Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator" (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Его улыбка была такой располагающей, щедрой и в то же время учтивой, что я, улыбнувшись ему в ответ, тихо произнесла:
— Как я могу не заказать кусочек малинового шедевра, тем более если он нежен как поцелуй. Спасибо за совет.
Ресторатор радушно улыбнулся и, вновь обратившись к Барретту, продолжил вести светские разговоры.
Минуты через две Джефф откланялся, и я вновь вздохнула немного свободнее.
— Ты говоришь по-французски? — внезапно спросил меня Барретт спокойным тоном, будто уточнял.
— Совсем немного, — удивилась я его наблюдательности и честно добавила: — Мой французский очень сырой.
— Тебе его в университете преподают?
— Не совсем, — отрицательно покачала я головой. — Год назад я записалась на факультатив по истории романских языков: в основном галльская и итальянская ветки, но мы уделяем время и иберике.
На это никакой реакции не последовало, и мы продолжили наш безмолвный ужин, иногда прерываемый разговорами Барретта по телефону и подходившими к нам мужчинами, которые хотели лично поздороваться с Ричардом. К концу ужина вновь завибрировал телефон, и уже в следующую секунду я услышала разговор, как я поняла, с Дугласом.
— Да, мне уже доложили… Поднимись ко мне… нет, не надо другого водителя…
Через пару минут на пороге ВИП-зоны появился Дуглас и, переговорив с боссом, также быстро и незаметно удалился, из чего я поняла, что Дуглас уехал по делам, а Барретт, глянув на меня, подозвал официанта:
— Малиновый торт-безе и счет, — коротко бросил он.
Через десять минут передо мной возвышался кусок неимоверно аппетитного французского шедевра с моей любимой свежей малиной.
Сладкое я всегда любила и теперь, когда передо мной стоял вкуснейший десерт, а не ненавистное мне мясо, я улыбнулась и, подхватив малинку, с превеликим удовольствием отправила ее в рот.
Барретт тем временем положил в кожаную папку со счетом черную кредитную карту с выбитыми золотыми буквами VISA INFINITE, и я облегченно вздохнула — это можно было считать завершением нашего ужина.
Выйдя из ресторана, я почувствовала, как меня окутала духота ночных каменных джунглей.
— Пошли, — услышала я тихий голос и, уже в следующую секунду почувствовав горячую ладонь Барретта на пояснице, последовала с ним в сторону паркинга.
На часах было одиннадцать и, хотя Нью-Йорк и слыл городом, который никогда не спит, дороги уже были гораздо свободнее, да и прохожих стало меньше.
Я любила ходить пешком, так что, несмотря на душное безветрие и быстрый темп Барретта, я все равно наслаждалась прогулкой. Внезапно на черном мутном небосводе полыхнула молния, и, не дав опомниться пешеходам, пришли капли дождя, теплые, несильные, накрапывающие мягкий рисунок на асфальте.
Мне нравились летние дожди — они были словно глоток свежего воздуха в знойном пыльном мегаполисе, его очищением, и я инстинктивно подставила лицо мягким каплям, тихо улыбаясь. Но внезапно в тучном небе еще раз сверкнула молния и послышались раскаты грома, предупреждая о надвигающемся ливне. Барретт прибавил темпа, и я, чтобы не отставать, схватилась за его рукав и старалась не упускать заданного им ритма.
И все же мы не успели — находясь в паре десятках ярдов от паркинга, я услышала, как громыхнул гром, и в следующую секунду полил прохладный ливень, отчего мое платье и шелковые балетки тут же стали тяжелыми от воды. Искать где-то укрытие, когда до парковки было рукой подать, уже не было смысла и Барретт, зафиксировав мой локоть, ускорил темп до моего бега. Я быстро перебирала ногами, скользя в мокрой обуви, но опасаясь, что я сейчас, как Золушка, потеряю туфлю или чего доброго упаду, я все же вывернулась из руки Барретта и на ходу сняла балетки. Внезапно он подхватил меня под попу, чтобы придать ускорение нашему движению, что несомненно помогло, и уже через несколько секунд мы стояли у лифта паркинга. Барретт одним махом ладони, по-мужски, стряхнул воду с макушки, и прошелся спокойным взглядом по моему мокрому лицу, зажатым в руках балеткам и платью, с которых стекала вода. Представив, как я сейчас выгляжу, — с взъерошенными мокрыми волосами, в обвисшем платье и босиком, я неуютно поежилась, сжав пальцы на ногах, и тут же наклонилась, чтобы обуться, чувствуя пятками холодный бетон.
