Любовь не по правилам (СИ) - Гонкур Галина (книги без регистрации полные версии txt) 📗

Потом сложно очень было — и нам, и детям. Хотя мы готовились к тому, чтобы детишек из детдома взять, на специальные курсы в школе приемных родителей ходили, с другими приёмными родителями разговаривали. Но к этому подготовиться невозможно, поверьте. Первые месяц был более или менее терпимым. Они оба такие тихие были — поверить, видимо, не могли, что это теперь их настоящий дом, что они в семье, что они теперь — родные. Аккуратно себя за столом вели, правда, всё ели ложкой, а вилкой, ножом вообще пользоваться не умели, за собой убирали, дисциплинированно каждый прием пищи заканчивали словами: «Спасибо за еду! Все было вкусно. Можно встать из-за стола?».

А потом… Потом они поняли, что они больше не в детдоме и назад туда не вернутся. И такой начался ад, вы, Маша, просто не поверите. Истерики, драки, скандалы. Они дрались друг с другом, с нами — как дикари. Со злобой такой! Били со всей силы, чем дотянутся — ногами, руками, кусались, царапались, безжалостно совершенно! Ревновали друг друга к нам, отнимали всё друг у друга. А какой ужас с укладыванием спать начался! Я совсем к такому была не готова. Саша пока не поонанирует — не засыпал, а Даша расковыривала себе до крови пупок! Представляете, каждый вечер лежит в кровати со стеклянным взглядом и ковыряет пупок, до ран, до язв — она же сегодня расковыряет, а завтра опять туда лезет!

Мне кажется, наша семья тогда была на грани распада. Костик был в бешенстве от поведения детей. Во-первых, он такого не ожидал. Говорил, что дети неблагодарные, не ценят все то, что мы для них делаем, и что у них дурная наследственность. Во-вторых, он очень устаёт на работе. Его как раз тогда повысили, он стал старшим менеджером отдела. Работа трудная, ответственная, тем более — повышение, требования особенные, начальство к нему присматривалось. Он домой приходит, ему бы отдохнуть, а тут — сумасшедший дом, бешеные дети и замученная я. Он уходил в комнату и закрывался, а мне приходилось одной всё это как-то разруливать. Я тогда ушла на полставки, чтобы с обеда быть уже свободной и время детям уделять. И очень правильно сделала: сил на полный рабочий день у меня не оставалось совсем.

Я в юности депрессиями страдала, я такой, знаете, тонкой душевной организации человек. Со временем как-то все выровнялось, успокоилось. А тут снова всё вернулось: и бессонницы мои, и кошмары, и руки снова стали трястись. В общем, все снова-заново, посыпалось всё здоровье. И с Костиком мне трудно очень было. Он изначально сомневался, говорил, что не зря ли мы это всё затеяли. А когда весь этот ад начался у нас в доме, мы поссорились с ним крепко. Он сказал, что взять детей из детского дома — это мое решение, и я должна за него отвечать самостоятельно. А на нём — обеспечение семьи, он добытчик и дома хочет иметь покой.

Я пошла к врачу, поняла, что не справляюсь и мне снова нужны таблетки. И там вдруг выяснилось, что я беременная и большую часть того, что я раньше принимала от своих проблем, мне уже нельзя, ребенку может навредить. Я, помню, так растерялась. Я ведь так хотела ребенка! Мы с Костиком, когда своего ребенка планировали, и по врачам ходили, и по святым местам ездили: в Серпухов, к иконе Богородицы «Помощь в родах», в Кострому, к Федоровской иконе Богородицы, в Хотьково, в Свято-Покровский женский монастырь, к иконе Божией Матери Млекопитательнице. Ой, да куда только не ездили. А тут бог чудо явил, а я рыдаю и что делать не знаю! Куда мне третьего малыша в такой ситуации. Мы двоим ума дать не можем. Ну, сейчас всё как-то устроилось. Но на работу, видимо, всё-таки, я уже вернуться не смогу.

Ну, вот. Я еле живая была тогда, я от двух этих маленьких монстров не знала куда мне деваться, а тут беременность и это значит — их будет трое! Костик как про беременность услышал — сказал, чтобы я сама этот вопрос решала, и дверью хлопнул. У него тогда как раз проблемы с давлением начались, от нервной такой жизни. Я кинулась посоветоваться к родителям — они меня отругали очень. Они же против были, чтобы мы детей усыновляли. А тут, получается, что они правы были и зря мы это затеяли!

