Аномалия (СИ) - Юнина Наталья (читать книги полностью txt, fb2) 📗
– Мне применить к тебе тоже скотч? – да неужели кто-то подал голос?
– Моя машина, значит, мои правила. Дай девушке помочь, учитывая твои диагнозы. Эля, ты как, в состоянии слушать неприглядные стороны своего куратора? – ну вот зачем я киваю вместо того, чтобы хорошенько долбануть аномальному ногой. – Он ужасный зануда. Как только войдешь в его хату, собери волосы в хвост. На новоселье родители пришли его поздравить, с подарками, разумеется, а он вместо спасибо, сказал маме – «твои волосы в еде», – удивительно, как я еще не получила замечание за свои вечно распущенные волосы. – Но самый треш кроется в его коте. Шерстяной говнюк, по имени Иннокентий, редкостный мудак. Дубасит все, что видит. Даже твоя внешность тебе не поможет, ибо он реально мудак, которого почти невозможно задобрить. Лайфхак на будущее: эта падлюка обожает курицу, но он от нее обсирается. Становится реально шелковым. Так что, если что, корми курой – и коту приятно, и Сереже нагадишь котячьим поносом, – и все же мне определенно нравится брат Потапова. – В еде особо не прихотлив. Только терпеть не может дошик и все, что с ним связанно. Готовь ему мясо с гарниром в виде гречки, картофельного пюре и макарон. Рис не жалует. Подозреваю, от склонности к запорам. Становится шелковым после борща со сметаной. Но тут важно – борщ не привычный со свеклой. Я тебе напишу рецепт, не переживай, – я точно не в себе, раз внимательно слушаю этого шута. – Что еще интересного? Никогда не влюблялся, в продолжительных связях замечен не был. Как у вас там говорится, анамнез отягощенный. Вспомнил, его можно задобрить черешней. Жуть как ее любит, но, как и сыночка кот страдает от поноса после курицы, Сережка от черешни. В общем, осторожнее с сей ягодой. Применяй в крайних случаях, когда надо задобрить.
– Ты осознаешь, что я реально сейчас тебе вмажу?
– Не вмажешь, потому что я за рулем. Не переживай, Эля. Создавать условия для возникновения дорожно-транспортного происшествия он не будет. О, вспомнил, наш Сергей обожает колдуны, – это что еще за хрень? – Это такие картофельные блинчики с мясной начинкой. Если накосячишь – сразу готовь. А сверху черешней добей. В остальном он только кажется говнистым. Шерстяного, он, кстати, подобрал перебитым котенком. В общем, в глубине души, Сережка тот еще добряк. Но копать надо глубже.
– Идиот, ты проехал наш поворот.
– Вот, я же говорю, что глубоко. Я так залип на груди твоей студентки, что немножко накосячил. Сейчас исправим. Вернемся, не переживай.
А переживать придется Потапову старшему. Пусть только освободит мне руки и рот. Как минимум получит затрещину, сукин сын.
Никогда я еще не чувствовала себя такой ущербной. Когда мы паркуемся у дома, этот говнюк и не думает освобождать мне руки и рот. Он просто вытаскивает меня из машины.
– Не жди и езжай по своим делам. У нас есть неразрешенные разногласия.
– Гондоны подарить? Срок хороший, не волнуйся.
– Иди на хер.
– Ну, как знаешь. Я с дитем нянчиться не буду.
Ну, погоди, скотина. Только освободи меня, всю рожу расквашу. Что обо мне подумают соседи, наблюдающие за девкой в носках, обмотанной скотчем, даже думать не хочу. Бабульки на лавочке, кажется, записали меня в пропащие проститутки.
Как только аномальный заталкивает меня в квартиру, он тут же принимается отлеплять скотч от моего рта.
– Тебе конец.
– Да ладно? Папе позвонишь, чтобы разобрался со мной?
– Я тебя убью и без него!
– Обязательно. Но для начала я воплощу свои слова в действия, – какие там слова и действия – не знаю. Он как ни в чем не бывало направляется на кухню, оставляя меня одну. А когда возвращается расстегивает ремень на джинсах. Он что собрался меня бить?
– Только тронь меня, я реально папе позвоню!
– Звони. Жду расправы. Помнишь, я сказал, что если ты чихнешь, то я отобью тебе задницу ремнем?
– Только посмей! Ты мне еще за трусы ответишь. Лучше не усугубляй свой срок.
– Ой, боюсь, боюсь.
И ведь не шутит. Реально достает ремень. Если бы не связанные руки, еще можно было бы побороться на равных.
