Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Геля, Никита случайно не дома? Он раньше из школы ушел и у него телефон выключен. Разрядился, наверное. Да, позвоните мне, когда придёт. И, Геля, вы случайно не помните, у него набитый рюкзак утром был или как всегда? Жаль, я тоже… Да, да, конечно, зайдите в комнату. Нет, конечно, не на столе оставит. Может, в шкафу… Геля, не надо бежать, я жду… Да… А под одеждой? Так и думала. Да, Валера уже знает. Ему и позвонили. Вы только никому там больше ни слова. Будем сейчас разбираться. Конечно, я напишу, если что-то прояснится. Да, да…
Марианна скинула звонок, и я увидела на красивом лбу капельки пота, но она их не утёрла. Снова была на связи с братом:
— Никита ночью, наверное, все спланировал. Учебники дома, Геля проверила. Кое-какой одежды нет. Не знаю я, что делать. Воспитывать не надо было вчера! Да, я так считаю, но ты же самый умный у нас! Ты же ни меня, ни Гелю не слушаешь. Да не можешь ты нормально с ним говорить! Это было не нормально. Я все слышала и все всё слышали. Знаешь, купи двусторонний скотч и заклей себе рот! Зачем? А чтобы на другую сторону телку приклеить и оставить нас всех наконец в покое! Все, я тебе все сказала! Не надо звонить деду. До инфаркта доведёшь! Не знаю, звони в полицию. Что значит рано? Почему искать не будут? А что ты предлагаешь? Сидеть и ждать полуночи? А если с ним в дороге что-нибудь случится? Так ты думай. Ты же отец! Если вдруг забыл!
Марианна опустила телефон на стол, экраном вниз, и подняла на меня огромные испуганные глаза:
— Знаешь, не то мужикам обрезают. Кому-то язык подрезать надо. Это я о Валерке, если ты ещё не поняла. Извини. Я не совсем чайлдфри, как видишь! Мы вместе теперь живем. Вчетвером. Плюс обслуга всякая. Дурдом, короче. Что делать, Аля, что мне сейчас делать? Этот же козел не станет искать ребёнка!
Глаза ее теперь смотрели мимо меня. Мои — тоже. Вот надо же, встретились…
Глава 3 "Терёхинский балаган"
— Сколько Никите сейчас? Тринадцать? — спросила я осторожно. Марианна кивнула. — Уже взрослый, — добавила и замолчала под тяжелым взглядом бывшей и пока ещё не нынешней подруги. — Я не знаю, что делать. А ты что думаешь сама?
Молчать было невозможно, но и комментировать ситуацию я не имела морального права. Я ничего про Терёхиных не знаю. Даже тютельку не знаю.
— Ждать. Валера прав. Никита уже так сбегал. Вернее, хотел сбежать с дачи. Там его сторож поймал. В другой раз сосед случайно увидел, как Никита попутку ловит. Привёл домой. Я думала, Валера его тогда убьёт просто. Вот реально. Моему брату дети противопоказаны. Он не может быть отцом. Вообще. Там няньки у малыша, кухарка, репетиторы у старшего. Вот бы вообще оставил ребёнка в покое. Я с ними живу, потому что тетки его боятся. Сколько раз просила, чтобы Валерка ушел насовсем. Снял квартиру для себя одного. Ну не нужен ему сын, и не надо. Сами справимся. Целее нервы у всех будут. Хотя бы Арсений психом не вырастет. Аля, ну подари нам сказку хоть на один день. Нам очень и очень плохо.
Я сжала губы. Я не семейный психолог и не занимаюсь сказкотерапией. Я просто ярмарочный Петрушка! Но тут не ярмарка, тут балаган!
— Марьян, я подумаю…
Подумаю, как вежливо отказать. Мне дома нервотрепки хватает, лишнего на свои плечи взваливать не хочу и не буду.
— Аль, ну о чем тут думать? — уставилась на меня Марианна с вызовом.
Вот этого я и боялась. Сейчас как скажет: ну и какая ты после этого подруга?
— Блин, снова этот придурок! — сказала она мне во спасение и приняла звонок брата. — Что? Понятное дело, я тебе перезвоню, если Никита мне позвонит. Я это уже слышала! Вот поэтому он и сбежал! Идиот!
Это она сказала, глядя мне в глаза, точно комментарий к происходящему. Идиот не мальчик, а тот, чье отчество он носит. Интересно, она закончила разговор или сказала это брату? Не просто же так убрала айфон от уха и уставилась на экран. Брови сошлись у переносицы. Вот телефон снова у уха:
— Мне звонят с незнакомого номера. Вдруг это Никита. Я перезвоню. Пока…
Марианна тронула дрожащим пальцем экран.
