Раздельные постели - Спенсер Лавирль (книги бесплатно без TXT) 📗
— Имея в виду, что у тебя есть трудности в принятии решения?
— Имея в виду, что я не хочу, чтобы ты был частью этого решения.
— Почему?
— Потому, что ты не есть его часть.
— Я — отец.
— Ты — производитель, — сказала она, пронизывая его острым взглядом, что соответствовало словам. — В этом большая разница.
— Забавно, — сказал он каким-то безразличным голосом. — Мне кажется, в этом нет никакой разницы, когда я думаю об этом.
— Ты говоришь о том, что тебя мучает совесть?
— Этот ребенок — мой. Я не могу так просто от него избавиться, даже если бы хотел.
— Я знала, что это случится, если встречусь с тобой. Вот почему я этого не хотела. Я не хочу, чтобы ты как-то довлел надо мной в вопросе, оставлять ребенка или отдать его. Это — мое право. Кстати, что случилось с мужчиной, который предлагал мне деньги на аборт?
— Если ты подумаешь, то вспомнишь, что в то время я находился под принуждением. Это была естественная реакция. Не знаю, хотел я или нет, чтобы ты его вынашивала. Может, я просто хотел узнать, какой ты человек.
— Ну, боюсь, я не смогу проинформировать тебя, поскольку не знаю еще, что буду делать.
— Хорошо, — сказал он и этим ее удивил.
Как раз в это время к ним подошла официантка, неся два высоких тонких стакана апельсинового сока со льдом.
Клей протянул руку во внутренний карман пиджака, а Кэтрин автоматически потянулась за сумочкой. Не успела она вытащить свой кошелек, как Клей положил на поднос билет в пять долларов.
— Я хочу заплатить сама за свой сок.
— Ты опоздала.
Официантка взяла его деньги, и это расстроило Кэтрин.
— Я не хочу… — Но ей было трудно объяснить, чего она не хочет.
— Ты не хочешь, чтобы я покупал апельсиновый сок для своего ребенка?
Она уставилась на него, не моргая, пытаясь разобраться в себе.
— Что-то в этом роде…
— Стоимость одного стакана апельсинового сока не восполнит пожизненного долга.
— Оставим это, о'кей. Я чувствую, что ты посягаешь на мои права, и мне это не нравится, вот и все. Привез меня сюда, купил напитки. Не думай, что это что-то изменит.
— Хорошо, не буду. Но я буду повторять то, что можно изменить. Твой отец…
— Ты рассказал ему… — начала она осуждающе.
— Нет, я этого не сделал. Он понятия не имеет, где ты находишься. Он думает, что ты уехала в Омаху или куда-нибудь еще. Но он продолжает надоедать. Он достаточно хитрый и не остановится ни перед чем. Сейчас он посылает своих — назовем их — агентов. Они приходят к нашему дому, чтобы как-то напомнить нам, что он все еще ждет компенсации.
— Я думала, он сам приходил.
— Это было только в первый раз. Потом были другие.
— О Кл… — Она остановилась, чтобы не произносить его имени, потом снова начала. — Мне… мне жаль. Что мы можем сделать по этому поводу?
Наклонившись к ней, он начал обрисовывать ситуацию. Сейчас он был очень похож на своего отца-юриста. Его лицо было серьезным, глаза — напряженными.
— Я учусь на третьем курсе юридического факультета, Кэтрин. Я очень упорно работал, чтобы попасть туда… Я собираюсь этим летом сдать экзамен и получить разрешение заниматься адвокатской практикой. К сожалению, мне также предстоит доказать, что я морально устойчив. Если твой отец будет продолжать вендетту, и до экзаменационной комиссии дойдет, что у меня есть внебрачный ребенок, у меня могут возникнуть серьезные осложнения. Вот почему мы до сих пор не давали письменного обвинения против твоего отца. И до тех пор, пока дело не придали огласке, о нем умалчивают, чтобы я сдал экзамен. Но мой отец может отказать мне в семейной практике, если я возложу всю ответственность на тебя. В то же время моя мать ходит по дому с таким видом, как будто я ударил ее по сломанной ноге. Твой отец хочет денег. Ты хочешь, чтобы твои родственники не знали о твоем местонахождении. Люди оказывают на тебя давление с тем, чтобы ты бросила ребенка. Группа беременных подростков видит в тебе надежду на будущее. Как ты думаешь, что мы можем сделать по этому поводу?
