Плейбой (СИ) - Рейн Карина (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
На эмоциях Роза швыряет полотенце на подоконник и снова отворачивается; а меня снова печёт — и печёт не по-детски — так, что уже сейчас на стену выть хочется.
Но не от тоски, а от злости.
— Что за дебильное клише? — вспыхиваю в ответ. — Живёшь по какому-то затрёпанному кодексу! Кто-то придумал для тебя — и ты обязан: родиться, писать в горшок, ходить в детский сад, школу, окончить институт, жениться, завести детей… И так расписано всё до самого конца!
— Да кто ж тебе мешает быть другим?! — хмуриться ба. — Просто самовыражайся как-то иначе!
— Ах да, есть же выбор: натурал, гей или би…
Ба не выдерживает и отвешивает мне подзатыльник.
— Не ёрничай. Я всего лишь пытаюсь сказать тебе, что ты через десять лет опомнишься, да только поздно будет, потому что Кристина твоя дождётся кого-то более решительного.
— Да при чём тут решительность?! Я её могу хоть сейчас в ЗАГС потащить и, уж поверь мне, трахнуть тоже могу хоть сейчас, но я не могу быть уверен в том, что через месяц кто-то из нас не начнёт жалеть о том, что мы вообще сошлись…
— Умерьте свой пыл, молодой человек, — возмущённо фыркает ба. — Ты-то может и взбрыкнёшь через месяц, а Кристина точно нет, потому что будет очень долго приглядываться к парню, прежде чем решится довериться ему.
Подозрительно прищуриваюсь, потому что уж слишком уверенно прозвучало заявление.
— Кстати, об этом… Ты случайно не знаешь, почему она так осторожно ведёт себя с противоположны полом?
Судя по тому, как дрогнула рука Розы, когда она орудовала лопаткой — очень даже знает.
— Понятия не имею, — тем не менее, врёт она.
— Ай-яй-яй, Анна Андреевна, — с ехидной улыбочкой не одобряю. — Учите меня уму-разуму, а сами лжёте в глаза… Как же так?
Ба вздыхает и решительно поворачивается ко мне.
— Есть большая разница в том, что бы врать, и в том, чтобы не говорить того, что знаешь — особенно, когда дело касается чьего-то секрета. О таких вещах не кричат на каждом углу; если бы ты хоть раз меня внимательно слушал — понимал бы это.
Снова ерошу волосы рукой.
— И как же я должен налаживать с Кристиной мосты, если не знаю всех деталей? Что, если я сделаю ей больно, потому что понятия не имею, что именно вызывает у неё отторжение к парням? По твоим словам, ты хочешь, чтобы я заткнулся и просто сделал её частью нашей семьи, но совершенно не хочешь мне в этом помочь — хотя отцу «дала пинка»!
Ба как-то странно улыбается — вроде я дурачок, не понимающий очевидных истин.
— Вся разница в том, что твои родители оба хотели одного и того же — просто твой отец не мог набраться смелости; у Кристины же совершенно другая ситуация — крайне неприятная — чтобы на данном этапе желать отношений — только если она на тысячу процентов будет уверена в своём выборе. А тебе, оболтусу, просто подайте приключений — попробовать, получится ли у вас что… Я скажу тебе, в чём дело, только если ты дашь мне тысячепроцентную гарантию того, что хочешь сделать эту девочку частью своей жизни — и речь идёт не о неделе или месяце, а обо всей жизни.
Кажется, кто-то откачал из комнаты весь воздух, или я забыл, как дышать, потому что лёгкие просто перестали сокращаться; очень хотелось глотнуть кислорода, но я просто не мог.
— Ты слишком высоко подняла планку, Роза, — хриплю в ответ.
— Это жизнь, дорогой внучек, — гладит меня по голове, как несмышлёного ребёнка. — В ней никогда не было низких ставок. Всё или ничего. Уясни это — сразу станет жить проще.
