Держу тебя (СИ) - Романова Наталия (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
— С ума сошёл? — Маша быстро прочитала имя. — Ты знаешь, сколько стоит приём у него?! И что он мне нового скажет?
— Он примет тебя бесплатно, — Сергей качнул головой, словно отгоняя злые мысли. — Ты только не опаздывай и обязательно приди.
— Я подумаю, — она поджала губы.
— Маша, ты не меня подведёшь, если не пойдёшь, и не себя, а Матвея Леонидовича. Врач этот специально выйдет ради тебя, послезавтра он улетает, он пошёл навстречу Матвею, не подводи его. Ладно? — у Маши было чувство, что Сергей ею манипулирует, но не осталось ни сил спорить, ни желания выяснять детали.
Главное она уяснила. Сергей Витальевич женат.
18
Машу, конечно, не выписали, а доказывать свою работоспособность не хотелось, всё, что могла Маша — это забиться в угол, отключить телефон, закрыться в комнате и игнорировать внешний мир. Никаких звонков, никаких соседей, никакого отклика на стук в дверь. Она даже свет не включала — нет её дома, в городе, на планете Земля нет. Не существует.
Обидно было, нестерпимо, здраво мыслить не получалось, да вообще думать не выходило. Лежать и смотреть в сереющий вместе с уходом солнечного дня потолок — вот и все Машины действия, когда она добралась домой из поликлиники.
Как просто её обмануть, как у классика: «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!». «Пора, пора мне быть умней!». Пора быть умнее, Маша! Пора! Не слушать, не доверять, не верить и ещё сотни разных «не». А лучше уехать из этого города, где ей всё время холодно, где она простужается, болеет, где становиться несчастней с каждым прожитым днём. Вернуться домой, просыпаться от запаха маминых блинов, а не ругани соседей, не содрогаться каждый раз, видя на кухне таракана, забыть, как страшный сон, чем травят клопов, перестать выкраивать деньги на вещи и бесконечно выбирать между вкусной едой и одеждой. Вряд ли учителя в родном городке Маши зарабатывают больше, но и жильё снимать не нужно, не выгонят же её родители.
И уяснить раз и навсегда, никому Маша Шульгина, простая, без затей, девушка не нужна. Принять этот факт, как когда-то она приняла свой маленький рост и хрупкое телосложение, как смирилась с тем, что на физкультуре медленнее всех бегает, хуже всех прыгает, а на канат не смогла забраться ни разу. И не сможет. И ей не нужно. С мужчинами точно так же. Не сможет и не нужно.
Необходимо пережить эту боль, справиться с ней, переболеть, как гриппом. Наверное, это не трудно, наверное, должен вырабатываться иммунитет на предательства и обиды, наверное, однажды у неё получиться. Только не сейчас.
Сейчас Маше даже визжать не хотелось, настолько сильной была обида, нестерпимой боль. Сергей влюбил в себя безвозвратно, настолько стремительно, что она и удивиться не успела, сообразить, как же это произошло, когда. Но главное, он заставил себе поверить, казался искренним, честным, откровенным… Она поверила ему, доверилась целиком и полностью, верила каждому слову, чертову вздоху, взгляду. Девушка не могла разобраться, что её убивает сильнее: то, что она бездумно доверяла человеку, которого знала несколько дней, то, насколько же просто её обмануть, или тот факт, что обманывал именно Сергей.
И, главное, зачем? Зачем Сергею обманывать? Ради секса? Секса с Машей Шульгиной? Глупость какая-то, настолько откровенная ерунда, что в голове не укладывалась. Не утрамбовывались слова, действия Сергея и его семейное положение в одну картину, а факт оставался фактом — Сергей женат. Он отчитывал её, как маленькую, за связь с Игорем, говорил красивые, напыщенные слова, будучи в это время женатым.
С горем пополам она всё-таки уснула, правда, почти под утро, исчерпав запас слёз, заставив себя не вспоминать и, главное, не представлять Сергея с этой… женщиной, видимо, любовницей, поборов желание искать его страницы в социальных сетях, чтобы посмотреть на его жену.
Утром соседка сказала, что приходил красивый молодой мужчина, искал Машу, пока той якобы не было дома. Маша задумалась о съёме другой комнаты, оставаться в этой, с окнами напротив дома Сергея, становилось невыносимо. Они заходят в одни магазин, с утра стоят на одной остановке, могут встретиться в любое время, а Машино сердце не выдержит, если увидит его ещё хотя бы один раз.
