Хранящие тепло - Лагутина Елена (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Саша услышала, как зеркало упало на асфальт. Она смотрела впереди себя невидящими глазами, а потом вдруг схватила девушку за плечи и принялась трясти ее.
— Ах, ты! Зачем? Зачем ты это сделала! Ах ты! Гадина! — кричала она, не обращая внимая на мольбу, застывшую в глазах, неотрывно смотрящих на нее.
Чьи-то руки крепко ухватили ее сзади и принялись оттаскивать в сторону. А Саша сопротивлялась с такой силой, какой и не подозревала в себе до этих пор, и все повторяла бранные слова срывающимся, почти визгливым, неузнаваемым голосом…
Последующие события почему-то не сохранились в памяти. Очнувшись у себя в палате, она увидела знакомое лицо дежурного врача, который смотрел на нее тревожно и как-то странно.
— Все в порядке, Саша? С вами все в порядке?
Сколько раз за последнее время она слышала эти слова, сколько раз кивала головой в ответ на этот нелепый и бессмысленный вопрос. Что может быть в порядке у нее после того, что случилось? «Все хорошо» — отвечала она кивком головы, сама не понимая, что может быть хорошего и как вообще можно предполагать что-то хорошее в данной ситуации. Хотя с течением времени она научилась понимать, что вопрос, который так часто задают ей врачи, имеет совсем другой смысл — совсем не тот, который привыкла придавать Саша этому слову. И она мысленно «переводила» фразу на «больничный язык». «У вас ничего не болит?» — приблизительно таков был смысл этих слов, и только после того, как Саша мысленно произносила их в новом значении, у нее появлялись силы на то, чтобы кивнуть головой в знак согласия. Сейчас у нее ничего не болело, если не считать неприятных ощущений во внутренней области локтевого сгиба, куда ей, по всей видимости, укололи какое-то лекарство. Значит, с ней было все в порядке.
Врач задавал еще какие-то вопросы, что-то говорил, объяснял. Она забывала его вопросы и свои ответы в следующую секунду после того, как слова переставали звучать. Когда она наконец снова осталась в палате одна, воцарившаяся тишина показалась ей еще более страшной, лишенной какого бы то ни было смысла — точно так же, как звуки.
— Буянишь, говорят? — вдруг услышала она голос Кристины, которая появилась в палате совершенно незаметно и заставила Сашу вздрогнуть. Кристина улыбалась, и Саша, поймав эту улыбку, принялась напряженно вглядываться в ее глаза, пытаясь отыскать в них хоть каплю того страха, который был ей уже знаком. Она впервые увидела его в этот день в глазах окружающих людей — в глазах пожилой женщины из соседней палаты и той девушки, которая так отчаянно боролась за то, чтобы Саша не смогла увидеть в зеркале свое отражение. Кристина улыбалась, и Саша так и не смогла разглядеть признаков страха, несмотря на то, что подруга видела ее лицо без бинтов впервые. Кристина смотрела на Сашу так, как будто в ее лице ничего не изменилось, а если и изменилось, то это было не настолько ужасно, как она предполагала. Кристина смотрела так, как будто Саша была прежней — и на миг, совсем короткий миг, сумасшедшая мысль о том, что она и в самом деле осталась прежней, промелькнула в сознании.
— Чему ты улыбаешься? — удрученно спросила она, продолжая напряженно следить за выражением лица подруги. — Я такая смешная? Я похожа на клоуна, да?
— Я улыбаюсь, — Кристина медленно присела на край кровати, — потому что у меня хорошее настроение. Потому что тебя сегодня выписывают, а еще потому, что ты наконец ожила.
— Ожила? — насмешливо переспросила Саша, скривив губы.
— Ну да. Ты, по крайней мере, разговариваешь со мной. Ты подралась с девушкой из соседней палаты — это поступок.
— Господи, — пролепетала Саша, внезапно вспомнив все то, что произошло. — Нужно пойти извиниться.
— Да что случилось? Я толком ничего не поняла.
— Сама не знаю. Наваждение какое-то. В принципе, меня просто пожалели, а я среагировала неадекватно.
— Кто тебя пожалел?
— Эта самая девушка, из соседней палаты. Не хотела мне зеркало давать…
В этот момент Саша почувствовала, что ее желание увидеть себя зарождается внутри с новой силой.
