Тайный враг - Веснина Елена (книга жизни .txt) 📗
— Сколько лет, сколько зим! Дорогой господин адвокат! А я уж собирался посылать за вами гонцов. Двадцать тысяч одних курьеров.
— Что так?
— Соскучился. Истосковался.
— А я, представь, нет. Ты мне глубоко неприятен, — скривился Артем.
— Ну зачем же так грубо, — поморщился Николай Николаевич. — Мог бы слова помягче подобрать. Например: я не очень хорошо к вам отношусь. А то сразу — глубоко неприятен. А сам ведь по делу ко мне пришел?
— Да. Дело у меня к тебе есть.
— Излагай, а я подумаю — ответить тебе взаимностью, или нет, уж очень ты меня расстроил.
Артем прямо приступил к делу:
— По вашему управлению проходит некто Лилия Многолетняя. Это имя и фамилия. Ее обвиняют в убийстве мужа. Наведи справки, кто этим делом занимается. Мне нужно с ней повидаться.
— А полы тебе дома помыть не надо?
— Я тебя не просто прошу. Я тебя хорошо простимулирую, — пообещал Артем.
— Вот это — разговор. Стимул в нашем деле весьма важное условие. Бесплатно ведь только птички поют. Сколько?
— Стимул нематериальный, но очень действенный. Ты мне помогаешь, а я не буду подавать на тебя жалобу о намеренном затягивании следствия по делу Никитиной.
Николай Николаевич расстроился:
— А начиналось все так интересно!
— И продолжаться все будет тоже интересно! Тебя начальство скоро начнет в задницу колоть — заканчивай дело, а за его затягивание ты денежки взял!
Николай Николаевич смутился.
— И еще просьбочка. Пробей мне машинку с номерами «Самвел». Кто, где, когда?
— А дальше?
— А дальше — сектор «музыкальная пауза». Знаешь, есть такой песенный раритет? «Там, на шахте угольной паренька приметили, руку дружбы подали, повели с собой. Девушки пригожие тихой песней встретили, и в забой отправился парень молодой»? Эх! Я тебя могу сейчас в такой забой законопатить, что только — ой! Но делать этого не буду. Пока. А может, и вообще. Смотря, насколько ты мне сможешь быть полезен.
Артем ушел, очень довольный результатами своего визита, а Николай Николаевич призадумался.
Петр Иванович, в простонародье Петик, шел по рынку и встретил Крокодила. Тот, похоже, Петика искал.
— Разговор есть, — сказал Петику Крокодил. — Давай отойдем.
Петик удивился.
— Как ты? — спросил Крокодил.
— Никак, тяну лямку. Лидка загрызла совсем. Ест поедом за то, что я не могу с Самвела деньги скачать. А я не могу, вот такой я человек. Что мне теперь — повеситься?
— Надька Косарева снова шалит, — сообщил Крокодил. — Где?
— У тебя под носом. Она снова детей украла. Да только мы с Самвелом ей помешали.
— А дети где?
— Не боись, все чики-пики. Они в детдоме. Представляю ее рожу, когда она об этом узнала. Только я очень боюсь.
— Чего? — не понял Петр.
— Да Надьку же. Она меня уже достала дома, я ей все и выложил про нас с Самвелом.
— А чё, промолчать ты не мог?
— Я в подвале у Самвела телефон свой выронил, она, когда заявилась, уже все и без меня знала, — объяснил Крокодил. — Догадалась, что это моих рук дело. Что делать будем?
— У тебя есть доказательства, что это она детей украла?
— Нет.
— А свидетели?
— Нет. Постой, что я несу? Почему нет? А Валька!
— Какая Валька?
— Нищенка. Моя подчиненная, работает в моей фирме, — пояснил Крокодил. — Это она помогала Косаревой детей украсть.
— Ну, это уже что-то. А она даст показания?
— Это — большой вопрос. Скорее всего, нет. Эта Валька все только за деньги делает. А ментов вообще как смерти боится.
— Тогда какой из нее свидетель?
— Ты прав. Но поговорить с ней нужно. А вдруг…
— Так ты сначала поговори, а потом гони волну.
— О волне это ты — в самый раз. Пойду пивка накачу. Душа горит. Я тебя найду, — пообещал Крокодил уходя.
— А я не прячусь, — заметил Петр.
Крокодил купил пива и пристроился около Васькиной сторожки. Только он намерился выпить — из сторожки выглянул Васька.
— Пьешь? — сурово спросил Васька.
— Пью, — опешил Крокодил.
