Любовь со вкусом миндаля (СИ) - Лейк Оливия (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Хауди-Дуди* — кукла-марионетка, главный персонаж детской телевизионной программы.
Расставить точки над «i»
Бывает ли утро добрым? Сегодня Ник в этом сомневался даже больше, чем обычно. Злость и раздражение за прошедшую, практически бессонную ночь стали только сильнее. Но сейчас он уже точно не знал, на кого больше злился: на Шэрен или на себя. А еще никак не мог взять в толк, когда все это произошло? Когда его жизнь так круто изменилась, превратившись из приключения, пусть непростого, но всегда увлекательного, в персональный ежеминутный ад? И этот ад — дело рук хрупкого, ангельского создания с невинными глазками и золотистыми кудряшками.
Шэрен. Она была везде. Одновременно и близкая, и бесконечно далекая. Ник не хотел ее видеть, но, как только приезжал в офис, обязательно вызывал к себе. Не ее, конечно, Майкла или Уолша, затем устраивал им такой допрос с пристрастием, что Шэрен волей-неволей приходилось являться к нему в кабинет и отвечать на вопросы, ответы на которые могли родиться только в ее хорошенькой головке. И то не всегда.
А вот когда Ник уезжал с работы, надеясь развеяться в загородном клубе, где стал завсегдатаем, или развлечься в баре, где полно алкоголя и женщин, то назойливые мысли буквально преследовали, ни на секунду не отпускали и заставляли возвращаться в отель в полном одиночестве. Он постоянно думал о Шэрен. Желал, восхищался, злился, а в последнее время даже ненавидел. Не мог понять: чего она хочет от него? Почему в решающий момент отказывает и ускользает, оставляя одного, доведенного до предела. Почему?
«Потому что она не хочет играть по твоим правилам», — тут же ответил внутренний голос. Ник обвел рассеянным взглядом свой кабинет в «Уайли»: простенький и непримечательный, совершенно не похожий на тот, что ждал в Нью-Йорке. А когда его глаза остановились на низком кожаном диванчике, ему стало стыдно, а в памяти всплыл вопрос:
Кого ты хочешь сделать из меня?
Вернувшись из Германии, Ник заехал в офис за забытым в спешке ежедневником и был приятно удивлен в столь поздний час увидеть Шэрен. В поездке он много думал о ней, но даже не мечтал о такой скорой встрече. Ночь, они вдвоем, и она такая красивая… Ник совершенно потерял голову, желая снова ощутить тот трепетный отклик, абсолютное доверие и чувственную податливость, которыми отвечала ему Шэрен. Поэтому не стал ждать более подходящего момента и решил сделать ее снова своей прямо в кабинете, на этом чудовищном диване. А когда она отказала, разозлился, а теперь и сам считал, что именно так ему и надо!
Шэрен — не шлюха, чтобы отдаваться когда и где придется. Она достойна роскошных апартаментов, лучшего шампанского с неповторимым ароматом и изысканным вкусом, таким же, как она сама, томных медленных поцелуев и долгих жарких ласк. Он должен был любить Шэрен долго и страстно, пьянея от идеального тела и заставляя ее хмелеть от острого наслаждения, которое мужчина может подарить женщине.
Но все это он должен был сделать до того, как их отношения превратились в непрерывное противостояние. Ник собирался уложить ее на лопатки, а Шэрен — поставить его на колени. У него не получилось, а у нее? Ник сердцем чувствовал, что готов рухнуть к ее ногам, но рациональный ум твердил, что ему не нужны ни привязанность, ни зависимость. Что с колен обычно тяжело подниматься.
