Леди, будьте паинькой - Филлипс Сьюзен Элизабет (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Заметив ее интерес, Патрик спросил:
— Хотите осмотреть нижний этаж?
— Очень.
— Лучше всего кухня. Кеннет просто не вылезает оттуда, когда приезжает домой.
Патрик поставил вещи и повел Эмму в огромную кухню в сельском стиле. Эмма изумленно моргнула.
— Просто чудесно.
— Спасибо. Я спланировал ее сам. Стены и потолок были выкрашены в жизнерадостно-яркий желтый цвет, а пол, вымощенный терракотовой плиткой, добавлял тепла в окружающую атмосферу. Перед камином стоял диван в чехле с желто-кораллово-изумрудным узором и такие же кресла. Через стеклянные двери, одна из которых вела на залитое солнцем крыльцо, лилось оранжевое сияние, бросавшее отблески на стены и мебель.
Эркер был отведен для еды. Там стоял обеденный стол, окруженный разномастными стульями в стиле чиппендейл, Людовика Шестнадцатого и раннеамериканском, с обивкой в тон. Полированная столешница отражала еще один букет, на этот раз в глиняном кувшине.
— Все так красиво!
— Я здорово рисковал, но считал, что Кеннет нуждается в прочных корнях, — пояснил Патрик, по-птичьи взмахивая руками.
Эмма не хотела выказывать излишнее любопытство, но в присутствии Патрика постоянно терялась. Он любовно провел ладонью по столу.
— Гадаете, что здесь делает тип вроде меня?
— Гадаю?
Да она просто умирала от желания узнать подробности, но элементарная вежливость мешала наброситься на него с расспросами.
— Маленькие техасские городки не слишком приветливы к «голубым».
— Наверное.
Болезненная гримаса на миг исказила лицо Патрика, но тут же исчезла.
— Я провожу вас в вашу спальню.
Глава 8
Вечером Эмма поужинала в одиночестве. Патрик, объявив, что Кенни тренируется, подал изумительные спагетти, салат из свежих зеленых бобов, оливкового масла и чеснока, хрустящий французский батон и солидный кусок черничного пирога на десерт. Она поела на застекленной террасе с плетеной мебелью черного цвета, под тентом в бело-зеленую полоску. Из каменных ваз свешивались плети цветущей ипомеи. За домом росла роща пекановых орехов, с одной стороны виднелись внутренний дворик и бассейн, с другой — пастбище с бродившими по нему лошадьми. Перед ужином Эмма прогулялась вдоль берега ручья и полюбовалась лужайками.
Несмотря на мирную атмосферу и напоенный душистыми ароматами воздух, Эмма не находила себе места. Почему Кенни не вернулся? Пусть она велела ему не попадаться ей на глаза, но втайне желала, чтобы он ослушался. Неужели он находит ее общество таким неприятным?
Она предложила Патрику вымыть посуду, но тот наотрез отказался, поэтому Эмма достала наброски статьи и села за работу. Мошки, летевшие на свет, бились в стекло, в кустах дружно стрекотали цикады. Эмма слышала тихий гул посудомоечной машины, крики ночных птиц. Мир и покой окружали ее, словно вливаясь в кровь. Совсем как в «Святой Гертруде», после того как девочки улягутся спать.
Но настроение у Эммы было хуже некуда. Она уже несколько дней в Техасе — и ни на шаг не приблизилась к цели. Если все и дальше будет идти такими темпами, она вернется в Англию с нимбом святой.
Увидев Патрика, направлявшегося к своей маленькой квартирке над гаражом, Эмма не удержалась и окликнула его:
— У вас, случайно, нигде не записан телефон Тори?
— Сбоку на холодильнике прилеплен список.
Несколько минут спустя сестра Кенни ответила на звонок.
— Нет у меня никаких планов, — сообщила Тори, после того как Эмма объяснила, чего хочет. — Но не думаю, что бары Уайнета придутся вам по вкусу.
— Какой смысл в каникулах, если не можешь всего перепробовать?
— Ладно, раз уж просите. Если твердо решились, я заеду за вами через полчаса.
Эмма надела рабочие брюки из хлопчатобумажной саржи, приобретенные накануне вместе с растягивающейся белой трикотажной блузкой, связанной узелками, достаточно короткой, чтобы над поясом брюк виднелась полоска тела, и настолько тесной, чтобы выделялись груди. Хотя рукава скрыли почти всю татуировку, виньетка с именем Кенни осталась на виду. Унизительно, но ничего не поделаешь, решила она, поклявшись не смотреться в зеркало. Оставалось надеяться, что прихвостень Беддингтона догадается захватить камеру.