Я редко когда могу «похвастаться» эмоциональным раздраем таких масштабов в душе, как этот; сейчас я сидел с ощущением, будто по мне проехали каток и асфальтоукладчик одновременно. В голове ноль мыслей, кроме той, которая буквально орала, что я вряд ли и через десять лет смогу дать такую гарантию не то, что Розе — самому себе. И не потому, что я не уверен в себе; из всех девушек, с которыми я был знаком до Кристины, ни одна бы не отказалась поменять свою фамилию на мою без всех этих «ставок» и «планок» — просто потому, что им по кайфу быть со мной — и у меня бы не было с этим проблем. Наверно, потому, что подсознательно я знаю, что весь этот фарс можно прекратить в мгновение ока, и никто сильно не расстроиться — не до потери желания жить, по крайней мере. А Кристине не нужна показуха в виде кольца на пальце и штампа в паспорте — она будет искать серьёзного человека для настоящей семьи, а не той, где между супругами только бешеный секс и совместные завтраки время от времени. Готов дать руку на отсечение, что она захочет детей, когда поймёт, что готова стать матерью, а я уже говорил, что не представляю себя в роли отца. И я по вполне очевидным причинам включаю «заднюю» — в случае невезения это не будет похоже на проигрыш в покер.
Это будет разбитая жизнь и осколки сердца на дне стакана.
А, может, и что похуже.
— Я не могу дать тебе такую гарантию, — качаю головой. — Но что, если ты не скажешь, а после окажется, что именно из-за твоей нерешительности мы лишились права на совместное будущее? Об это ты не думала?
Ба улыбается.
— Вот теперь ты начинаешь думать, как взрослый — мыслишь, выходя за рамки предложенного. Это совсем другой разговор. Но ты должен пообещать мне, что об этом никто не узнает, и что будешь защищать её, даже если она будет упираться.
— Приемлемая цена за информацию, — киваю. — Колись уже, орешек.
Роза фыркает, а после с её лица слетают все живые эмоции и остаются только боль и гнев — и в общем-то, вполне обоснованно; если бы вчера в парке я, а не она, встретил того ублюдка и после узнал, что именно он сделал, я бы смешал с дерьмом всю его поганую жизнь. От напряжения начала вибрировать переносица, а после я и вовсе не смог слушать продолжение — от закипающей лавы ярости внутри; она затапливала меня до самой макушки настолько, что я готов был выпрыгнуть из собственной кожи, лишь бы получить разрядку.
А ещё лучше расхуярить кулаки о рожу этого ублюдка.
В памяти всплывает картина четырёхлетней давности, когда я не успел предотвратить похожую ситуацию, но, по крайней мере, смог отомстить этой мрази, сбив костяшки до крови.
Сколько ещё таких девушек живёт в нашем городе — тех, кому «повезло» нарваться на этих тварей?..
Даже думать об этом не хочу, чтобы не потерять голову от злости окончательно.
— И как же она спаслась? — сжимая зубы до хруста, спрашиваю. В глазах стоят чёртовы слёзы не то от бессилия, не то от жалости к девушке, которую едва знаю. — Как сбежала от него?
Роза на секунду хмурится.
— Какой-то парень помог. Поздновато, конечно, но хотя бы не прошёл мимо…
В душу закрадывается какое-то мерзкое чувство — мне снова хочется разодрать грудную клетку.
— Она запомнила, как он выглядел? Парень, который её спас? Смогла бы узнать его, если бы снова увидела?
Это не могло быть простым совпадением — никто из моих не знал о том, что когда-то давно тёмной ночью я, бухой, спас девушку.
Ну, почти.
— Вряд ли, — задумчиво качает головой ба. — Было слишком темно; да и боялась она смотреть в глаза людям после такого ужаса.
Внутри что-то ёкает и обрывается — вроде стального троса от якоря, который раньше помогал мне держать связь с землёй. Не могу быть уверенным наверняка, но внутренняя чуйка подсказывала мне, что я прав — это её я вырвал тогда из лап мерзкого урода.
И вот его-то лицо я запомнил очень чётко.
К сожалению.
Для него.
— Я тебя понял, Роза, — киваю, обретая способность говорить, но не думать, потому что я сейчас напоминал себе оголённый нерв, опутанный паутиной гнева — будто меня проткнули иглами, но дали возможность отомстить. — Обещаю, об этом никто не узнает. А вот обещать, что не грохну ту мразь, когда увижу, обещать не могу.
— Держи себя в руках, Алексей, — тут же неодобрительно сжимает моё плечо ба. — Я уже уговорила Кристину сходить в полицию и написать на него заявление.
От услышанного застываю, словно меня окатили ледяной водой и выставили на лютый мороз.