Я думала о тебе, никогда не забывала…
А о ком Шэрен думает сейчас? О Джеффри? О том мужчине, к которому ходила на свидание? А может, о Майкле? Вчера, после того как Ник полностью утратил контроль над собой и, не помня себя от злости, велел ей убраться с его глаз, он долго стоял у окна, сдерживая два желания: биться головой о стеклянную стену, которую представляли широкие витражи кабинета; броситься вслед за Шэрен, намотать на кулак длинные золотистые волосы и отшлепать так сильно, чтобы не смела больше разговаривать с ним в таком тоне, не смела отказывать, а самое главное, чтобы не смела встречаться с другими мужчинами. Ник из последних сил пытался сдержать обуявшую его ярость, когда увидел их. Майкл провожал Шэрен до машины, которую она по какой-то необъяснимой причине перестала ставить на подземную стоянку, а затем был поцелуй. Пусть всего лишь в щеку, пусть больше по-дружески, но разыгравшуюся фантазию было не остановить. Воображение в красках нарисовало роман, который они закрутили под самым его носом. В тот момент Ник понял, что может убить. Слава богу, утром даже ему показалось это бредом, хотя…
Ник покрутил в руках ручку, признавая перед самим собой, что ревнует. И сильно. В последний раз такое жгучее, злое чувство ревности он испытывал еще во времена учебы во Франции. Марин Леруа — красотка-однокурсница, которая вместо него выбрала Брендона. Они на спор боролись за ее внимание, только загвоздка была в том, что Нику она действительно нравилась, а Брендон всего лишь стремился выиграть пари, и выиграл.
На ретро-фестивале Ник с ума сходил от бессильной злости и ревности, а когда заметил худую девчонку, с которой познакомился накануне, тут же решил подойти к ней. Хороший предлог уйти и немного остыть. А после их с малышкой Шэрен поцелуя он отчетливо осознал, что Марин — не единственная девушка на свете, и страдать по ней глупо. Этот случай научил проще относиться к любовным отношениям: если он терял интерес — уходил, если женщина была недовольна — не удерживал. Никакой ревности, обид и проблем, только удовольствие. А потом он приехал в Сан-Франциско и об удовольствии теперь остается только мечтать.
Если бы пару месяцев назад кто-нибудь сказал, что Ник будет изнывать от тоски по женщине, то он рассмеялся бы тому в лицо. Правда, тогда он и о существовании Шэрен не знал. Нет, знал, но даже в самых бредовых мыслях не решился бы провести параллель между угловатым подростком из Франции и утонченной красавицей, пришедшей устраиваться к нему на работу. Черты той малышки давно стерлись из памяти, остался только смутный образ, нечеткие воспоминания, обрывки фраз, и если бы не Андреа Дюран, Ник никогда бы не вспомнил ее.
Студенческий товарищ, с которым они до сих пор поддерживали приятельские отношения, звонил каждый год в начале лета и приглашал к себе в Нант, дегустировать молодое вино. Но, как бы заманчиво ни было предложение, Нику приходилось отказывать и в очередной раз давать обещание: послать, хотя бы ненадолго, к чертовой матери бесконечные дела и бизнес, схватит за шиворот Брендона и приехать опустошать погреба винодельни Андреа. А последний их разговор закончился отборным французским сетованием на трудоголизм Ника и предложением вспомнить их бесшабашную молодость, если не в реальности, то хотя бы в записи.
Париж, долина Луары, Марсово поле — это было то самое лето. Ник смотрел и ностальгировал, пока не почувствовал звон в голове, будто его с размаху ударили чем-то тяжелым. Из общей суеты, всего на несколько секунд, камера выхватила золотоволосую худенькую девочку. И Ник не лукавил, когда сказал, что Шэрен не сильно изменилась. Те же вьющиеся золотистые волосы, большие глаза, только фигура за годы приобрела соблазнительную округлость и женственность, а искусанные в кровь губы стали идеально-розовыми и маняще припухлыми.
Ник был рад этой неожиданной встрече, но никаких двусмысленных планов насчет новой сотрудницы не имел. Но, когда приехал в яхт-клуб и увидел в окружении поклонников сияющую, как солнце, Шэрен, то твердо решил: сегодняшнюю ночь она проведет в его и только его постели!
Одна. Ничего. Незначащая. Ночь. Всего одна! Но во что она вылилась?! Ник превратился в буйнопомешанного ревнивца с явными психическими отклонениями и довеском в виде тотального сексуального голодания. Еще пару месяцев назад он бы посмеялся над таким раскладом, а сейчас было не до смеха.
— Мистер Хейворт, — постучав, вошла Стейси, — в конференц-зале уже все собрались.
<tab>Ник отложил свои невеселые мысли и личные проблемы до более подходящего времени и поднялся. Сейчас они с начальниками отделов подведут промежуточные итоги работы и обсудят эффективность выбранной стратегии, а затем что-то подобное он обсудит с Шэрен.
