Основной инстинкт (СИ) - Помазуева Елена (книги онлайн полные .txt) 📗
Девушка вела себя так, словно не замечала моего присутствия, хотя я перехватила быстрый, оценивающий взгляд.
— Давно не встречались. Я собираюсь в субботу к Лежневым, составишь мне компанию? — она флиртовала и даже не старалась этого скрывать.
— Нет, Виктория. В ближайший месяц я буду очень занят, — он едва заметно улыбнулся и развернулся в мою сторону, — Позволь представить — Маргарита Орлова. Виктория Шеина — моя соседка.
— Виктория, — ей пришлось протянуть руку для пожатия, Радов ей не оставил выбора, представляя меня.
— Мой отец ведет с Рейнальдом бизнес, — едва коснулась холеной женской руки в пожатии.
Она понимающе кивнула, удовлетворившись ответом, но стало заметно, как она попыталась вновь переключить все внимание на себя. Наблюдая за ее маневрами, даже посочувствовала Радову. Представляю, каким лакомым кусочком он выглядел для охотниц за богатыми мужьями. «А Никиты у меня уже нет» — печально вздохнула в очередной раз.
Они еще обменялись несколькими фразами, и мужчина распахнул передо мной дверь. Соседка сделала попытку войти вместе с нами, напрашиваясь на визит, но Радов спокойно пресек поползновения в свой адрес. Дверь захлопнулась, оставляя один на один с ним, возвращая беспокойство, едва утратившее силу во время разговора с брюнеткой.
— Рита, хотите выпить? — скинув обувь, Радов босиком прошел внутрь квартиры.
— Не знаю, — ответила ему, оглядываясь и разуваясь.
Как же мне было страшно. Наверное, я боялась увидеть здесь что-то, что позволит раскрыть тайну хозяина квартиры. Мне хотелось сбежать отсюда. Казалось, сам воздух пропитан опасностью. В загородном доме этого не ощущалось, а здесь каждый предмет обстановки заставлял ощущать беспокойство.
— Тогда бренди, — решил за нас обоих мужчина.
Прошла на голос и оказалась в небольшой по сравнению с загородным домом гостиной. Строгий интерьер говорил о том, что хозяин мужчина. Минимальное количество мебели — диван и одно кресло. Огромный телевизор занимал, наверное, полстены и под ним на полке выстроился ряд бутылок.
Взяла протянутый бокал с коричневой жидкостью и выпила в несколько глотков.
— Простите за сцену в машине, — развернулась к окну, стараясь не смотреть в потемневшие серо-зеленые глаза, внимательно наблюдавшие за мной.
— Вы нервничаете. Я только не понимаю, почему? — он говорил мягко, бархатисто перекатывая слова, — Мы обо всем договорились, вы прекрасно знаете, что вас ожидает.
— Знаю, — мрачно отозвалась и, шумно выдохнув, развернулась и направилась к нему.
Радов продолжал стоять у полочки с бутылками. Определила ту, из которой было предложено выпить, и плеснула себе еще порцию.
— Тогда, в чем дело? — он спросил еще более тихим голосом, словно боялся вспугнуть.
— Все в том же самом, — буркнула в ответ и сделала глоток обжигающего алкоголя, не разбавленного водой.
— Вы решили напиться в надежде, что меня это оставит? — он жестко перехватил мою руку, протянувшуюся к бутылке за очередной порцией.
— А есть шанс? — вскинула на него глаза.
— Ни малейшего, — жестко ответил он.
— Тогда лучше напьюсь, чтобы ничего не помнить, — вырвала у него руку.
— Я вам настолько неприятен? — легкое удивление прозвучало в голосе, а глаза поменяли свой цвет на бушующую зелень.
— Неприятен? Скорее отвратителен, — алкоголь дал не только расслабленность, но и добавил откровенности, — Я презираю вас за то, что вынудили стать любовницей, довели отца до больницы и при этом считаете себя в праве указывать как к вам относиться.
— Рита, вы еще не моя любовница, — из всех слов он обратил внимание только на эти, — И я бы хотел узнать причины, мешающие выполнению договоренности.
— Господи боже! Какой же ты мерзавец, — прошептала потрясенно, глядя в горящие звериной зеленью глаза, внезапно переходя на «ты».
— И это не ответ на мой вопрос, — проигнорировав оскорбления, произнес этот невозможный человек.
— Разве того, что я сказала не достаточно? — снова потянулась к бутылке и плеснула в свой стакан бренди.
— Видимо, нет, — он проследил за моим движением.
— Ты тоже не сказал, почему выбрал меня, — отсалютовала стаканом с коричневой жидкостью.
