Коллекция неловкостей (СИ) - Сойфер Дарья (онлайн книга без txt) 📗
— Сложностей не возникает?
— Вроде нет пока. Хотя текст изобилует витиеватыми метафорами. Я решила сначала перевести текст с первого подхода, без размышлений над стилем. А потом буду перечитывать и корректировать.
— Разумный подход. Всегда лучше сначала охватить текст одним взглядом. А что за витиеватые метафоры?
— Это же дамский роман. К тому же исторический. Поэтому львиная доля книги посвящена описанию достоинств героя и героини. Золото ее кудрей, глубина его черных, как смоль, глаз и все в том же духе. Утомляет.
— Забавно, — улыбнулся Романов. — Никогда не читал подобную литературу.
— Вы совсем не много потеряли, будьте уверены! — воскликнула Рада. — А, кстати, не хотите посмотреть черновой вариант?
— О, с удовольствием!
— Я как раз позавчера делала себе распечатку для вычитки и корректировки. — Рада взяла с письменного стола пачку бумаг. — Смотрите, в одной колонке английский текст, а рядом справа — русский. Я распределила все по абзацам, чтобы было удобно сверять с оригиналом. Ну, если вдруг засомневаюсь.
— Ух ты, — Романов одобряюще кивнул и принялся листать распечатки. — У Вас задатки профессионального переводчика. Вы этому учились?
— Да нет. Просто подумала, что так удобнее.
Рада взяла в рот кусочек мятного шоколада и запила его чаем. Чтобы Романов не видел, как дрожат ее пальцы, она сцепила руки в замок и положила на колени. Непонятно, что ее больше нервировало: то, что он оценивает ее работу, или то, что он выглядит ужасно трогательным в очках, склонившись над бумагами. Внезапно он фыркнул.
— Что там? Что-нибудь не так?
— Да нет, к переводу у меня замечаний нет. Просто действительно очень забавный текст. Такой патетичный, что даже смешно. Вот, смотрите, — Романов сделал глоток чая и принялся с выражением читать: «Юная Роза в слезах выбежала из дома. Ослепительные молнии раскалывали небо на части. Ветер беспощадно трепал длинные локоны девушки, дождь хлестал по пламенеющим щекам. Но Роза не замечала ничего вокруг, ее сердце разрывалось от боли неразделенной любви. Для графа Уиллоуби она всегда была лишь бедной сиротой. Роза подхватила юбки и побежала по садовой дорожке, ничего не видя перед собой.
— Роза, — прогремел голос Ричарда. — Роза, стой!
Граф Уиллоуби увидел, как мелькнуло в темноте сада платье Розы, и помчался за ней.
— Не уходи! — кричал он. — Дьявол, Роза, ты нужна мне!»
Романов откашлялся и хлебнул чая. Слишком убедительно он изображал могучий голос графа. Она улыбнулась. Александр Николаевич весело подмигнул и стал читать дальше:
— «Бедная девушка сбилась с пути. Туфли размокли, и Роза упала, подвернув ногу. Она попыталась подняться, но жгучая боль пронзила лодыжку»
«Прямо как я давеча. Только немного изящнее», — подумалось Раде.
— «Девушка закусила губу от боли и опустила лицо на руки. Хрупкие плечи подрагивали от безудержных рыданий.
— Роза! — донеслось из-за кустов.
Сквозь шум дождя Ричард услышал, как Роза застонала. Он кинулся к ней и увидел, что девушка плачет, сидя на земле. Платье было разодрано колючими ветками, а на нежной коже рук темнели кровоподтеки.
— Святые небеса, что случилось? — воскликнул граф.
— Я упала, Ваша светлость, — слабо проговорила девушка.
— Ты можешь встать?
— Я пыталась, но… моя нога… Кажется, я ее повредилла.
— О, Роза!
Граф подхватил девушку на руки, будто та была легче пушинки. Сквозь влажную ткань рубашки Роза чувствовала, как тверды его мускулы. Она опустила голову на его широкую грудь, потому что знала, что никогда больше не сможет вновь быть так близко нему. Ричард прерывисто вздохнул и крепче сжал нежное тело девушки.
Он внес ее в гостиную и бережно опустил на софу у камина. Свечи еще не были зажжены, и зала была погружена в полумрак. Граф бережно взял в руки поврежденную ногу.
— Я немедленно пошлю за доктором.
— О, нет, право, не стоит. Это всего лишь вывих, я уверена.
Граф провел рукой по изящной ножке, не в силах сдержать внезапного порыва. Кожа была прохладной и гладкой, как шелк. Глаза Ричарда потемнели, в них мелькнула жаркая искра страсти.
— О, Роза! Почему же ты убежала?
