Ключевой момент - Лукьяненко Лидия (прочитать книгу .TXT) 📗
Вот в такой пестрой компании жила теперь Галя. Еще несколько комнат с холостяками, среди них — прапорщик Миша, с которым ее когда-то знакомили. Он по-прежнему жил один — скромный, тихий, вежливый. На него она и наткнулась, блуждая по длинному коридору.
— Миша! Здравствуй! — обрадовалась Галя.
— Здравствуйте. — Миша сначала не узнал ее. — Это… ты?
— Миша, у меня к тебе просьба. Сынишка заболел. Срочно нужно лекарство. Ты не мог бы сходить в аптеку?
— Да-да, конечно.
Она объяснила, что нужно купить, дала рецепт, деньги и направилась к себе.
Миша вернулся быстро. Принес все необходимое, положил на тумбочку у входа, а сам остался стоять в дверях, не снимая куртку.
— Огромное спасибо, Миша, — сказала Галя. — Ты меня очень выручил.
Она положила спящего Степку в кроватку. Он был потный, но уже не такой горячий. Решив, что она даст сынишке микстуру, когда он проснется, Галя посмотрела на Мишу, который все топтался у двери.
— Я вот чего спросить хотел, — сказал он. — Может, в магазин надо, купить чего?.. Раз ребенок болен, ты ведь не выходишь никуда.
Галя улыбнулась.
— Спасибо. Продукты у меня есть. А вот на молочную кухню я действительно не смогла пойти. Я Степке творожок там беру и детский кефирчик.
— Далеко это?
— Да нет, возле нашего гастронома, только с обратной стороны. Где прием стеклотары. Но кухня, к сожалению, через двадцать минут закрывается, — ответила она, взглянув на часы.
— Ничего. Я успею. — Миша взял у нее направление на молочную кухню и ушел.
Как мило с его стороны. Хороший парень. И почему он ей раньше не понравился?
К приходу Миши Галя накрыла столик с чаем на двоих. Все-таки она перехватила Мишу, когда он вернулся домой с работы. Значит, голодный. Нарезала колбасы, сыра, достала сгущенное молоко и печенье. Галя теперь все время пила чай со сгущенным молоком. Ей кто-то сказал, что от этого у кормящих женщин улучшается лактация. И теперь с утра до вечера она пила чай со сгущенкой, хотя он ей уже безумно надоел. Но так надо. Возможно, благодаря этому у нее до сих пор есть молоко, хотя Степке уже девятый месяц.
Вернулся Миша, и они сели пить чай. За окном стало темнее, и она с предосторожностью включила настольную лампу. Степка крепко спал. Щечки у него уже не были такие красные, а вьющиеся волосики прилипли ко лбу. Галя с улыбкой поглядывала на него и подливала Мише чай. Он скачала стеснялся, а потом ничего, расслабился. С удовольствием уплетал бутерброды, пил чай чашку за чашкой к непринужденно разговаривал с Галей обо всем подряд. Странно, но раньше он и двух слов не мог связать в ее присутствии. Да и она тоже. А тут разболтались, как старые приятели. Ее умиление малышом передалось и ему, и он тоже улыбался, поглядывая на спящего Степку. Время от времени Галя ловила на себе мимолетный, но заинтересованный взгляд Миши. Наконец он улыбнулся и сказал:
— Я так давно тебя не видел.
— Ну, ты ведь ходишь по другой лестнице. И кухня в вашем крыле своя, — добавила Галя.
— Ты так изменилась!
— Как?
— Такая красивая стала.
— А раньше была некрасивая, — совсем не обидевшись, засмеялась Галя.
— Да нет… — смутился Миша. — Просто раньше ты была такой… неприступной, строгой, что я просто терялся.
— Думаю, ты терялся по той же причине, что и я, — продолжая смеяться, сказала Галя. — Ужасно неловко себя чувствуешь, когда тебя сватают.
— Ну, наверное, и это, — согласился Миша. — Спасибо за чай. Я пойду.
Степка заворочался в кроватке и стал сосать палец. «Есть хочет, — подумала Галя, — надо приготовить творожок с кефиром».
— Тебе спасибо.
