Удержать мечту. Книга 1 - Брэдфорд Барбара Тейлор (версия книг .txt) 📗
Ничем не показав, как ее позабавил узколобый снобизм Эдвины, Эмма сказала:
– Ради Бога, перестань разговаривать, как вдовствующая аристократка викторианских времен. Мы уже приближаемся к двадцать первому веку. Твои взгляды устарели, моя дорогая.
– Я не сомневалась, что ты скажешь что-нибудь вроде этого, – раздраженно-высокомерно ответила Эдвина. – Должна признать, мама, ты постоянно удивляешь меня. Для женщины, обладающей таким богатством и могуществом, ты на редкость пренебрежительно относишься к некоторым вещам. Например, к происхождению.
Посмеиваясь, Эмма сделала глоток шерри. Нижнюю часть ее лица не было видно за стаканом, но в глазах бегали озорные огоньки.
– Люди, которые живут в стеклянных домах, не должны бросать камни, – сказала она и снова усмехнулась.
Краска залила лицо Эдвины, но минуту спустя, недовольно поморщившись, она сказала:
– Боюсь даже думать, кого он себе найдет в конце концов, если развод когда-нибудь все-таки состоится.
– Дело о разводе уже идет полным ходом, – мягко заметила Эмма. – Думаю, ты поступила бы мудро, если бы признала его. И чем быстрее, тем лучше. Это уже факт жизни, и не в твоих силах его изменить.
– Ну, это мы еще посмотрим. Энтони не может получить развод, пока Мин не даст своего согласия.
– Но, дорогая моя Эдвина, она уже дала согласие.
Эдвина была потрясена. Она смотрела на мать глазами, полными ужаса, пытаясь осознать значение ее слов. На какую-то долю секунды она заподозрила, что мать ее обманывает, но потом поняла, что та сказала ей правду. У Эммы было много недостатков, но она никогда не лгала. И кроме того, она всегда располагала безукоризненно надежными и точными сведениями. Наконец, Эдвина попыталась выдавить из себя:
– Но… но… – голос не повиновался ей, и она не смогла ничего сказать.
Она протянула дрожащую руку за стаканом, но сразу же поставила его назад, не сделав ни глотка.
– Но Мин не сказала мне ничего об этом, когда мы ужинали вместе вчера вечером. Это очень странно. Мы всегда были близки с ней. Она мне как дочь. Непонятно, почему она не поделилась со мной. Раньше у нее никогда не было от меня секретов. – Лицо Эдвины выражало полное смятение: сколько ни пыталась, она не могла понять странное поведение Мин и ее необъяснимую скрытность.
Впервые за все это время, с внезапным озарением Эмма поняла, почему ее дочь в таком смятении. Было совершенно очевидно, что у них с Мин очень хорошие, близкие отношения и они очень важны для душевного спокойствия Эдвины. Да, с невесткой ей легко и спокойно, она уверена в ее привязанности. Опрокинув свою семейную лодку, Энтони поставил под угрозу мир Эдвины – или, по крайней мере, ей так казалось. Ее приводила в ужас мысль о переменах, о новой женщине, которая появится в жизни сына и которая может не принять ее с такой готовностью, как Мин, – которая может даже отнять у нее сына.
Наклонившись поближе к Эдвине, Эмма сказала с большей нежностью, чем обычно:
– Возможно, Мин побоялась сказать тебе, побоялась еще больше огорчить тебя. Послушай, ты не должна воспринимать этот развод как угрозу для твоей жизни. В твоей жизни он не так уж много изменит, и я уверена, что Энтони не будет против того, чтобы вы с Мин остались друзьями. – С легким смешком она попыталась шуткой успокоить Эдвину: – В конце концов, Энтони разводится с Мин, а не с тобой. Он совсем не хотел причинить тебе боль.
– Он уже причинил мне боль. Его поведение просто непростительно. – Голос Эдвины звучал жестоко и непреклонно, лицо выражало горечь и обиду.
Эмма откинулась на спинку кресла, и раздражение, которое она пыталась подавить в себе, вдруг поднялось в ней с новой силой. Губы сложились в язвительную усмешку, глаза стали холодными.