— Ваша светлость, я не могу больше здесь оставаться. Вы были очень добры ко мне, но теперь все изменилось. Я люблю Вас, Ричард. Я знаю, Вы никогда не сможете ответить мне взаимностью, я не подхожу Вам, я не имею титула, денег, недостаточно образована… Вы должны жениться на такой, как леди Аннабель…
— Но я не хочу жениться на леди Аннабель.
— Почему же?
— Потому что мне нужна только ты.
Граф притянул Розу к себе и накрыл ее мягкие губы своими. Его язык настойчиво проник в ее рот. Ричард упивался медовой сладостью поцелуя. Роза прижалась к графу всем телом, трепеща от страсти. Она ответила на поцелуй любимого, нерешительно лаская его язык своим. По телу Ричарда прошла волна неукротимого желания. Он сдерживал свое влечение уже давно, теперь же робкая ласка девушки, ее хрупкое дрожащее тело в его руках лишили графа остатков благоразумия».
Рада нервно сглотнула. Забавная шутка грозилась перейти в опасную ситуацию. Когда она занималась переводом, подобные эпизоды казались ей слишком пафосными и смешными. В устах Романова слова становились чувственными, пробуждали ненужные фантазии. Но Александр Николаевич ничего не замечал и продолжал декламировать:
— «Ричард распустил ленты, стягивающие корсет, и платье опустилось к ногам девушки. Горячими губами он целовал молочную кожу шеи, опускаясь все ниже. Роза прерывисто вздохнула, когда он коснулся ее обнаженной груди. Бронзовые жилистые руки темнели на белоснежной коже ее тугих холмов. Ричард испустил львиный рык, крепко прижал к себе невинную девушку, и Роза явственно ощутила, как напряжен его жезл мужественности…» — Романов ошарашено уставился в текст. — Эм… Жезл чего?!
Рада расхохоталась.
— Я тоже сначала не поверила глазам, — выдавила она сквозь смех. — Можете посмотреть оригинал, это не ошибка.
— И правда… Какую надо иметь больную фантазию, чтобы придумать такое…
— Это еще что! Там было и того круче… — она хихикнула.
— Что?
— Не-а, не скажу.
— Да ладно! Круче того, что я прочел, уже точно ничего не может быть.
— Может, может.
— Докажи.
— Нет, я такое вслух сказать не могу.
— Скажи на ушко, — Романов уже откровенно веселился.
Она прищурилась, словно размышляя, стоит ли говорить. Потом наклонилась к нему и прошептала:
— Нефритовый стержень.
Мгновение он ошалело смотрел на нее, а потом зашелся от смеха.
— А я-то думал, женские романы — скучное чтиво, — сказал он, снимая очки, чтобы вытереть слезы. — Оказывается, у тебя очень веселая работа.
— Давайте только на занятиях не будем это читать, я Вас очень прошу.
— Это еще почему?
— Шутите? Это филфак. Вы же будете единственным мужчиной в аудитории. К тому же Вы молодой и симпатичный. Вас растерзают живьем!
— Ты правда считаешь меня симпатичным?
Рада замялась. Развеселившись, она сболтнула лишнее.
— Ну… Мне кажется, это объективно… — она почувствовала, как предательски горят щеки.
— Я вот, например, — серьезно сказал Романов. — Считаю тебя не просто симпатичной, а очень красивой и привлекательной.
Она молчала. Сердце бухало где-то в животе, как перед экзаменом.
— Рада, — позвал он.
Она подняла глаза.
— Можно я тебя сейчас поцелую? — спросил он.
— Да.
Внутри у нее царил хаос. Способность мыслить куда-то улетучилась. Разум пытался пробиться через буйство гормонов. Не получалось.
Романов отложил очки на столик, обнял ее и поцеловал. От него пахло свежим одеколоном. Губы были сухими и теплыми. Она ответила на поцелуй и запустила пальцы в его волосы. Все происходило с ней, и одновременно с кем-то другим. Вместо того, чтобы услышать фейерверк и испытать блаженство, Рада почему-то отчетливо осознавала каждое свое движение и ощущение. Вот он гладит ее по спине, ласкает языком нижнюю губу. Вторая рука лежит на бедре. Она касается языком его языка, и делает все это вполне сознательно. Ее охватило замешательство. Конечно, она целовалась по-настоящему и до этого. В Англии, с Джеймсом. И в Москве, с Ромой из театра. И в школе, когда играли в бутылочку. Это было что-то вроде… Поцелуй, как поцелуй. Иногда любопытно, иногда просто приятно. Но сейчас она целовалась с мужчиной, которого, как ей казалось до этого, действительно хотела, а никакой жгучей страсти не получила. Ей было приятно, но ведь ненормально же целоваться, и при этом анализировать происходящее.
