Итальянское каприччио, или Странности любви - Осипова Нелли (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
— Андрей! — крикнула она. — Давай скорее, мы как раз четвертую партию начинаем! — Обернувшись к Олегу Ивановичу, добавила: — Это вы Андрея подменяли… спасибо! — и легким шагом побежала на площадку.
После вечернего купания Андрей взял полотенце и принялся растирать Аню. Она неожиданно для себя вдруг зажмурилась, выгнулась, как кошка от удовольствия, на мгновение прижалась к нему, взяла под руку, и они пошли с пляжа. Остальные тоже собрались и отправились по домам — завтра предстоял рабочий день.
Натке ничего другого не оставалось, как удовлетвориться обществом Олега Николаевича. Некоторое время Аня слышала за спиной поставленный бархатный голос Олега Ивановича — он рассказывал Натке всякие байки о прославленных киноактерах, фамильярно называя их по именам. Потом они свернули на боковую тропку, и голос режиссера стих.
Андрей обнял Аню за плечи, и ей вдруг стало так хорошо, что она опять прижалась к нему. Он шумно вздохнул:
— Аня!..
— Молчи, — попросила она шепотом, — молчи, Андрюша.
У вагончика Андрей развернул ее лицом к себе и, ни слова не говоря, поцеловал в губы — очень целомудренно и мягко. Аня не ответила, но и не отстранилась, и он стал целовать ее в глаза — медленно, нежно, вглядываясь между поцелуями в запрокинутое лицо, словно спрашивая — можно?
Она обняла его за шею, поцеловала так, что закружилась голова, отпрянула от него и вскочила на ступеньки.
— До завтра, — попрощался Андрей.
Она рассмеялась, словно отгоняя смехом от себя наваждение, и вошла в вагончик.
Кати не было дома. Аня разделась, погасила свет и тут услышала голос Натки, который доносился в открытое окно:
— Андрей! Ты что меня с этим бабником бросил? Весь вечер он на Аньку пялился, будто мало ему таких в Москве, а как со мной остался, так рукам волю дал. Пойдем к реке?
— Мне завтра рано вставать, — ответил Андрей глуховатым голосом. — Аня не сразу даже узнала.
— Андрюша!
Наступила пауза. Аня против воли прислушалась.
— Я же сказал, мне завтра рано вставать, — раздался наконец голос Андрея, но теперь он звучал твердо.
— Тогда ты меня проводи, потом я тебя, потом ты меня… — Несмотря на шутливый тон, в голосе Натки слышалась несвойственная ей мольба.
— Иди домой, Натка, поздно.
— А чего ты не идешь, если тебе рано вставать? — не унималась она.
— Мое дело, — сдержанно ответил Андрей.
— Думаешь, не понимаю? Ждешь, когда эта сучка тебя впустит! — крикнула Натка.
— Угомонись. И не смей так о ней говорить.
Аня встала, подошла к окну — Андрей поспешно уходил, очевидно, опасаясь, что она может их услышать.
«Ну зачем, зачем я так? — спрашивала себя Аня. — Ведь уеду же через восемнадцать дней… нет — уже осталось семнадцать… А почему, собственно, я считаю дни?»
Ночью сквозь сон она слышала, как вернулась Катя, долго разбирала постель, выходила, звякала умывальником, наконец вошла в вагончик. Аня открыла глаза — Катя сидела у столика между койками, смотрела в окошко, и на лице ее играла счастливая улыбка. Аня вскочила, обняла Катю и громко чмокнула ее в пылающую щеку, после чего юркнула в постель.
Утром следующего дня Аня и Катя пришли на свой стенд за несколько минут до начала рабочего дня.
Их ждала Натка, а чуть в стороне от стенда, за разбитой бетоновозами подъездной дорогой стояла Валюшка.
«Как засадный полк воеводы Боброка», — подумала Аня.
— Заставляешь себя ждать! — крикнула Натка. Аня с любопытством смотрела на нее: какое странное сочетание напористости, доходящей до наглости, бескомплексности и в то же время страсти, ради которой эта дикая девушка способна даже на унижение.
— У меня кран простаивает! — продолжала Натка таким тоном, словно именно от Ани зависело, заработает ли ее механический гигант.
Аня поняла, что Натка заводит себя, и решила молчать, чтобы не помогать ей в этом. Она поднялась с Катей на стенд, Катя посигналила своему крановщику, который с головокружительной высоты с любопытством выглядывал из кабины, пытаясь понять, что нужно здесь его коллеге.
