь, как вы.
— Что-то этому помешало?
— Поздно женился. Сыну и дочери соответственно шестнадцать и восемнадцать.
— Похоже, и мне придется поздно заводить детей, — пробурчала Наташа.
Это вообще ни в какие ворота не лезло. Чужой человек, опомнись! К чему этот моральный стриптиз? А он будто чувствовал, что достаточно ткнуть пальцем в наболевшее, как из его попутчицы тут же полезет откровенность.
— Разве это не в ваших руках?
— Получилось, как ни странно это звучит, не в моих, а в руках совсем другой женщины.
— Судя по ожесточению, с которым вы это сказали, уступили без борьбы? Или просто решили, что соперница изначально сильнее?
— А надо ли бороться за то, что тебе не принадлежит? — Наташа стала заводиться от собственного рассказа. — Мне так и видится мужчина, которого в разные стороны тянут две женщины. И в чем здесь выразится борьба? В том, у кого сильнее руки?
— Насколько я могу представить, мужчина тоже что-то при этом ощущает, он же не бесчувственный болванчик.
Наташа невольно оглянулась на приоткрытую дверь купе. Двое других попутчиков — молодая пара — были заняты только друг другом. Они или лежали, переговариваясь, на верхних полках, или, как теперь, стояли, обнявшись, в коридоре и смотрели в заснеженное окно. Что они могли разглядеть интересного в этом унылом пейзаже? Может, они, как и Наташа, невольно ждут, когда поезд въедет в другую зону, где снега уже нет? В ее родном городе конец января случался без снега, с промозглой сыростью и дорогами, обледеневшими к вечеру и расквашенными к полудню. В последнем письме мама об этом писала. Но сырые зимы так же плавно переходили в снежные, когда недели на две таки падал снег и термометр опускался до минус десяти…
Судя по нескольким фразам, которыми Наташа обменялась с молодыми людьми, они ехали в тот же город, что и она, проведя две недели на солнечном Кипре.
Наташа вдруг остро позавидовала им, словно впереди у нее самой уже ничего не могло быть и ей не двадцать восемь лет, а, например, шестьдесят восемь…
Почему она не удалась в своих родителей, оптимистов и легких на подъем людей, которые в свое время немало поколесили по стране и сейчас, как бы трудно ни было, не отказывали себе в житейских радостях? Брат пошел в них, веселый, уверенный в себе человек, а Наташа удалась скорее в бабушку, флегматичную, трудно забывающую, консервативную донельзя.
Три года Наташа горевала о Косте, теперь сколько — о Валентине?
Но он-то не умер, чего же она его будто оплакивает. Приедет из Франции, потычется, помается и вернется к Тамарке. И заживут они как прежде…
Думать так было обидно, хотя только что Наташа декларировала, что он ей не принадлежит. Понятно, если отнести бедного мужчину в разряд вещей.
Про таких, как Наташа, говорят в народе: задним умом крепка. Сначала она сделала все в точности так, как диктовала ей Тамара — если разобраться, соперница, враг, а теперь, когда ничего нельзя исправить, стала жалеть о своем поступке…