— Заходи, — приказал Васька.
Крокодил прихватил пиво и зашел.
— Ты чувствуешь? — торжественно спросил Васька.
— Вроде портвейном разлитым потягивает, — сообщил Крокодил.
— Да нет, торжественность момента ощущаешь?
— Еще как ощущаю! Я о пиве с раннего утра мечтал. Может, у тебя тараночка где-то завалялась? А я тебе пивка брызну.
— Стой, не тронь! — скомандовал Васька.
— Эй, дядя, разуй глаза, пиво-то мое!
— Ты будешь первым моим пациентом, — сообщил Васька. — Первым человеком новой формации. Ты войдешь в историю.
Васька с восторгом смотрел на Крокодила. А тот спокойно искал открывалку, но не нашел. Взял бутылку, приложил к глазнице, зажал пробку между бровью и щекой и… открыл.
— Можешь! — восхитился Васька.
— А то! У меня в арсенале десять способов открывания пива. Могу ногтями, могу кольцом, могу зубами, не говоря о таких пошлых способах, как об стол или об скамейку.
Васька отошел в сторону, сосредоточился и посмотрел на Крокодила пронзительно, как Кашпировский. Крокодил взболтнул пиво и вылил в рот. Но внезапно закашлялся, слезы потекли из глаз, пиво разлилось, он чуть не выронил бутылку из рук.
Васька удовлетворенно вздохнул:
— Получилось!
Крокодил с неподдельным ужасом смотрел на переполовиненную бутылку. Потом перевел взгляд на довольного Ваську.
— Ты что, подлюга, сделал! — заорал Крокодил. — Целый пузырь загубил!
— Он тебе теперь больше не понадобится, — объявил Васька. — Пройдут годы, и ты будешь вспоминать этот миг как самый счастливый и самый важный в твоей жизни. Потому что именно в это мгновение ты освободился от оков страшной зависимости, калечащей жизни миллионов мужиков, их жен, детей. Ведь, по сути, кто мы с тобой были?
Крокодил с недоумением смотрел на Ваську, а тот продолжал:
— Кто ты был?
— Витька… — ответил Крокодил.
— Правильно! Ты — Витька был! А я — Васька! Подзаборные мы с тобой ханурики были, вот кто!
— Эй, ты это, полегче… — обиделся Крокодил.
— Да что там душой кривить! Эта горькая свиней из нас сделала. Ведь после литра перцовки или зубровки… А лучше — на березовых почечках… Особенно, когда закусь хоть какая-то есть, так это — вообще прелесть… Жаль, что редко… Так вот… Я задумался: кто мы после этого? Как живем? О чем думаем?
Крокодил пожал плечами, слабо понимая, о чем идет речь.
А Васька продолжал:
— И все это из-за шмурдяка какого-то! Ведь я тебя спрошу, что я пил? Ну, отвечай. Я тебя спрашиваю. Что я пил?
— Откуда я знаю? — пробурчал Крокодил.
— Представь, самый дешевый портвейн.
— Это класс, он самый забористый, — похвалил Крокодил.
— Кто забористый? Да ты, вижу я, салага! А представь, что мы его — вместе с самогоном.
— У-у-Ух!
— Ага! У-у-ух! Я после такого неделю пузыри пускал. Но теперь это в прошлом, друг мой. Теперь ты свободен! Ты абсолютно свободный человек. Абсолютно! Я тебя это… Еще не знаю, как это называется, но можешь считать, что закодировал.
— Как? — ошалел Крокодил.
— Данной мне свыше силой и третьим глазом!
— Ты? Меня? Закодировал? А я тебя просил? Сволочь ты! — возмущался Крокодил. — Я тебе сейчас твой третий глаз-то выдерну. Чтобы людей не калечил.
Васька его успокаивал:
— Ты подожди, ты просто еще не прочувствовал своего счастья, а как прочувствуешь…
Косарева почти полностью изменила внешность: накрасилась по-новому, вставила в глаза линзы, надела парик. Ее просто нельзя было узнать!
— Какие серьезные приготовления. К чему готовишься? — удивился Самвел.
— Ты со значением спрашиваешь или просто из любопытства? — поинтересовалась Косарева.
— Какое может быть значение! Конечно, любопытство. Ишь ты, какая стала!
— Раз любопытство, так отвечу. Вот, семью восстановить задумала. Хватит мне болтаться по белу свету. Все одна да одна, как былиночка в поле. Буду бракосочетаться с Крокодилом. Час пробил.