Стакан остановился на полпути к ее открытым, блестящим губам.
— Перед тем, как сердиться, выслушай меня. Это деловое предложение.
— Я не хочу о нем слышать.
Ее лицо сильно покраснело, а руки начали трястись. Она резко отвернулась в сторону.
— Пей свой апельсиновый сок, Кэтрин. Может, это тебя охладит, и ты прислушаешься к разумному предложению. Я предлагаю тебе выйти за меня замуж, и мы…
— Ты с ума сошел! — резко сказала ошарашенная Кэтрин.
— Может быть, — холодно сказал он.
Она хотела отодвинуть свой стул назад, но он ловко обхватил ножку стула ногой, предполагая, что она готовится удрать.
— Ты действительно относишься к тем людям, которые убегают от неприятностей, да?
— Ты — сумасшедший! Сидишь здесь и предлагаешь пожениться! Убери ногу с моего стула!
— Сядь, — приказал он. — Ты снова устраиваешь спектакль.
Она быстро сообразила, что он прав.
— Ты достаточно взрослая, чтобы сидеть здесь и обсуждать все спокойно, Кэтрин? Существует по крайней мере десяток разумных причин, почему нам нужно пожениться. Если ты дашь мне возможность, я их опишу и начну с твоего отца…
Упоминание об отце заставило ее сесть на место.
— Ты говоришь, он был причиной того, что тебя неоднократно избивали?
— Не обращай на это внимания. Дело в том, что я начинаю понимать, почему ты поклялась сделать так, чтобы он никогда не получил выгоды для себя из этой ситуации. Для меня он совсем не представляет пример идеального тестя; но я скорее временно буду считать его своим тестем, чем дам то, что он хочет. Если мы с тобой поженимся, ему придется прекратить беспокоить нас. И даже если экзаменационная комиссия каким-то образом узнает, что должен родиться ребенок, это не бросит тень на мою репутацию, если мы будем женаты. Теперь я знаю, что ты говорила правду: твой отец заботится только о своем благополучии. Но мои родители беспокоятся… Я чувствую себя как несовершеннолетний преступник каждый раз, когда мать бросает на меня осуждающие взгляды. И по какой-то нелепой причине мой отец с ней заодно. Они чувствуют… — он быстро посмотрел на нее, а потом на свой стакан — …они чувствуют себя дедушкой и бабушкой и реагируют соответствующим образом. Они хотят, чтобы ребенок оставался в семье. Они приняли решение и не отступят от него. А что касается меня, то я не буду надоедать тебе рассказами о своем эмоциональном состоянии. Достаточно сказать, что меня безмерно волнует мысль о том, что ребенок может быть отдан на усыновление.
— Я не сказала, что собираюсь это делать.
— Нет, не сказала. Но что ты будешь делать, если оставишь его себе? Жить в благотворительном доме, кишащем тараканами? Бросишь школу? — Он снова поставил локти на стол. На его красивом, скандинавского типа лице было выражение беспокойства. — Я не прошу тебя выходить за меня замуж без какой-то выгоды для себя. Когда я на днях увидел, как ты идешь по территории университета, я не поверил своим глазам. Я не знал, что ты там учишься. Как ты зарабатываешь деньги на учебу?
Она не ответила, ему незачем знать, что у нее мало денег.
— Тебе потребуется некоторое время, чтобы пройти через трудности, не так ли? Даже без ребенка?
Ответа снова не последовало.
— Представь… только представь себе, что мы женаты, договорившись заранее, что женитьба продлится до того, как я окончу школу и сдам экзамены. Твой отец оставит нас обоих в покое, ты сможешь быть с ребенком, я могу получить степень юриста, и меня возьмут в контору отца. Когда это произойдет, придет твоя очередь рожать, и я смогу заплатить за твою учебу и содержание ребенка. Это — мое предложение. До июля, вот и все. И еще полгода, чтобы мы могли получить развод. Я смогу это легко устроить, и это намного меньше будет угрожать карьере, чем внебрачный ребенок.
— А у кого останется ребенок?
— У тебя, — ответил он без колебания. — Но по крайней мере я буду следить за ним и буду заботиться, так что ни у него, ни у тебя никогда не возникнет финансовых трудностей. Ты сможешь оставить ребенка и закончить школу. Что может быть более разумным?