Стропы крана медленно поползли вниз.
— Отойди-ка в сторонку, — приказала Натка Кате.
— Ты не командуй.
— Отойди, сказала, у меня разговор с этой…
— Тебе свидетели не нужны? — с иронией спросила Катя.
— Отойди, Катя, — попросила Аня. Ей начинал надоедать нелепый утренний спектакль, неизвестно зачем затеянный взбалмошной крановщицей. Вчера она, пожалуй, не была такой агрессивной. Видимо, тот ночной разговор с Андреем, который Аня невольно подслушала, имел свое продолжение…
Катя уже отошла и теперь разбирала спустившиеся стропы.
— Слушай, ты! Если еще раз хоть пальцем прикоснешься к Андрею, я тебя убью. Порезвилась, пока меня не было, и все, хватит! Он мой! Поняла? А то рожу твою постную изуродую! Убью!!
— Может быть, плиту на меня уронишь?
Натка глядела на Аню с такой ненавистью, что той стало не по себе.
— Запомнила?
— Теперь послушай меня, — не выдержала Аня и подошла к Натке так близко, что та отодвинулась. Ее реакция красноречиво свидетельствовала, что крановщица побаивается, несмотря на все свои угрозы и злость. — Я никому и никогда не позволяла обзывать меня грязными словами. Ты попыталась шантажировать, угрожать, ты обозвала меня — я молчала, потому что понимала — тяжело терять самого лучшего парня на стройке. Но мое терпение иссякло. Убирайся отсюда и не смей больше приставать ко мне — я милостыню не подаю.
— Я тебя предупредила! — прошипела от злости Натка. Казалось, она забыла, что стенд доступен обзору со всех сторон, почти как театральные подмостки, и собралась наброситься на Аню. Но все-таки она сдержала себя, пробормотала что-то невнятное и спрыгнула в грязь разъезженной колеи, сопровождая свои действия отборной руганью, потом махнула рукой Вале, и они ушли вдвоем.
Аня почувствовала такое изнеможение, словно был уже конец рабочего дня. Подошла Катя.
— Половецкие страсти, — сострила Аня, надевая брезентовые рукавицы.
— Исчерпывающее объяснение, — отозвалась Катя. Рабочий день начинался.
В обед у открытого окна столовой остановился «рафик».
— Не наш, — меланхолично заметила Катя. — Телевизионный.
— Значит, съемочная группа наконец добралась до нас.
Из машины вышла женщина лет тридцати, и Аня невольно стала наблюдать за ней с повышенным вниманием.
Ее нельзя было назвать очень красивой. Элегантной? Скорее яркой, привлекательной. «Манкая», — вспомнила Аня словцо, произнесенное когда-то Николаем. Опять Николай…
Аня продолжала свое наблюдение: белые джинсовые брюки соблазнительно обтягивали бедра незнакомки, белый широкий ремень стягивал тонкую талию, обычная, ничем не примечательная футболка сидела как влитая, подчеркивая высокую грудь. Белые кроссовки с синими полосками, белый шарфик на шее с синими же полосами и белая бейсболка, из-под которой падали на плечи золотистые волосы с отдельными выцвеченными прядями.
Женщина заглянула в «рафик», достала сумку, извлекла из нее темные очки, сигареты. Закурила.
Из машины вышли еще несколько человек. Все они вместе с женщиной чего-то ждали, проявляя признаки нетерпения. Аня догадалась — они ждали Олега Ивановича, но его нигде не было видно. Странно.
— Опаздываем, — поднялась Катя. — Перерыв закончился.
— Ты иди, я немножко еще посижу, можно? — попросила Аня.
Катя пожала плечами и молча ушла — при необходимости она вполне могла некоторое время управляться на стенде одна. Когда она вышла из столовой, женщина подошла к ней и что-то спросила. Катя неопределенно показала рукой в сторону административного домика.
Наконец появились режиссер, Цигалев, Андрей, Натка и еще четверо рабочих.
— Почему ты нас не встретил? — не здороваясь, спросила женщина. — Мы уже полчаса стоим здесь.
«Врет», — подумала Аня с внезапно возникшей неприязнью — всего-то пять минут.
— Извини, я ждал вас к одиннадцати… крутился тут… — виновато улыбнулся Олег Иванович. — Знакомьтесь…