В кольце твоих рук - Купцова Елена (читаем книги txt) 📗

— Примерно догадываюсь, хотя до конца понять трудно.

— Великолепный образец местного пиджин-инглиш [13]. В каждой англоговорящей стране он свой. Наверное, ни один язык в мире не претерпел столько искажений, как английский.

— Мне нравится, как вы, англичане, относитесь к этому, — сказала Наташа.

— Как?

— Невозмутимо, как, впрочем, и ко всему остальному.

— Поверхностное наблюдение, — заметил Майкл. — Просто мы хорошо умеем скрывать свои чувства.

— Прославленная английская сдержанность, — подколола его Наташа.] — Снаружи айсберг, внутри вулкан.

Майкл и бровью не повел.

— Так и есть. Надеюсь, что еще не раз заставлю тебя убедиться в этом.

— Ловлю тебя на слове, — улыбнулась Наташа. — Нет, правда, французы, например, очень болезненно реагируют на ошибки и всегда дают тебе это понять. А от англичан или американцев только и слышишь: «Как прекрасно вы говорите по-английски!»

— Но ты Действительно говоришь великолепно.

— Я не о себе. Я в этом смысле скорее исключение, чем правило.

— И еще воплощение скромности.

— Скромность не всегда украшает, — парировала Наташа. — Какой смысл отрицать очевидное? Кстати, я знаю еще один язык, который тоже коверкают все, кому не лень. Русский.

— И как же к этому относятся сами русские?

— Спокойно. И с юмором. Так что это была за песенка?

— Предупреждение водителям, чтобы осмотрительнее вели себя на дороге. «Джа-джа» на йоруба значит «осторожно». Крутят по всем каналам с утра до вечера. На мой взгляд, пустая трата времени. Но сам факт заботы о человеке вызывает уважение.

Наташа снова принялась крутить ручку.

— Ищешь что-нибудь?

— Так, кручу наугад. Вдруг попадется.

— Что именно?

— Тогда в баре… э-э… в «Мериленде». — Наташа вдруг смутилась. Слишком много воспоминаний было связано с этим словом. — Там играли одну песню, на испанском. Я испанского не знаю, поэтому разобрала только одно слово — эль амор.

— Эль амор. Любовь. — Майкл помолчал. — Значит, ты запомнила. Это лишний раз доказывает, что мы с тобой существуем на одной волне.

Он повернулся и посмотрел на нее. Она твердо выдержала его взгляд. Ее лицо загадочно белело в темноте.

— Это был Хулио Иглесиас. Испанец. Новый Хампердинк, сладкоголосый соловей и кумир женщин. Очень модный сейчас человек. Неужели ты о нем не слышала?

Наташа покачала головой:

— До нас эта информация доходит через третьи руки и очень не скоро. А ты, я вижу, увлекаешься современной музыкой.

— Как раз нет. Предпочитаю классику. Но Иглесиас испанец, а я к Испании неравнодушен.

— Синдром Хемингуэя?

— Можно и так сказать. Тебе не нравится?

— Да нет, ничего.

— Вот погоди, надменная леди, я отвезу тебя в Памплону на фиесту. Посмотрим, что ты тогда скажешь.

— Ну конечно, в Памплону, куда же еще! Только я не Брет Эшли [14], мне не понравится коррида.

— Никогда не отказывайся от новых впечатлений. Это обогащает, — наставительно сказал Майкл.

— Очень умно!

— Это не я сказал, а Ретт Батлер. И между прочим, правильно сказал. Кто знает, вдруг в тебе дремлет зверь, жаждущий крови?

— Нет, я — член общества охраны животных.

— Там об этом как-то не думаешь.

Он сбросил скорость и резко вывернул руль. Машина запрыгала по гравию подъездной дорожки и остановилась у высоких ворот. За бетонным забором белел невысокий двухэтажный дом, полускрытый разросшимися деревьями. Откуда-то доносился рокот океана.

— Где мы? — почему-то шепотом спросила Наташа.

— В конце нашего путешествия. Наташа удивленно посмотрела на него.

— Это — наше пристанище на ближайшие два дня. Я его снял на уик-энд. Так что добро пожаловать. — Он всмотрелся в ее лицо. — Ты не рада?

— Я не могу отсутствовать целых два дня. Меня будут искать.

