За гранью приличий (ЛП) - Роча Кит (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

— Не заставляй меня спать в одиночестве. Я не буду пытаться ничего сделать, просто… Обними меня. Пожалуйста.

— Ноэль…

Что-то мокрое коснулось его ладони. Слезы.

— Я не понимаю здешних правил. Я пытаюсь. Клянусь, я стараюсь изо всех сил.

Она плакала. Твою мать.

Джаспер обнял ее.

— Оставайся. Я хочу, чтобы ты осталась. Я могу держать руки при себе.

— Прости меня. Прости, я не хотела… — Она почти ударила себя по щекам, смахивая слезы. — Я должна идти. Я не хочу быть здесь в таком состоянии.

— Потому и останься, — сказал он. — Не из-за секса, не так. Просто останься.

Она вздрогнула и прислонилась лбом к его плечу.

— Когда мне было десять лет, один из моих учителей подарил мне котенка, девочку. Она пробыла у меня всего несколько часов, пока отец не вернулся домой, но я успела в нее влюбиться. Она прижималась к моей щеке и взбиралась на меня… мне было что обнимать.

Джаспер наклонился и поднял ее на руки.

— Твой отец заставил тебя избавиться от нее?

— Мой отец избавился от нее, а потом избавился и от учителя. Они сказали мне за ужином, и когда я заплакала, мать ударила меня так сильно, что разбила мне губу. Она сказала, что приличные женщины не плачут, потому что слезы — это способ, которым злые женщины заставляют праведников сомневаться в своих убеждениях.

Душераздирающий момент, и самое печальное было то, что он должен был быть одним из многих, насаждающих неуверенность и стыд.

— Мне очень жаль, милая.

Ноэль потерлась щекой о его грудь и вздохнула.

— Я не хочу манипулировать тобой. Я просто не хочу быть одна, и я не хочу быть ни с кем другим.

— Тише-тише. Тебе уже пора спать.

Джас открыл ногой дверь спальни и вошел внутрь.

Ноэль фыркнула.

— Хотела бы я, чтобы ты был пьян. Тогда ты рассказал бы мне кое-что о себе.

О, если бы она только знала.

— Я немного выпил. — Джас уложил ее на кровать и улегся рядом. — Что ты хочешь знать?

Ноэль серьезно обдумала вопрос. Она улеглась, положив голову Джасу на руку и второй рукой накрыв его сердце.

— Откуда ты? — спросила она, наконец. — Эдем или Сектора?

— Ни то, ни другое. Я вырос на ферме к востоку отсюда.

— В коммунах?

Никакой стерильности и порядка.

— Частная ферма. Мы выращивали кукурузу для винокурен и кое-что еще.

— О, одна из нелегальных ферм, — сонно прошептала она. — Мы не должны об этом знать. В Эдеме нам говорят, что ничто не может жить вне коммун, что земля не может выносить людей. Но однажды я слышала, как мой отец спорил с партнером о том, отправлять или нет военную полицию, чтобы закрыть одну из коммун. Я думаю, что некоторые из членов Совета платят за поддержку частных ферм, чтобы им не пришлось беспокоиться о еде в годы неурожая.

Если в Эдеме так делали, они явно полагались на фермы гораздо большие, чем та, на которой работал Джаспер.

— Мои родители бросили меня, когда мне было десять лет, — сказал он. — Они называли это обучением, но единственное, чему я научился — это выживать. Я думаю, что сегодня только это и важно.

Ноэль приподнялась на локте и уставилась на него.

— Они бросили тебя, когда тебе было десять?

Он не смог встретиться с ее взглядом.

— Пришлось начать работать.

Ноэль положила ладонь ему на щеку, на мягкую и теплую кожу над бородой.

— Должно быть, это было трудно. И страшно.

На ферме жили дети еще младше Джаса, дети, которые не смогли справиться с непосильной работой.

— Я бы все еще был там, если бы Роббинс — человек, который управлял этим местом, — не отдал бы меня Далласу, чтобы погасить долг.

— А сколько тебе тогда было лет?

— Двадцать два. — И Даллас еще только начинал строить свою империю.

Вьющиеся концы волос Ноэль пощекотали шею Джаспера, когда она поцеловала его в висок.

— Я рада, что он забрал тебя. Ты стоишь больше, чем любой долг.