— Потому что только ты можешь удовлетворить мои сексуальные аппетиты, — он взирал на меня, как на ершистого котенка.
Спокойный хищник наблюдал за потугами явно более слабого существа отвоевать независимость. И вся эта агрессия направлена только к одной цели — избежать любого контакта. Я оскорбляла его, вызывающе разговаривала, призналась в том, что он не привлекает меня в качестве мужчины, а он терпеливо все сносил и ждал с легким удивлением во взгляде.
— Твоя соседка вполне жаждет удовлетворить, — ехидно заметила ему.
— Мне нужна ты, — возразил Радов.
— Еще немного и я поверю, что ты тайно в меня влюблен, — пьяно хихикнула над такой возможностью.
— Это могло бы смягчить твое отношение ко мне? — вкрадчиво задал вопрос мужчина.
— Нет, — мотнула головой, отчего комната поплыла перед глазами.
— Думаю, алкоголя на сегодня достаточно, — с этими словами он подошел и мягко забрал бокал из руки.
Неожиданно комната вновь качнулась, пол ушел из-под ног, а серо-зеленые глаза оказались совсем рядом. Он нес меня на руках, и я точно знала, куда и зачем. Остановить мужчину не было никакой возможности. И я смирилась.
В спальне свет проникал через задернутые шторы. Вечернее солнце спряталось за облаками, и в комнате царил полумрак. Рейланд усадил на кровать и принялся неспешно раздевать. С какой-то отстраненностью наблюдала за спокойными движениями мужских рук, освобождающих меня от одежды. Куртка, рубашка, бюстгальтер откинуты в сторону, затем он надавил на плечи и откинул меня на кровать. Кожей почувствовала прохладу ткани, а мужчина принялся расстегивать молнию на джинсах, а следом снял их и последний бастион — хлопчатобумажные трусики. Я уткнулась взглядом в потолок, а почувствовав себя полностью обнаженной, прикрыла глаза.
Когда услышала шорох одежды, которую Рейланд принялся снимать с себя, перекатилась на живот, ухватив покрывало, лежащее сверху, и попыталась завернуться в него, как в кокон.
— Рита, не надо прятаться, — раздался рядом со мной его бархатистый голос.
Он осторожно выпутал из складок ткани и притянул к себе. Его губы сначала коснулись лба, потом кончика носа и только потом добрались до губ. Мягко, нежно, неторопливо, призывая ответить. Язык обрисовывал контур губ, а рука легла на поясницу и прижимала сильнее к горячему мужскому телу.
— Не надо прятаться, — прошептал он еще раз.
Низкий бархатистый голос обволакивал, манил и возбуждал одновременно. С мастерством он уговорил ответить на поцелуй и с наслаждением углублял его. Мою скованность он побеждал настойчивостью, терпеливо дожидаясь отклика. Рука заскользила вдоль позвоночника, успокаивая и лаская. Он прижимал к себе, но не настаивал, а словно приглашал разделить с ним наслаждение.
В полной тишине слышалось наше дыхание, звуки поцелуев и шорох ткани от движений тел. Смотреть в фильмах, как люди занимаются любовью, это одно, а испытывать на себе нетерпение и сдерживаемый мужской пыл — совсем другое.
Рейланд оторвался от губ лишь за тем, чтобы спуститься короткими поцелуями к шее. Язык лизнул ложбинку в изгибе шеи и очертил влажную полоску к ключице, а затем еще ниже. Мои руки сами собой обняли мускулистый торс, нависший надо мной в этот момент, а он, обрадованный откликом, накрыл губами возбужденную вершину груди. Прикусила губу, чувствуя как по телу пробежали обжигающие иголочки. Мне не хотелось признаваться самой себе, как приятны его поцелуи, ладони, ласкающие тело. Они зажигали внутри меня пламя и желание. Медленно и уверено приближающие к неизбежному.
Красивый, атлетически сложенный мужчина уложил меня в постель с намерением получить удовольствие и старался его так же доставить. Разве можно было перед ним устоять? После признания он понимал, что опыта у меня нет, а потому он только давал наслаждение, не ожидая ничего взамен. Все мои знания были лишь теоретическими, почерпнутые из интернета и из фильмов. Я понимала его потребности и гладила ладонями все, до чего дотягивалась. И это было восхитительно — ощущать под кожей налитые мышцы, вдыхать аромат мужчины и чувствовать отклик на свои действия. Разумеется, я знала как выглядит мужская часть тела, но наблюдать в такой непосредственной близости не приходилось. Однако, стыдливость и неопытность не позволяли дотронуться.