Отжав волосы, я достала салфетки из рюкзачка и, видя, как по лицу Ричарда все еще стекают капли дождя, протянула ему упаковку.
— Не надо, — отрицательно покачал он головой, заводя меня в лифт, а я, ощущая дрожь от прохлады в мокром насквозь платье и дискомфорт от своего взъерошенного вида, побыстрее вытащила салфетки, и начала вытирать лицо и руки.
Выйдя на нужном этаже, я почувствовала сквозняк, гулявший по огромному пространству пустующей парковки, и моя дрожь усилилась. Барретт, вероятно видя, как меня бьет озноб, скинул свой пиджак и в следующую секунду я утонула в его одежде, пропитанной его энергетикой и запахом.
— Спасибо, так теплее, — поблагодарила я, отчетливо понимая, что он это сделал не из романтических побуждений, а потому что элементарно не хотел, чтобы я заболела и лежала с температурой.
Барретт вытащил из кармана устройство, больше похожее на объемный маленький смартфон с жидкокристаллическим экраном, и в следующую секунду в дальнем углу, у самой стены на звук сигнализации мигнул фарами и завелся черный Хаммер, вольготно занявший два парковочных места одновременно.
Внезапно неугомонный телефон ожил, и, судя по тому, что Барретт, выслушав собеседника, коротко бросил “Нет. Я сам приеду и разберусь”, я поняла, что он вновь отправится по делам, как только довезет меня до кондоминиума.
Подведя меня к передней двери джипа, он широко ее открыл, и подсадив за попу, вновь помог мне сесть. Пока я пристегивалась, Барретт сел на водительское сидение и, одной рукой вывернув руль своего "танка", стартовал с паркинга так быстро, что меня вжало в сиденье.
Кутаясь в тяжелый пиджак в теплом салоне, очень хотелось расслабиться и прийти в себя после водных процедур, но это было невозможно, так как манеру вождения Барретта нельзя было назвать безопасной. Он лавировал среди машин, перестраивался из ряда в ряд, и иногда развивал такую скорость, что я думала, мы сейчас взлетим.
— Так почему “имя-лидер”? — внезапно услышала я тихий баритон.
Вспомнив о теме имен, которую развил Теодор Прайз, я повернула голову к Барретту, который, не обращая внимания на дождь и мокрую дорогу, уверенно гнал наш джип вперед. Рассматривая его правильный классический профиль и наблюдая за его уверенными движениями рук на руле, я задумалась, пытаясь сформулировать свою мысль.
— Мне кажется, что сильные люди сами притягивают к себе сильные имена и вы…
— Ты, — поправил он меня.
— Ты… — повторила я, всё ещё чувствуя дискомфорт, и вновь замолчала, подбирая слова. — И ты притянул сильное, коронованное имя, как титул, который принадлежит тебе по праву. Вероятно, твои родители тоже это чувствовали и именно поэтому дали это имя.
Барретт на это ничего не сказал, и всю дорогу до апартаментов в салоне стояла тишина, нарушаемая лишь шумом мокрой дороги и рычанием двигателя.
Очутившись на парковке кондоминиума, я отметила, что приехали мы очень быстро, а, зайдя в апартаменты, Барретт снял с меня пиджак и, окинув меня взглядом, тихо приказал:
— Иди к себе, — после чего направился в свою спальню.
Моя одежда и волосы по прежнему были влажными, и я уже планировала подняться в свою комнату, но у меня была жажда после сытного стейка, поэтому я, пройдя к кухонной консоли, пыталась найти газированную минералку комнатной температуры, а не из холодильника.
“И где она может быть спрятана…” — бурчала я про себя, присев у очередного кухонного пенала, как внезапно в зале послышался шум, и я встала.
В сторону выхода шел Барретт, и на секунду я даже застыла от этого зрелища. Он был одет в армейские брюки цвета хаки и черную футболку, а по залу отдавались эхом его шаги в ботинках на шнуровке и грубой подошве. Передо мной сейчас был совершенно другой человек. ВОИН. И дело было вовсе не в одежде — Он был Воином от рождения, эта ипостась была впечатана в его сознание, она наполняла его кровь и плоть, она являлась его сутью. Так и не посмотрев в мою сторону, он скрылся в фойе, и уже через несколько секунд я услышала звук закрывающегося лифта и ватную тишину одиночества.