— Наверное, он так и подумал. Он все равно заставил меня работать, правда, только один год. — После этого Джас стал свободным, но куда ему было податься? Четвертый сектор был таким же хорошим местом, как и любой, даже до того, как он доказал свою лояльность О’Кейнам.

Ноэль села рядом с ним, прижав пальцы к его щеке, рассеянно поглаживая бороду.

— Вы все такие сильные. Ты прошел через ужасные вещи и все еще жив. Я не думаю, что понимала, что не живу вообще, пока меня не вышвырнули из Эдема. Как будто я была тенью человека.

Чувствовать Ноэль рядом было так хорошо, и в какой-то момент это ощущение оказалось за гранью похоти.

— Иногда… нужно опуститься на дно, прежде чем понять, куда идти.

— Я все еще опускаюсь. С тех пор, как… — Ноэль замерла, напрягаясь. Когда она продолжила, голос ее изменился. Стал более напряженным. — Мой отец начал переговоры о браке. После уже ничего не имело значения. Меня не волновало, что я просто уничтожаю себя. Думаю, отец хотел скрыть это, чтобы сохранить лицо, но все равно все бы узнали, и потом никто бы не захотел меня.

— Есть вещи и похуже, чем идти наперекор. — Хотя, может быть, не в городе.

— Мне тоже так показалось. Я знала, что отец на несколько лет запрет меня дома, чтобы я не навредила репутации семьи, но я не возражала. У меня был бы доступ к виртуальной сети и городской библиотеке. Но потом случилось кое-что еще.

Джаспер почувствовал, как в животе все завязалось узлом.

— Что?

Как будто почувствовав его напряжение, Ноэль успокаивающе замурлыкала и погладила его по груди.

— Где-то между решением позволить этому мальчику прикоснуться ко мне и арестом за распутство я словно проснулась. Даже если бы отец оставил меня в городе, я не была бы больше счастлива. Я не хотела бы сидеть в обнимку с книгами. Я знаю, что запуталась, и что ты волнуешься из-за этого… но я уверена в одном. Я не создана, чтобы быть прожить жизнь без любви и в одиночестве.

Он не встречал женщины, настолько наполненной жизнью, любопытством и желанием, как Ноэль.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — Джас поцеловал ее в макушку. — Спи. Утром ты будешь чувствовать себя дерьмово.

— А мне все равно. — Удовлетворенно вздохнув, она прижалась к нему. — По крайней мере, я буду чувствовать.

Он подождал, пока ее дыхание замедлится, и прошептал:

— И я тоже.

Глава 12

Ноэль проснулась, чувствуя, что умирает.

В голове словно били молотки. Во рту было противно, как будто она выпила прокисшее молоко, и тошнота напомнила Ноэль о том, что ночью она пила кое-что хуже, чем просто молоко. Даже легкое перемещение заставило комнату наклониться, и боль стала такой сильной, что она захныкала.

— Не двигайся. От этого только хуже.

— Лекс? — Подушка пахла Джасом, и кровать не была похожа раскладной диван. И это не могла быть кровать Лекс, ее простыни были тоньше. — Где я нахожусь?

— У Джаспера. Ему пришлось уйти. — Лекс погремела каким-то маленьким флакончиком. — Голова болит?

— Не так громко, пожалуйста. — Ноэль прижала ладонь к виску и попыталась избавиться от пульсирующей боли, которая буквально раскалывала голову на части. — Я не думаю, что могу сейчас что-то есть или пить.

Лекс прикоснулась к ее щеке.

— Тебе придется это сделать. Вода и аспирин, дорогая — это все, что поможет.

Застонав, Ноэль осторожно легла на спину и прищурилась, глядя на Лекс.

— Куда подевался Джаспер?

— Дела. Ну, то есть, проблемы, — поправилась она. — Сегодня вечером что-то будет. Нужно подготовиться.

Ноэль проглотила аспирин и запила маленьким глотком воды, а потом подняла взгляд на Лекс. Не было никаких намеков на ложь, никаких признаков того, что Джаспер просто сбежал от нее, оставив ее на попечение Лекс.

Ох, если бы воспоминания Ноэль о предыдущем вечере были более ясными — или менее смущающими, она бы почувствовала себя почти хорошо.

— Кажется, что была очень пьяна.

Лекс усмехнулась.