Каким-то чудом я уворачиваюсь от первого замаха и бегу в спальню.
– Я буду орать. Все соседи сбегутся.
– Ори.
– Ну, пожалуйста, не надо. Давай лучше поиграем в угадайку. Ты стянул с меня трусы, когда я заснула?
– Нет. Что я изверг, что ли. Перед тем, как ты проснулась.
– На фига?
– Чтобы ты проиграла в своей головушке худший сценарий ночи. И тебя пробрало. Впервые я увидел на твоем лице не то, что слезы, а понимание того, насколько ты влипла из-за своей же дурости. Жаль, что хватило ненадолго.
– А я думаю, дело в другом. Ты снял их с меня, потому что бесился, что не удалось меня трахнуть. Рыжие на девять из десяти вам, Сергей Александрович, никогда не дадут.
– Задел? – усмехнувшись, произносит Потапов, подпирая меня к стене.
– Мужик с такими ушами меня не может задеть.
Еще никогда я не слышала, чтобы Потапов вот так смеялся. Заливисто так. И, черт возьми, ему идет. Совершенно другой человек.
– Кто-нибудь когда-нибудь тебе все же подрежет твой язык.
– И это будешь не ты.
В этот раз удачно увернуться у меня не получается. Правда, вместо удара ремнем, я получаю хлесткий удар по заднице ладонью. А затем оказываюсь придавленной к кровати. Этого мне еще не хватало.
– А давай продолжим играть в угадайку. Я буду угадывать, почему у тебя такой говнистый характер. Если угадаю, не будешь бить.
– Знаешь в чем проблема большинства людей?
– В том, что они по твоей версии идиоты?
– Это, конечно, тоже. Но я сейчас не об этом.
– Тоже? Что ж там еще?
– То, что человек привык оправдывать хреновый характер какими-то пережитыми проблемами и ситуациями. Чтобы иметь дрянной характер, необязательно что-то пережить в прошлом. Можно просто быть…
– СерОжей Потапкиным. Развяжи мне руки. Я тогда тебе черешенки дам. И борщ сварю. Правда, правда.
– Правда состоит в том, что ты намеренно задеваешь меня, потому что тебе это нравится.
– Правда состоит в том, что тебе это тоже нравится, – парирую в ответ.
Как я докатилась до такой жизни? Лежу с замотанными руками, без трусов и открыто пялюсь на его губы. Себе-то можно признаться, что я хочу, чтобы он меня поцеловал. Как можно так влипнуть? Прекрати на него пялиться, дура. Неосознанно закрываю глаза, когда понимаю, что этот гад наклоняется к моему лицу. Да, да, да, целуй.
Чувствую, как он касается губами моего уха.
– И не надейся. Не поцелую, – черт, черт, черт! Гореть тебе в аду, Потапов. Глаза открывать не хочу, ибо выдам себя с головой.
Благо во всей этой ситуации есть один плюс. Он освобождает мне руки. И, кажется, больше не намеревается меня лупить.
– Эля? – нехотя открываю глаза. Фух, ремень возвращается на свое место.
– Что?
– Только попробуй мне тыкнуть на работе. Трахну по-настоящему.
– Глупая угроза, Сергей Александрович.
– Согласен, так себе угроза. Ты ж сама этого хочешь.
– Мечтай.
– До завтра, мечтательница.
Глава 21
Глава 21
Я не знаю, чего я наверняка ожидаю от нового дня. Но точно не полного равнодушия от Потапова. На мое «здравствуйте, Сергей Александрович» он не отвечает, а лишь едва заметно кивает. Но самое неприятное, что он даже не поднимает на меня взгляд. Как сидел, уткнувшись взглядом в телефон, так и сидит.
А вот, когда в ординаторскую отнюдь не лебединой походкой входит Анастасия, мать ее Игоревна, он не только откладывает телефон, но и переводит на нее взгляд. Отвратительная дурно пахнущая бабень с не менее отвратительным вкусом. И тем не менее этот сукин сын смотрит на ее грудь в расстегнутом халате. Двуличная дрянь. Выглядит как потаскушка, а мне делает замечание. Тоже мне, заведующая, блин.
И ладно бы, если бы меня действительно волновала внешность этой бабы. Меня ведь волнует совсем другое. Будь она красавицей с приятными духами, она бесила бы меня не меньше. Если не больше. Как же мерзко осознавать, что это банальная ревность. Хотя, если призадуматься, это когда-нибудь должно было произойти. И без того дожила до двадцати двух без амурных переживаний.