Поздно вечером, когда сынишка, поужинав, засыпал в своей кроватке, она подошла к зеркалу. «Такая красивая стала», — сказал Миша. Странно. А ведь когда она к Рае шла, чтобы с ним познакомиться, то нарядилась и накрасилась, а все равно не понравилась ему. А сегодня — в старом халате, волосы в пучок собраны, без косметики, а он — «красивая». Галя внимательно всмотрелась в свое отражение. Такая же, только чуть поправилась. Лицо стало круглее, и глаза от счастья светятся. Что ж, значит, счастье красит женщину.
С этого дня она стала замечать на себе заинтересованные мужские взгляды. На улице, когда гуляла со Степкой. В кухне, где соседи-мужчины с улыбкой поглядывали на нее и всегда первыми заводили с ней разговор. В очереди в магазине, куда она ходила, пока сын спал под присмотром Светы… Однажды какой-то молодой человек настойчиво предлагал познакомиться и приглашал вечером на свидание. Похоже, для нее наступило то время, когда женщина становится особенно привлекательной. Только в отличие от других у нее это произошло позже и, возможно, только благодаря тому, что она родила ребенка. Галя поделилась своим открытием с Ниной, и та сказала:
— Видишь, как хорошо, что ты меня послушала. Может, именно потому, что у тебя ребенок, ты и устроишь свою личную жизнь. А что? Сколько мужчин женятся на женщинах с детьми! Некоторые сами иметь детей не могут, других привлекают именно рожавшие женщины, а есть и такие, которые пеленки стирать не хотят. Да мало ли как! А ты и вправду изменилась. Раньше такая скучная была. Вечно тебя расшевелить сначала надо было. А теперь всегда веселая, довольная. Вот такие женщины и привлекают мужчин! Такие, которым и без мужиков хорошо! А тех, что на них как на божество смотрят, они не хотят.
У Нины тоже наладилась семейная жизнь. Она переехала к своему парню, и они жили в гражданском браке.
— Не хочет он официально жениться! Ну и я тоже говорю, что, мол, не хочу.
— Неужели не хочешь? — удивилась Галя.
— Я-то хочу. Но говорить это ему не следует. Пусть он сам захочет и меня начнет уговаривать. А я вроде как уступлю.
— А если не захочет?
— Ну, тогда что говорить? Если я стану на этом настаивать, будет только хуже. Ты-то как? Когда планируешь на работу выйти?
— Как исполнится Степке годик. Чтобы уже ходил, не раньше.
— Деньги есть?
— Пока — да. И декретные выплачивают. Мало, конечно, но и то хорошо.
— Тут из отпуска пришла Римма Витальевна. Хочет тебя проведать.
— Конечно. Пусть приходит, я буду рада.
Римме Витальевне, их методисту, было уже пятьдесят, но она выглядела очень хорошо. Дорого одевалась, красилась в блондинку и носила модельную стрижку. Она была приятной и умной женщиной, и раньше они часто разговаривали с ней прямо в коридоре и никак не могли закончить разговор. Если бы не работа, так часами бы и болтали. Когда сотрудницы небольшими группами приходили проведывать ее, Римма Витальевна была на больничном, потом ушла в отпуск и вот теперь хотела зайти в гости.
Она навестила Галю в пятницу после работы и ушла от нее за полночь. Как всегда, женщины говорили долго и обо всем на свете.
— Молодец ты, Галя! — похвалила ее Римма. — Ты даже не представляешь, какая ты молодец! Ничего нет хуже, чем жить одной.
Римма Витальевна, по слухам, была разведена, но Галя никогда не обсуждала с ней эту тему.
— Я все мужа слушала. Долго своего жилья не было, по чужим углам скитались. Муж диссертацию писал. Какой тут ребенок! Подожди, говорит, вот закончу, квартиру получим. Так десять лет и ждала. Защитился он, квартиру дали. Казалось бы, вот теперь можно и ребенка завести. А мне уже тридцать шесть было. Ну и началось — выкидыш за выкидышем, потом лечилась, потом снова выкидыш. Года три по больницам ходила. Все родить пыталась. А еще через год муж к другой ушел… Она ему двоих родила… А я осталась без детей и без мужа. Теперь уже не родишь, да и мужа не вернешь…
Галя долго думала потом о ее словах. Ей было безумно жаль такую хорошую и добрую женщину, которой, к несчастью, не довелось стать матерью. А она, глупая, даже не догадывалась о том, как их Римма страдает. Та вела себя так, будто вполне была довольна жизнью. Все знали, что она в разводе. Но у них полколлектива разведенок, а про детей вообще никто не спрашивал. Галя полагала, что у Риммы взрослые дети, которые живут отдельно.