Телефон пришлось включить, могли позвонить с работы, родители, да и искать новые варианты жилья нужно с телефоном. Пропущенные звонки и сообщения от Сергея она мужественно проигнорировала, хотя от одной надписи «тр. Сергей Витальевич» хотелось зареветь белугой, в голос, а потом пойти и устроить ему разборки, самые настоящие, с битьём посуды об его кудрявую голову. И выяснить всё до самого конца, узнать правду, какой бы она ни была.
Что, в конце концов, Сергею Витальевичу было нужно от Маши? Вот Кириллу — ясно, он её терпел, сколько мог, ради выплат по ипотеке. С Игорем тоже всё понятно — Маша простая и хорошая, можно потерпеть ради детей, а Сергею, что за прок практически нянчится с ней во время болезни? Так трогательно ухаживать, следить за её питанием, приёмом лекарств, проверять температуру…
Всё, что было между ними в эти дни, необъяснимое, неясное, сильное, ослепляющие чувство единения, приснилось Маше? Почудилось?
Она не выдержала, нажала сообщения в Вайбере. Сначала бесконечные просьбы перезвонить в любое время, обещания всё объяснить, а потом тишина. С одиннадцати вечера и по сей час. Оглушающая тишина, неуютная и пугающая. Или, наоборот, подтверждающая: Сергей Витальевич — взрослый, женатый мужик, Маше Константиновне не по зубам, а значит нужно продолжить искать комнату, дорабатывать учебный год и уезжать из Питера навсегда — из города, принёсшего ей несчастье и самое большое разочарование.
Про бумажку, сунутую вчера Сергеем, Маша не думала до того момент, пока не раздался звонок из клиники с напоминанием о записи. Она не сразу сообразила, о каком приёме речь, а когда вспомнила — не решилась отказаться. Хоть и не она просила об услуге Матвея Леонидовича, но подводить всё равно неловко, да и кто она такая, чтобы отказываться от подобных предложений? Не уцепиться за призрачный шанс решить проблему Маша не могла себе позволить.
В назначенное время, изо всех сил борясь с робостью и ужасом, а услышать собственный приговор было невыносимо страшно, Маша переступила порог кабинета, держа в руках папку с выписками и заключениями.
Врач, носитель всех возможных регалий, званий и бесценного опыта, оказался сухим, высоким мужчиной около пятидесяти лет, с огромными залысинами и живым, цепким, изучающим взглядом карих глаз.
— Ну-с, — произнёс после почти часовой беседы и долгого осмотра доктор. — Ну-с, Мария Константиновна, проблема ваша решаема, ослепнуть мы вам не дадим, будем лечить. Вы готовы?
Маша кивнула.
— Пишите своей рукой, по пунктам, что мне нужно от вас к… июню, раньше не получается.
— А это платно? — решилась уточнить Маша, после того, как тщательно записала перечень справок, анализов и заключений, которые ей нужно принести для госпитализации.
Госпитализации! Ей сделают операцию… Операцию! Сложно произносимое название оперативного вмешательства по поводу дистрофии сетчатки глаза, которое должно помочь стабилизировать её состояние. Ей сделают операцию, которую она не могла добиться уже год. Зрение ухудшается, в операции отказывают из-за этого самого ухудшающегося зрения. Замкнутый круг, приводивший Машу в отчаяние.
— Высокотехнологичная медицинская помощь в нашей стране, Мария Константиновна, населению оказывается бесплатно, — врач улыбнулся. — Если будут вопросы, сложности, звоните мне напрямую, — он протянул небольшую визитку с номером телефона. — Леониду Львовичу кланяйтесь от меня, доброго здоровья ему, бесконечно уважаемый специалист в своей области.
— Хорошо, — Маша кивнула, как китайский болванчик, не понимая, кто такой Леонид Львович и как ему будет кланяться, если не имеет ни малейшего представления, кто он.
Она вышла из клиники, нырнула в метро, не переставая улыбаться. Хотелось обнять весь мир, а особенно Сергея. Ведь это он нашёл врача для Маши, он помог ей… а она даже не позволила ему объясниться. Нельзя же так… Любой человек имеет право на ошибку, любой может сплоховать, в конце концов, до объяснений ли с Машей ему было, когда он почти не спал двое суток, сидя подле неё, как исправная сестра милосердия.
