Бешеные коровы - Летт Кэти (книги без сокращений .TXT) 📗
— Развлекайся! — потребовал он и толкнул ее вперед, как парашютиста, совершающего первый прыжок.
Она пошатываясь пошла в обход разделителя в пастельных тонах.
Аудитория, упакованная ровными рядами, зашлась астматическим всхлипом, подчиняясь приказу дирижера. Камера стала медленно наезжать на Мэдди. Ведущий сделал то же самое. Он был как две капли воды похож на резинового мужчину, которого выпускают с пометкой «совсем как живой» и с латексным достоинством и рекламируют в женских порножурналах. Этого отличало только то, что он умел разговаривать. Он сказал Мэдди, что она проявила большую смелость, придя на живой эфир национального телевидения. Аудитория отреагировала на его слова по схеме Павлова — забила в ладоши. В этот момент эти люди походили на сидящих рядами дрессированных тюленей. Мэдди постаралась не придавать этому особого значения. Над сценой висел огромный неоновый знак «аплодисменты», и эта же аудитория чуть раньше проявила такой же энтузиазм, приветствуя цукини. Овощ был необычной формы, напоминающей профиль принцессы Дианы, и должен был стать чьим-то призом в конце этой программы.
Мэдди провели за модульной консолью и усадили в середину полукруга из розовых вращающихся стульев. Мэдди слегка поклонилась Харриет. Хотя та и относилась к женщинам, считавшим, что сокращение тридцати двух пар лицевых мышц, формирующих улыбку, ведет к образованию морщин, Мэдди была уверена в том, что ее не поприветствовали потому, что просто не узнали. В отличие от Хамфри. Его тщательно отрепетированное выражение лица перестроилось в нечто напоминающее вид человека, которому вручили сосуд с теплой слюной.
Член парламента от партии Тори, напоминавший глубоководную исследовательскую субмарину из тех, что посылали сделать снимки «Титаника», и считавший себя, соответственно, интеллектуально углубленной личностью, ринулся в бой.
— То, что тут написано, напоминает рекламную брошюру туроператоров: собственные ванные, путешествия на весь день, изобилие образовательных и развивающих занятий, театральные студии…
Петронелла звучно поправила серебряные «невольничьи» браслеты на загорелых руках. Единственная извилина под ее обесцвеченной шевелюрой подсказала ей, что пора заняться саморекламой.
— Когда я… мы снимали фильм о Холлоуэй…
Но упрямая подводная лодка не собиралась уступать первенства:
— Выходит, что для того, чтобы провести здесь свои зимние каникулы, необходимо обзавестись собственным уголовным делом? Да. Похоже, тут упомянуты лишь некоторые из развлечений, которые предлагает нам увеселительный комплекс «Тюрьма по соседству»!
— Отель, где клиент всегда неправ! — подал глубинную реплику Хамфри.
Его пухлое личико напоминало мордашку пупса. Он категорически не желал смотреть на Мэдди. Она только не могла решить, почему он так странно наклонил голову: то ли стараясь избежать ее взгляда, то ли из-за веса геля для укладки волос на остатках былой роскоши.
— Развлечения… Это, наверное, было, когда я вошла… — Петронелла снова попыталась обозначить свое присутствие в общем разговоре. — Всегда есть шанс умереть на сцене, особенно когда делаешь это перед убийцами…
Пока Супермен работал с дальним краем аудитории, Мэдди быстро нацарапала на листке бумаги, лежавшем перед ней, слова «Как поживает Алекс?» и сунула ее под нос Хамфри. Один из помощников, одетый в куртку без рукавов и выглядевший как человек, которому надоело всем напоминать о том, что его зовут Найджел, яростно сигнализировал Петронелле, чтобы та сняла свои звенящие браслеты.
Хамфри прикрыл рукой микрофон, наклонил прическу и прошептал:
— Слушай, никто из нас не желает тебя знать после вашего разрыва с Алексом. То есть я хочу сказать… в общем, что я-то могу сделать?
— Хммм, — задумалась Мэдди, прикрыв свой микрофон. — Я часто об этом думала, Хамфри, но на ум не приходило ничего, кроме выражения «кропать паршивые стишки».