— Алло! — голос у нее тоже дрожал. — Да, это я, — и тут же окреп. — Да, знаю. Это мой племянник. Конечно. Никита Валерьевич Терёхин. Пятое октября две тысячи шестого года. Да. А где это? Конечно, конечно, знаю… Он уже там? Да-да, конечно, понимаю. Нет, все найду. Мы приедем за ним, как только сможем.
Она закрыла глаза и прошептала:
— Он все-таки уехал во Владимир. Упёртый в отца. Сказал сделаю и сделал!
Номер брата она вызывала все так же на ощупь.
— Мне из полиции позвонили. Он в поезде. Потому что он попросил позвонить мне, а не тебе! Да, они снимут его с поезда в половине шестого! Где? В Бологое! Где ещё? Откуда я знаю, как он просочился через их турникеты! Нет, я сама. И знаешь, я тебя убью, если хоть слово ему дома скажешь! Лучше вообще сегодня домой не приходи. Не к кому, иди ко мне в квартиру. Слушай, я сейчас серьезно. Как при чем тут ты? Он из-за тебя убежал! Да, ты плохой! Ты самый плохой отец, который только может быть! Не надо. Я такси возьму туда и обратно. Не звони мне. Все равно не отвечу!
Она сильнее сжала телефон в руке, продолжая смотреть на меня, но точно мимо…
— Марьяна, у меня машина. На метро до нас полчаса. Я отвезу тебя, — предложила я помощь, о которой, возможно, меня и не хотели просить. — Если хочешь… — добавила, испугавшись своей назойливости.
— Хочу! — почти выкрикнула она. — Хочу, чтобы взрослые начинали думать! Туда часов пять на машине! Сейчас без двадцати три!
Она нервно вбивала что-то в телефон, который лишь чудом не треснул под ее напором.
— Блииин… — тянула она, растянув уже едва красные губы. — На Ласточку не успеваем! А обычный почти в восемь туда прибудет. Но это, говорят, все равно быстрее, чем на такси. Побежали!
Первым делом она подбежала к стойке и оплатила наш недопитый кофе. Мой тоже — вякать некогда. Мы действительно бежали. Московский вокзал видно, но до него не рукой подать. Такси не возьмешь — весь Невский проспект как назло стоит. Автобус будет стоять также. Придется сдавать стометровку. Мне-то что — я в кроссовках, а Марианна? И она без каблука. Но бегать в узком платье не фонтан, но ей сейчас плевать на трещащие в швах нитки. До этих самых ниток мокрые, но все еще полные надежды успеть купить билет, мы затормозили перед последним пешеходным переходом: из-под ног даже дым пошел. Обе в голос обматерили красного человечка, и тот, смутившись, стал зеленым.
Боясь потерять лишнюю секунду, мы попросили помощи в кассе и нам помогли так, как мы не ожидали. Даже подбадривали — быстрее, быстрее. Но ни наши сердца не могли уже биться быстрее, ни ноги — передвигаться. Мы рухнули на сиденье и… Марианна вдруг разревелась. Позабыв про макияж и все на свете. Я тоже чувствовала на ресницах влагу, но мокрыми пальцами все равно пыталась нащупать в сумке одноразовую салфетку.
— Марианна, все будет хорошо, — отчеканила я.
Она посмотрела на меня потекшими и потухшими глазами:
— Я не верю. Ты вот сбегала в детстве из дома? Я — нет. Потому что у нас был дом, а у Никиты дома нет. У него матери нет и отца тоже нет. А я ему как бы и не нужна совсем. Только дед нужен, потому что дед далеко, вот Никите и кажется, что хотя бы дед его любит…
Марианна смотрела на меня в упор, точно ждала какого-то ответа, но я понимала, что это монолог и молчала.
— Ты понимаешь, как Никите сейчас плохо?
Я даже кивнуть не успела в ту короткую паузу, в которую тетя Марианна попыталась перевести дыхание, еще не совсем восстановившееся после нашей сто-километровки.
— Он так радовался, что обдурил умные турникеты и еще более умных проводников. Уже представлял, как бросится деду на шею, а тут полиция и… Снова папочка на горизонте… Можешь себе представить, каково ему сейчас?
— Даже не хочу представлять! — заполнила я образовавшуюся паузу слишком тихо для того, чтобы заглушить стук колес. — Скажи, что вообще происходит у вас?
