Обещание - Стил Даниэла (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Он отогнал от себя эти мысли и, нажав на педали, помчался вслед за ней.
— Эй, куда ты?! Подожди меня!..
Поравнявшись с Нэнси, Майкл слегка притормозил, и они поехали по тенистой аллее парка бок о бок, никуда не торопясь. Дорожка была широкой и безлюдной, и несколько мгновений спустя Майкл положил руку на плечо Нэнси, по которому бежали пятна просеянного сквозь листву солнечного света.
— Ты такая красивая, Нэн. — Его голос был таким же ласковым и нежным, как теплый весенний воздух, как свежая молодая листва на деревьях, как брачные трели птиц. — И я очень, очень тебя люблю.
— А вам известно, мистер Хиллард, что я люблю вас в два раза больше?
— Ты, похоже, знаешь, что говоришь, Нэн… Да, она знала. Рядом с Майклом Нэнси чувствовала себя совершенно счастливой, и это было настоящее чудо. Пронзительное счастье, озарившее Нэнси в тот самый миг, когда он вошел в зал галереи на Чарльз-стрит, до сих пор нисколько не притупилось. Напротив, с каждым днем, с каждой новой встречей она со все большей остротой ощущала его глубину и полноту. Нэнси вспомнила, как в их первую встречу Майкл пригрозил раздеться догола, если она не продаст ему все свои картины, и улыбка тронула ее губы.
— …Но я люблю тебя в семь раз больше, чем ты меня!..
— Вот уж дудки! — Нэнси фыркнула и, презрительно задрав нос, обогнала его на полкорпуса. — Я все равно люблю тебя больше, что бы ты ни говорил.
— Откуда ты знаешь?
— От Санта-Клауса.
Она нажала на педали и укатила вперед. Дорожка в этом месте сужалась, и Майкл не стал ее догонять. Настроение у него было приподнятым, к тому же сзади Нэнси смотрелась так же привлекательно, как и спереди, и он не уставал любоваться ее обтянутыми джинсами бедрами, тонкой талией, изящными плечами под свободным красным свитером и летящими по ветру черными волосами. Он мог бы любоваться ею часами, днями, годами…
Тут Майкл вспомнил, что как раз сегодня он собирался серьезно поговорить с Нэнси об их планах на будущее. Нагнав ее, он привстал на педалях и коснулся ее плеча:
— Прошу прощения, мисс Хиллард, я хотел бы… Услышав эти слова, Нэнси слегка вздрогнула. Ее велосипед вильнул в сторону, но сразу же выровнялся, и Нэнси, обернувшись через плечо, смущенно улыбнулась. Луч солнца скользнул по ее лицу, и Майкл увидел сахарной белизны зубы, густые ресницы и золотистые веснушки на носу, напомнившие ему пыльцу удивительных цветов, которую эльфы рассыпали по ее безупречной светлой коже.
— Да-да, я к вам обращаюсь, миссис Хиллард… — Последние слова он произнес с явным удовольствием, сам наслаждаясь их звучанием. Вот уже почти два года он дожидался возможности официально назвать ее так.
— Не слишком ли ты торопишься, Майкл? — В голосе Нэнси прозвучала неуверенность, граничившая с испугом. Что бы они ни решили между собой — ничто не имело особенного значения, покуда Майкл не переговорит с матерью.
— Ничего я не тороплюсь! — откликнулся он с обидой. — Я хотел бы, чтобы мы поженились через две недели, сразу после моей защиты.
Они уже несколько раз обсуждали этот вопрос и договорились, что их свадьба должна быть очень тихой и скромной. Родных у Нэнси все равно не было, а Майклу не хотелось делиться своей радостью ни с кем, кроме нее и двух-трех ближайших друзей.
— Я сегодня же слетаю в Нью-Йорк и поговорю с матерью, — добавил он. — Сегодня во второй половине дня. Думаю, я успею обернуться туда и обратно за несколько часов.
— Сегодня? — Нэнси произнесла это слово с почти нескрываемым испугом. Она даже перестала вращать педали, и ее велосипед, прокатившись по инерции еще немного, остановился.
Майкл тоже затормозил и, кивнув в ответ, попытался поймать взгляд Нэнси, но она с неожиданно проснувшимся интересом рассматривала заросшие травой и залитые солнечным светом пологие холмы, возвышавшиеся за редкими деревьями на окраине парка.
— Как ты думаешь, Майкл, что скажет… твоя мама?..
— Разумеется, она скажет «да»! Неужели, глупенькая, ты в этом сомневаешься?
Голос его был деланно-бодрым, поскольку оба прекрасно знали, что проблема эта на самом деле весьма серьезна. И основания для беспокойства у них действительно были. Марион Хиллард отнюдь нельзя было назвать добродушной или сентиментальной женщиной. Она была матерью Майкла, но нежности и доброты — во всяком случае, внешне — в ней было не больше, чем в ледяной горе, погубившей «Титаник». Марион была властной, решительной женщиной, которая, казалось, была целиком сделана из стали и самого крепкого камня. Когда умер отец Марион, ей пришлось взять на себя все заботы о семейном бизнесе, и она с честью справилась с этой задачей, приумножив капиталы семьи. Когда же скончался ее муж, отец Майкла, она снова встала у руля огромной корпорации и не выпускала его ни на секунду, железной рукой направляя свой корабль туда, куда считала нужным.
Решительно ничто не могло остановить ее или заставить свернуть с намеченного пути. Когда речь шла о благе семьи, в расчет не принимался даже родной сын, не говоря уже о жалкой сиротке, которая была для Марион Хиллард даже не нулем, а отрицательной величиной. Нэнси, во всяком случае, не могла представить себе, что могло заставить Марион сказать заветное «да», о котором с такой уверенностью говорил Майкл, если она вдруг не захочет, чтобы они поженились.
А в том, что Марион не хочет этого брака, сомневаться не приходилось, ибо Нэнси точно знала, что думает о ней Марион Хиллард.
Мать Майкла никогда не скрывала своих чувств — вернее, она намеренно перестала скрывать их, как только ей стало ясно, что «увлечение» ее сына «этой художницей» — вещь серьезная. Она звонила Майклу из Нью-Йорка почти каждую неделю и упрашивала, умоляла, пугала. Потом она бушевала, метала громы и молнии, грозила, подкупала и, наконец, смирилась. Или сделала вид, что смирилась.
Майкл считал это обнадеживающим признаком, но Нэнси не разделяла его уверенности. Марион была из тех женщин, которые всегда отдают себе отчет в том, что они делают и зачем. В данный момент мать Майкла просто предпочла игнорировать «ситуацию». Она не приглашала их к себе, не выдвигала новых обвинений, но и не спешила взять обратно слова, которые бросала в лицо сыну во время их продолжительных телефонных баталий. Для нее подружка сына попросту перестала существовать, и Нэнси неожиданно поняла, что равнодушие порой может ранить гораздо больнее, чем самая откровенная ненависть.