— Безработица и нищета не являются причиной возникновения преступности. Преступления совершают преступники! Сброд и отбросы общества, — выпустил торпеду в Мэдди член парламента.
— Эй, дружок, полегче! — Мэдди наклонилась к Петронелле, судорожно пытающейся снять свои серебряные браслеты, не испортив наманикюренные пальчики, и успокаивающе положила руку на предплечье политика. — Самым большим моим преступлением была привычка открывать пакеты с молоком с неправильной стороны.
— Расскажите нам, Мэдлин, — несчастный ведущий обращался к ней так, будто она была больна раком, и, судя по темпу его речи и артикуляции, больше всего от этой болезни пострадали ее уши. — Там у вас… действительно… так роскошно… как описано… в прессе?
— Я могу лишь сказать, что тюрьма — это единственное в мире место, где обязанность по уборке туалетов считается поощрением, — ответила Мэдди.
— Ты! — Когда Харриет наконец-то узнала бывшую подружку Алекса, на ее лице появилось выражение, схожее с выражением лица Дэвида Аттенбороу, увидевшего редкий вид навозного жука. — Я знаю эту заключенную! — взревела она. На шкале престижа левых либералов-интеллектуалов факт знакомства с заключенным приравнивался к соавторству с чернокожим. — Она виновна лишь в том, что родилась женщиной!
На коленях у Петронеллы оказалась стопка блестящих серебряных колец. Она аккуратно переложила их на ковер между собой и Мэдди, которая, не тратя времени даром, ногой придвинула их ближе к себе. Воспользовавшись тем, что она была прикрыта модульными декорациями, Мэдди быстренько рассовала цацки по карманам своих брюк.
— Эта молодая женщина никогда не станет делать что-либо противозаконное.
Ведущий ток-шоу протер лоб платком, на котором тут же осталась яркое пятно тонального крема. Мэдди бросила быстрый взгляд в сторону. Интересно, это у него автозагар или ржавчина?
— Неужели вас не настораживает тот факт, что за одни и те же преступления женщин гораздо чаще сажают за решетку, чем мужчин? — спросил он Министра Сострадания. — Женщины попадают в тюрьму за воровство с прилавков, а выходят законченными наркоманками…
— Каким образом туда попадают наркотики? Вот что я хотел бы знать. В Алькатрас нельзя пронести контрабанду!
Петронелла обратила улыбку, которая приклеилась к ее лицу, в сторону Мэдди.
— Может быть, об этом нам расскажет наша заключенная?
— Что? А, я думаю, вам совершенно ни к чему об этом знать…
— Нет-нет! Мы хотим об этом услышать! — бросилась разубеждать ведущая.
Внимание всей студии сконцентрировалось на Мэдди.
— Ну что ж, хорошо, — сказала она, пожав плечами. — В теле.
— В теле? — переспросила Петронелла со смехотворно торжественным выражением лица.
— Да. Можно спрятать все что угодно у себя в заднем проходе и так пронести через охрану. У одной женщины, которую я знаю, влагалище просто как волшебная сумка Мэри Поппинс. Она там может спрятать даже пианино.
В студии повисла тишина. Оба ведущих перешли на аварийную речевую модель.
— Э… — сказала Синди.
— Э… — отозвался Супермен.
У Мэдди возникло ощущение, что ей не дадут цукини в форме профиля принцессы Дианы.
— Всегда есть шанс умереть на сцене… — снова начала Петронелла, поддаваясь привычке отключать мозг в кризисных ситуациях. — Умереть на сцене, особенно…
Повинуясь указаниям помощника в анораке без рукавов, Супермен взял себя в руки и заполнил образовавшуюся паузу, зачитав по памяти содержание следующих выпусков программы. Дальше предполагалась история о трансвестите, который пошел в магазин вместе со своей женой, потом о том, как мать отбила дружка у своей дочери, о вампире, о двух женах, позволявших своим мужьям встречаться с другими женщинами, и прекрасном человеке, позировавшем для гей-журналов. Мэдди была поражена тем, каким хламом потчует телевидение умы своих зрителей. Шанель всего лишь продавала наркотики, и за это ей дали десять лет. Ведущие же ток-шоу занимали целый разворот в журнале «Хелло!». Синди продефилировала в другой конец их псевдогостиной, чтобы представить пародистку Кайли Миноуг.
