С любовью, бывший (СИ) - Снатёнкова Алёна (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
– Вали отсюда. – Рычит, пытаясь изобразить на лице подобие хмурой маски.
– Мартышка, закрой рот. – Огрызаюсь, когда она своими закидонами начинает конкретно раздражать. – Орёшь, как старая бабка, которой проститутка ногу отдавила.
– Твоё чувство юмора, только уринотерапия спасёт. Так, что попробуй.
Слушать её совсем не хочется, поэтому я протягиваю руку, и достаю из-под барной стойки чистенький стакан. Наливаю до краёв, и указательным пальцем отчеканиваю его от себя в сторону мартышки. Та, как истинный знаток пьяных игрищ, на ходу ловит его, удивленно выпучивая глаза.
– Давай бухнем, брехливая пчела. Кажется, твоя задница спасла меня от участи стать монахом без изюминки.
***
– Ещё чего. Я не совсем идиотка, чтобы снова пить, и тем более с тобой. – Говорит она, и так же пальцем отодвигает от себя рюмку. Но девчонка уже под градусом, хоть немного, и не как в прошлый вечер, но он все равно ощущается. Её рюмка косит, и у меня нет реакции человека паука, который на лету всё словит. Поэтому сосуд со звоном летит на пол, и мы моментально становимся объектами внимания сисястой королевы пылесоса.
– Совсем. Но я где-то слышал, что секс делает женщин умнее. Попроси, и я, так уж и быть, поделюсь с тобой волшебным белком.
Наверно стоит рассказать про мартышкину реакцию на мою невинную фразу. Представьте себе закодированного алкоголика, который башкой понимает, что пить не может, но трубы все равно синем пламенем полыхают. И вот ему, алкашу этому бесхребетному, говорят про графин «родниковой» водички. Он губы облизывает, лампочка в глазах загорается, осветляя все вокруг, а потом до него доходит, что после жидкой дозы он может коньки отбросить. И тут всё с визгом падает вниз, пятки отдавливая. Так и с мартышкой. Вот прям так же. В конце она даже головой тряхнула, будто порнуху из головы выветривала.
Она точно не человека. Нет в людях столько выдержки.
– С собой поделись. Тебе нужнее. – говорит она.
Задним глазом вижу, что дрочун-бармен пристально смотрит на мою обезьянку, разговаривая с каким-то черномазым додиком. Они скалятся, потирая свои маленькие, мерзкие ручонки. Мартышка-то их не замечает, ей, вообще, кажется, похер на них, но мне это не нравится. Мне вот как-то совсем не хочется просрать момент, потерять Майю из вида, а потом садиться за двойное убийство этих пидрил, во взглядах которых, не читается добрых сказок.
И блядь, как по команде, Аверина решает добровольно сдаться и оставить бар в моём распоряжении. Встает, поправляет волосы, и, не говоря ни слова, делает шаг в сторону выхода.
Дура, да?
Только ведь не скажешь ей об этом.
А надо.
Мартышка визжит, когда я хватаю её ладонь и усаживаю себе на колени, удерживая за талию. Орет так, что из моих ушей кровь в любой момент литрами польется. Резким движением разворачиваю певичку к себе, и затыкаю рот, вдалбливая в него свой язык.
Морщусь и матерюсь, когда чувствую, как её зубы вонзаются в мою губу. Это, вот вообще, на страсть не похоже, она меня будто сожрать готова, и начала с самого маленького.
– Эй, я нежное создание. Будь аккуратнее. – Шлепаю её по заднице, переводя взгляд на рабочих уродов.
– Нежное создание, сейчас останется без корешка, если не перестанет себя вести, как президент мудаков. – И она с силой хватает меня за яйца, говоря этим, что угроза имеет место быть.
Блядь.
Смеяться хочется, но не могу. Она-то давит. Сжимает, в любой момент грозя раздавить природный дар, превратив их в жамканные абрикосы.
Сенсация!
Новость из первых уст.
Официальное заявление: Мамаев Глеб дико возбуждается от сильной боли.
Я извращенец, честное слово.
Мне бы выть, и умолять отпустить Фаберже, а я ж наоборот. Мартышкина рука на паху, заставляет член сделать приветственный салют, и как доброму щеночку постучать по ладошки. Конечно, его бесит разделяющая преграда в виде шорт, но он молчит, довольствуясь малым.
Хороший мальчик.
Еще одна попытка схватить посильнее, приводит Майю в немного шоковое состояние. Она открывает рот, и поднимает руку вверх, захватывая символ мира в железные тиски.
Отступление: Наверно со стороны мы кажемся до дебилизма милой парочкой, которые обнимаются, смотря друг другу в глаза. В баре людей мало, а те, кто есть, больше заняты своими делами. Они и не догадываются, что у них на глазах петтинг в чистом виде начинается. Зря. Так и хотелось крикнуть: «Не туда смотрите, придурки».
Да и я никогда не догадывался, что можно захотеть кончить не снимая трусов. Просто взять и спустить в чью-то ладошку, которая сдавливает само основание. Тут все мысли об упырях из головы вылетели. Смотрю в кровожадные глазёнки Авериной, и представляю, как загоняю в нее. Долблю до победного крика. до взрыва мозга, который принесет нам обоим мощнейший оргазм.
– Тише, тише, тигрица. – Убираю крошечную ладонь, и провожу пальцем по бьющейся вене на шее. – Не сломай моего лучшего друга. Он дружелюбный и ласку любит.
Блядь, как же я тащусь от её стервозного вида.
25. Майя
Закрываю глаза в надежде, что когда открою их, вся эта ситуация покажется мне кошмарным бредом моего больного воображения. Почудится... Согласна стать психом, и проснуться привязанной к кровати с мягкими стенами. Но нет. Куда там. Боженька не может быть ко мне настолько благосклонен. Открываю и я все там же. В баре. Рядом Мамаев. И я рукой сдавливаю его член. Через штаны, конечно же. Только через штаны. Но поверьте, уже и этого достаточно, чтобы он заметно увеличился в размерах, и мои соски резко напряглись. Бредово, да? Но, черт, это действительно происходит в данную секунду.
Ну вот почему именно Мамаев? Почему он меня преследует? Не только в жизни, но и в голове. Почему, покоя не дает его присутствие? Ладно, если б Дженсен Эклс тут рядом маячил, и я его бы держала за бубенцы. Ну, на худой конец Тимати. Это одно. Откуда Мамаев и какого фига я до сих пор руку не отпустила?
Он смотрит.
Глеб пристально смотрит мне в глаза, ехидно ухмыляясь при этом.
– И долго мы ещё будем в гляделки на раздевание играть, мартышка? Если, что – ты проиграла. За твоей спиной туалет, можешь там раздеться. Как видишь, победитель уже готов. – Дергает бедрами, и я еще раз убеждаюсь в степени его готовности.
Вот, знаете, как сложно думать, когда в руке «это» лежит? Знаете, да? Теперь понимаете, почему я до сих пор молчу, и дышу через нос. Успокоиться пытаюсь. Остыть немного. Только тщетно всё это. Не помогает, когда кожей ощущаю дыбом вставшую венку, которая бьет меня по пальцам. Удар за ударом, она выбивает почву из-под и так слабых ног.