— Зеркало? — услышала она голос Кристины и поняла, что молчит уже довольно долго.
— Кристина, послушай… Это глупо, я ведь все равно когда-нибудь себя увижу. Не сейчас, так через час. Я… Я тебе обещаю, я клянусь тебе, все будет нормально. Поверь мне…Кристина, пожалуйста, Кристиночка!
— Да о чем ты, Сашка? — Кристина, казалось, совершенно искренне не понимала смысла этой подобострастной преамбулы.
— Зеркало. Дай мне, пожалуйста, зеркало.
— Зеркало? Сейчас, — как ни в чем не бывало, Кристина расстегнула «молнию» на сумке и немедленно извлекла оттуда черную атласную косметичку.
Через минуту зеркало было у Саши в руках.
Распахнув дверь, Кристина огляделась по сторонам и, увидев Владимира, буквально рухнула ему на грудь. Плечи ее вздрагивали. Она плакала беззвучно, как будто потеряв голос, и он гладил ее по волосам, не зная, где найти слова, чтобы ее успокоить. Но все слова, все нужные и важные слова почему-то напрочь исчезли из его памяти, и он только повторял, в глубине души ненавидя себя за это глупое бормотание:
— Не плачь. Ну, не плачь, пожалуйста…
— Уеду, — она наконец подняла мокрое от слез лицо и посмотрела мимо, куда-то вдаль. — Уеду, завтра же. Не могу больше. Никаких сил не осталось.
— Уедешь? Куда ты уедешь? — удивленно спросил он.
— К себе, в Михайловку. Я же не местная. Просто училась здесь в университете, да и прижилась. Вернее, не прижилась. Совсем не прижилась, как ни старалась.
— Не местная, — после недолгого молчания проговорил Владимир и замолчал. Он почему-то сразу поверил в то, что так и будет на самом деле, что Кристина сегодня же, или, в крайнем случае, завтра, соберет вещи и уедет. Что Кристины больше не будет, и он останется — один. Что больше некому будет успокаивать его — каждый день, каждую минуту, как маленького ребенка. Невозможно было представить себе, что этой девушки, которую еще несколько дней назад он даже не знал, больше не будет в его жизни.
Он хотел сказать ей об этом, о том, что понял, только сейчас понял, насколько трудно теперь представить ему свою жизнь без нее. Но, как это обычно случается, не смог подобрать слов. С большим трудом он смог выдавить из себя только:
— Кристина, а как же… — и замолчал, уставившись на нее, не мигая, надеясь, что больше не придется ничего говорить, что она поймет его и скажет, что чувствует то же самое…
— Не знаю, — ответила она, вытирая застывшими руками слезы с лица, и он сразу догадался, что она сейчас говорит о Саше. — Понятия не имею. Но я ведь тоже не железная. У меня просто больше нет сил. Я не могу, не могу больше…. Если бы ты знал, каких усилий мне стоило сегодня увидеть ее и не закричать от ужаса. Она ведь без бинтов. Лицо все в шрамах. Глубокие, темно-бордовые, фиолетовые… Я даже представить себе не могла, что это будет настолько ужасно… А она — смотрит на меня, глаза все те же, представляешь себе ее синие глазищи? Смотрит, живая, а я не могу, мне провалиться хочется. Исчезнуть, в воздухе раствориться. Знаешь, в ту минуту, когда я ее увидела, подумала — уж лучше бы я не жила на свете. Лучше бы меня совсем не было, чем такое! Господи, у меня нет больше сил. Нет сил больше.
— Кристина, — он снова притянул ее к себе, и она подалась, легко, не сопротивляясь, спрятала свое лицо у него на груди. — Кристина, прости меня.
— Тебя? За что, Володя? — тихо спросила она, не поднимая глаза. — Если бы не ты, я бы, наверное, точно с ума сошла.
Он вздрогнул от этих неожиданных слов и не поверил ей. Почему-то казалось, что Кристина снова, как обычно, как всегда, просто утешает его. И от сознания этого ему стало еще тяжелее. Чувство вины перед этой девушкой стало еще более ощутимым.
— Не правда. Все это время я вел себя, как сопливый мальчишка, как слабый ребенок, а ты… Ты даже представить себе не можешь, какая ты. Необыкновенная. С тобой все кажется… светлым.