Помню, вечер, иду домой от родителей, специально не стала на маршрутку садиться. Думаю, прогуляюсь, воздухом подышу. Не было сил просто домой возвращаться. Иду и плачу. Нет сил, мучают головные боли, недосып. И никому меня не жаль. Ох, даже сейчас вот говорю, а меня снова в дрожь бросает и слезы подступают. Простите меня, вот всю жизнь я такая плакса.

Как мы познакомились с Костиком и почему я обратилась в брачное агентство? Я не обращалась, это родители мои. Они видели, что я уже почти старая дева, без каких бы то ни было шансов устроить свою личную жизнь. Я в архиве работаю местном, какие там женихи. Со здоровьем у меня проблемы с детства, всё из-за нервов, мама говорит. В студенчестве замуж не вышла, всё училась, старалась, не до мальчиков было. Потом работа, я сразу из института в архив устроилась. Как-то быстро так годы пролетели.

Я сама бы в брачное агентство прийти не решилась бы, неудобно как-то. Спасибо родителям! Если бы не они, я бы и сейчас была бы не замужем и жила бы с ними. Они и заявку написали, и каждого кандидата сами рассматривали, обсуждали, чтобы меня зря не нервировать. Мой доктор тоже говорит, что все мои проблемы со здоровьем от слабых нервов. Родители привыкли меня с детства беречь. Я их даже не расспрашивала какие другие были кандидаты. Зачем, ведь я им доверяю! Видите, какого замечательного мужа они мне нашли, не ошиблись. Потому, что они очень хорошо меня знают, любят меня сильно.

Я вообще думаю, что раньше в обществе всё правильнее было устроено, что не сами молодые себе пары подбирали, а родители искали женихам невест, а невестам — женихов. Ведь они старше, опытнее, мудрее. Им лучше знать кто кому подойдёт, а кто — нет. Видите, я один раз родителей ослушалась, и что из этого получилось, сколько нам всем пришлось страдать.

Сейчас родители и Костя решают что нам делать с приёмными детьми. Ведь трое — это очень много! И дорого. Надо кого-то одного, наверное, вернуть. Но опека против того, чтобы детей разлучать. Либо они оба живут у нас, либо оба возвращаются в детский дом, разделять их не разрешено. А мне очень жалко и Сашу, и Дашу. Я не могу выбрать, решить что-нибудь. Сейчас стало все неплохо, они слушаются, трудный период позади. Они даже в школе учиться стали лучше, учителя их стали хвалить. Я сначала расстраивалась, и прямо даже как-то неудобно было, нехорошо это, сначала взять ребёнка, а потом его возвращать. И врачи, и опека в один голос говорят, что им от этого психологическая травма будет. А потом Костик меня убедил, что все не так страшно. Они почти полтора года с нами прожили, это ведь лучше, чем если бы это время они в детдоме провели? Мы о них заботились, кормили, одевали лучше, чем в детском доме. И потом, мы же их будем навещать там, заботиться о них.

От истории про приемных детей, судьба которых, по сути, была приравнена этими родителями к судьбе какой-нибудь собачки, которую взяли домой по недоразумению, а теперь опомнились и ищут ей хорошие руки, у Маши перехватило дыхание. На вопрос к Наташе о том, а где сейчас дети, она получила ответ, что дети в санатории. Сейчас государство довольно много помогает приёмным семьям, в частности, предоставляет им бесплатные путевки в санаторий — почти все удочерённые и усыновлённые, особенно не в младенческом возрасте, имеют те или иные проблемы со здоровьем, как следствие недополученной родительской любви. На один поток в такое учреждение можно съездить совсем бесплатно, если хочешь, чтобы ребенок остался там больше — необходимо доплатить некоторую сумму, меньшую, чем потратили бы обычные родители за своего ребенка. Вот и отдыхают теперь Даша и Саша где-то там, подальше от семьи, решающей их дальнейшую судьбу, уже третий месяц.

Маша, как психолог, прекрасно понимала, как неправильно всё происходящее для детской психики, особенно для психики приёмных детей, и так недополучивших родительского внимания. Её мнения, разумеется, по данному вопросу никто не спрашивал. Но в ее памяти вдруг всплыл тот единственный раз, когда родители, замученные переездом с квартиры на квартиру, без отрыва от работы, отправили её в летний лагерь, пытаясь высвободить себе руки для необходимого в новой квартире небольшого ремонта. Как плакала она ночами, спрятавшись под одеялом — чтобы не услышали соседки по комнате и не сдали её вожатым. Как рвало её за летним туалетом после того, как её заставили в столовой есть против воли — от тоски по дому, родителям, аппетита не было совсем, а правило было общим: «съесть всё — на мойку сдавать только пустые тарелки».