Тони явилась в темно-синем «БМВ», который вела с устрашающей скоростью. Эмма закрыла глаза и вцепилась в подлокотник.
— У вас встревоженный вид.
— Я не слишком большая поклонница автомобилей.
— Это крайне затрудняет жизнь, особенно в Техасе, — покачала головой Тори, но сбросила скорость.
— Как и везде.
Немного успокоившись, Эмма решила присмотреться к спутнице. Тори надела бирюзовое боди с тесными черными джинсами, облегавшими бесконечно длинные ноги. На талии поблескивал пояс из раковин, с мочек ушей свисали длинные мексиканские серебряные серьги. Она выглядела прелестной, богатой и совершенно неукротимой. Хью ни за что не пришло бы в голову сделать предложение Тори Тревелер.
Тори озабоченно глянула в зеркальце заднего обзора.
— Вам давно следовало бы научиться водить машину.
— Э-э-э…
— Да что там откладывать, я в два счета вам покажу.
— Вы очень добры, но не стоит…
— Дьявол так и не выпустил вас из когтей, верно?
— Думаю, да.
— Поверьте, я знаю, каково это, — грустно кивнула Тори.
Что-то подсказало Эмме: брак с Декстером О’Коннором не единственное, что тревожит Тори. За внешней напористостью и манерами богатой избалованной девицы скрывались боль и разочарование в жизни.
— Как вы поладили с Патриком? — поинтересовалась Тори. — Он готов горло перегрызть за Кенни и может огорошить любого, кто его не знает.
— Ошибаетесь, он был очень приветлив, — отозвалась Эмма.
Тори рассмеялась:
— Папочка просто на стенку лезет при мысли, что какой-то «голубой» открыто живет на ранчо в компании его единственного сына. Но все знают, что лучше Патрика никто в здешних местах не ведет хозяйство, так что, если хотите знать, в тот день, когда Кенни спас его, повезло обоим.
— Спас? Каким образом?
— Патрик разъезжал по округе, делая снимки придорожных закусочных и ресторанчиков, для каталога, который решил издать, и остановился в забегаловке около каменоломни. Ну и наткнулся на банду местных рабочих, решивших поиграть мускулами и показать силу, отделав какого-то хлюпика и к тому же, как они выразились, бабу в штанах. Четверо против одного. Но тут подоспел Кенни, и как раз вовремя. Таких вещей он не переносит. Мгновенно теряет голову, и тогда берегись!
— И что он сделал?
— Достаточно сказать, что он не часто выходит из себя, но уж если вспылит… Зрелище поистине потрясающее. Кончилось тем, что он утащил Патрика на ранчо немного отдышаться, а на следующее утро его ждали свежевыпеченные булочки с корицей, только что из духовки. Стоило Кенни вдохнуть божественный аромат, как он тут же нанял Патрика в экономки.
Разумеется, злые языки немедленно заработали, поползли грязные сплетни, не считая тех неприятностей с ПАГ, в которые он впутался, как только история о драке в забегаловке попала в газеты. — Он поступил благородно.
— Я тоже так считаю. Однако нападки не прекращались. Клянусь, если послушать местных обитателей, так Кенни — просто исчадие ада, единственной добродетелью которого стали победы на турнирах.
— Здешние не любят его? Удивительно.
— О нет, любят, и очень. Все знают, что он сделал для этих мест куда больше добра, чем все остальные, вместе взятые. Он построил центр досуга, дал деньги на новую библиотеку и все такое прочее. Кроме того, он участвует в любой благотворительной акции. Но всеобщее осуждение и пересуды так долго были любимым занятием этого города, что людям трудно отказаться от возможности почесать языки.
— Но почему?
— У жителей Уайнета долгая память, и они все еще таят зло за кое-какие детские проделки Кенни. Его столько раз выгоняли из школы, что этот рекорд до сих пор не побит. А бывший начальник полицейского участка может поведать такие истории, от которых у вас волосы встанут дыбом. Похоже, Кенни успел насолить всем и каждому. Джуди Вебер постоянно напоминает, как в четвертом классе он подменил ее контрольную по арифметике, и она получила двойку. Он украл у Боба Фрейзера карточку с автографом знаменитого бейсболиста Хэнка Эрона и порвал в клочья. Крал деньги у одноклассников, ломал игрушки, менял девчонок как перчатки и оставлял за собой «выжженную территорию», если можно так выразиться, пока Далли Бодин наконец не взял его в руки после смерти матери.