— Будем считать, что я тебя похитил.

Он выбрался из машины и пошел открывать ворота. Наташа не долго думая пересела на его место. Сиденье еще хранило тепло его тела. Ключ торчал в зажигании. Пора проверить, не пропали ли зря уроки последних дней. Она решительно повернула ключ.

Мотор ожил и утробно заурчал. Майкл еле успел отскочить в сторону. Машина просвистела мимо него и встала как вкопанная перед ступеньками входа.

Наташа наблюдала в зеркальце заднего вида, как он закрывает ворота. Руки слегка дрожали, сердце стучало. Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Напряжение потихоньку уходило.

Майкл распахнул дверцу и наклонился к ней. Наташа почувствовала его дыхание на своем лице.

— Ну и напугала же ты меня. Я…

Она не дала ему договорить. Подавшись вперед, прижалась губами к его губам. Недосказанные слова так и остались недосказанными.

Майкл с трудом оторвался от нее.

— Пойдем, я покажу тебе дом.

— Не сейчас. Сначала сходим к океану.

Наташа оперлась на его руку, и они пошли по тропинке туда, где волны разбивались о берег.

Луна уже взошла и призрачным светом озаряла все вокруг. Ее серебряный лик загадочно смотрел на них с высоты.

Тропинка вывела к пляжу. Наташа скинула босоножки и с наслаждением погрузила ступни в песок.

— Он еще теплый. Так и ластится.

Майкл последовал ее примеру, и они побрели вдоль кромки воды. Волны с шипением выплескивались на берег, обвивали их ноги и ускользали обратно. Ветер теребил волосы Наташи, сплетал и вновь расплетал, играя.

Берег, насколько хватало глаз, был погружен во тьму; Ни огонька, ни звука. Никаких признаков человеческого жилья. Только плеск волн да шепот ветра в ветвях.

— Мы здесь совсем одни?

— Как видишь. Это — наш необитаемый остров. Ночь — наше время суток. Я еще ни разу не видел тебя днем. Может быть, днем ты просто исчезаешь? Наташа, царица ночи с волосами цвета луны.

Наташа вздрогнула. Джеледе, прародительница. Белая женщина с волосами цвета луны.

— Пожалуйста, никогда больше не говори так.

— Почему?

— Просто не говори, и все. Давай вернемся.

Темнота вдруг показалась зловещей. Луна холодно и безразлично взглянула на нее и померкла, закутавшись в набежавшие облака. Наташа поежилась.

— Тебе холодно?

— Немного.

Майкл обнял ее за плечи и слегка прижал к себе.

— Ничего не бойся, когда я с тобой, — шепнул он ей на ухо.

— Я не боюсь.

— Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Нет. — Наташа покачала головой. — Должен же ты хоть раз увидеть меня при свете утра.

Они расположились в гостиной на первом этаже, прямо на ковре. Свежее дыхание океана волновало легкие занавески. Полукруглые стеклянные двери были распахнуты навстречу ветру, напоенному запахом соли, водорослей, остывающего песка, и от этого казалось, что дом этот уже не дом, а корабль. Вот-вот снимется с якоря и запляшет на волнах.

Майкл заботливо усадил ее на ковер и скрылся на кухне. Наташа услышала звук открываемого холодильника.

— Тебе помочь?

— Ни в коем случае. Я сейчас.

Не прошло и пяти минут, как он появился в дверях с огромным подносом на одной руке. Не без изящества балансируя им, он подошел и опустился на ковер рядом с ней.

Чего там только не было! Куриные грудки с ананасами, креветки под соусом карри, французский сыр и внушительная бутыль шампанского, покрытая бисеринками влаги.

— Все бы хорошо, но я не подумал о бокалах, — сокрушенно сказал Майкл. — Такое шампанское надо пить из высокого янтарного стекла, которое поет при каждом прикосновении. А у меня только пластиковые стаканчики.

— Также не помешали бы белое кружевное платье, широкополая шляпа с лентами и белый смокинг, — подхватила Наташа. — И сверкающий «ролле» вместо твоей колымаги. Да и домик плоховат, мог бы быть и побольше.

— Ты права, — усмехнулся Майкл. — Будем попроще. В этом тоже есть своя прелесть.

— Иногда.

— И как раз сегодня.