– Ты эгоистичная женщина, Эдвина, – с осуждением сказала она. – Ты не думаешь об Энтони, ты думаешь только о себе. Ты говоришь, что живешь ради сына, но если так, то ты не лучшим образом пытается доказать это. Сейчас ему трудно, и в такой момент ему нужны твоя любовь и поддержка, а не твоя враждебность. – Эмма с порицанием посмотрела на дочь. – Я тебя не понимаю. В тебе столько обиды, злобы, враждебности – ко всем, не только ко мне. Я не могу понять, почему это так. Твоя жизнь была не очень тяжелой. Ты была счастлива в семейной жизни, насколько я могу судить. Я знаю, что Джереми буквально боготворил тебя, и мне всегда казалось, что и ты его любишь. – Она не отводила глаз от Эдвины. – Ради тебя же самой мне очень хочется верить, что ты его тоже любила. И что же? Несмотря на все чудесные дары, которыми наградила тебя жизнь, тебя переполняет, сжигает изнутри всепоглощающая злоба и обида. Пожалуйста, отрекись от них, вырви эту горечь из сердца раз и навсегда.
Эдвина сидела молча, все с тем же выражением упрямства на лице. Тогда Эмма продолжила:
– Ты должна доверять своему сыну, уважать его суждения. Я очень верю в него. Пытаясь не допустить этого развода, ты бьешься головой о каменную стену. Ты не можешь победить. В конце концов ты проиграешь. И ты навсегда потеряешь Энтони. – Она еще раз взглянула в лицо дочери, надеясь увидеть признаки смягчения с ее стороны, но лицо Эдвины оставалось по-прежнему замкнутым и неприступным.
Разочарованно вздохнув, Эмма решила: «Все. Я сдаюсь. Мне никогда не пробиться через ее броню». И все же она чувствовала, что обязана предпринять последнюю попытку предостеречь дочь, убедить ее изменить свое отношение к делам сына.
– Ты в конце концов станешь одинокой старой женщиной, – мрачно предрекла она. – Не думаю, чтобы ты этого хотела. И если ты подозреваешь, что у меня в этом далее есть какой-то свой корыстный интерес, ты ошибаешься. Совершенно искренне говорю тебе, Эдвина, я просто хочу, чтобы ты не сделала самой ужасной ошибки в своей жизни.
Хотя Эмма не надеялась уже, что дочь ее услышит, она услышала. Что-то шевельнулось в потаенных уголках ее сознания. У нее появилось смутное ощущение, что она не права. Недовольство собой и сомнение в своей правоте вдруг нахлынули на нее, и она почувствовала, что виновата перед Энтони. Она и вправду вела себя эгоистично – более эгоистично, чем ей казалось до последнего момента. Это правда, что она любит Мин как дочь, которой у нее никогда не было, и боится даже мысли о том, что может потерять ее. Но еще больше она боится потерять сына. А это уже происходит.
Эдвина была не очень проницательной женщиной, может быть даже не очень умной. Но она была достаточно разумна, и разум сейчас подсказывал ей, что безысходность толкнула Энтони к бабушке, заставила его довериться Эмме, а не матери. При мысли о таком предательстве со стороны сына в ней снова взыграли обида и ревность – не самые лучшие ее чувства. Но, призвав на помощь мудрость, которая обычно не была ей свойственна, она сумела подавить их. На самом деле поведение Энтони не говорило ни о предательстве, ни об отсутствии любви к ней. Она сама во всем виновата. Мать права, она действительно его отталкивает. По-видимому, Эмма искренне пытается не допустить, чтобы трещина в ее отношениях с сыном превратилась в непреодолимую пропасть, если проанализировать ее слова спокойно и непредвзято. Готовность признать искренность добрых намерений Эммы удивила Эдвину, и непроизвольно она испытала благодарность к матери за то, что та пытается помочь ей.
Обдумывая каждое слово, медленно и негромко Эдвина сказала:
– Это для меня действительно большое потрясение – я имею в виду развод. Но ты права, мама. Я должна думать в первую очередь об Энтони. Важно, чтобы он был счастлив.
Впервые за всю свою жизнь Эдвина обращалась к матери за помощью. Обида и горечь отошли на задний план. Она приглушенно спросила:
– Что мне делать, мама? Как ты думаешь? Наверное, он очень серится на меня?
Эмма, которая уже не надеялась, что ее попытки пробудить в Эдвине здравый смысл возымеют хоть какое-то действие, пришла в некоторое замешательство от такого неожиданного поворота событий. Она перестроилась на ходу и привела в порядок свои мысли.
