Тот, кто станет моим - Гибсон Рэйчел (лучшие книги .TXT) 📗
Следом за матерью невесты в зал вошел Тай Сэвидж со своим отцом Павлом. Оба они давно уже прослыли легендами хоккея, а их фамилия была известна даже людям, не слишком рьяно интересующимся этим захватывающим видом спорта. Сэм вырос на старой школе игры в хоккей Павла Сэвиджа, когда еще не существовало драк и шлемов. Позже он играл вместе с Таем и против него, неизменно считая этого человека лучшим из тех, кто когда-либо надевал коньки. Отец и сын оделись в одинаковые черные смокинги, и Сэм на мгновение вспомнил собственную свадьбу. Только на нем вместо смокинга была футболка с изображением Клинта Иствуда и потертые джинсы.
Тай и Павел заняли место перед камином напротив матери невесты. Тай казался совершенно спокойным, словно он совсем не нервничал и не боялся того, что совершает непоправимую ошибку. Сэм подумал о том, что и сам не слишком-то нервничал на собственном бракосочетании. Да и чего можно было ожидать от мертвецки пьяного жениха? Только опьянением можно было объяснить его не поддающийся осмыслению поступок. Ужас от содеянного он испытал лишь утром. Сэм избегал воспоминаний о своей пьяной свадьбе, как проститутка избегает встречи с представителями отдела нравов. Сэм прогнал воспоминания прочь и запер их там, где запирал все негативные мысли и нежеланные эмоции.
Нежные звуки арфы сменились свадебным маршем, и все присутствующие поднялись со своих мест, когда в зале появилась невеста. Фейт Даффи была одной из самых красивых женщин на планете. Высокая блондинка с потрясающим лицом и пышной грудью, напоминающая куклу Барби. Журнал «Плейбой» выбрал ее девушкой года, и каждый из присутствующих в зале мужчин имел возможность насладиться ее фото на развороте. Сегодня Фейт выбрала обтягивающее платье, закрывающее ее восхитительную фигуру от шеи до колен. Поверх головы невесты, увенчанной прозрачной фатой, Сэм успел заметить Отэм, неслышно проскользнувшую в зал. В их последнюю встречу она обозвала его незрелым и эгоистичным. А еще безответственной скотиной, у которой вместо мозга один большой нарыв. Только это было неправдой. У него никогда нигде не было нарывов. А еще Сэм никогда не повышал голоса на женщин. Отэм стала исключением. Окончательно утратив самообладание, он назвал ее холодной, взрывающей мозг стервой. И вот это было правдой. Только не самым худшим из того, что с ним могло случиться. Хуже всего было выражение глаз Коннора, неожиданно вынырнувшего из-за дивана. Он выглядел так, словно родители только что вонзили нож в его маленькое трехгодовалое сердце. В тот вечер Сэм и Отэм решили, что отныне им лучше вообще не находиться рядом друг с другом. И вот сегодня бывшие супруги встретились и оказались в одном помещении впервые за… Кажется, уже прошло два года?
Двадцать месяцев две недели и три дня. Именно столько Отэм не имела несчастья находиться под одной крышей с самым отъявленным негодяем на планете. Или если не на всей планете, то уж на всем тихоокеанском побережье точно. А ведь оно просто изобилует отъявленными негодяями.
Отэм внимательно наблюдала за невестой, передающей своей матери букет, составленный из белых пионов, гортензий и темно-красных роз. Фейт встала напротив жениха, и тот взял ее руку, поднес к губам и поцеловал костяшки пальцев. За последние несколько лет Отэм спланировала и провела много свадеб. Настолько много, что умела предсказывать, кто из брачащихся разведется через год, а кто проживет долгую и счастливую жизнь. Отэм знала это по тому, как молодожены разговаривали друг с другом и как переносили хлопоты, связанные с подготовкой к свадьбе. Вот и теперь она могла с уверенностью сказать, что Фейт и Тай состарятся вместе.
Когда гости уселись на свои места и священник начал церемонию, Отэм перевела взгляд на еле заметно округлившийся живот невесты. Несколько недель назад Фейт позвонила ей с просьбой заменить шампанское на столе молодоженов шипучим сидром. Трехмесячная беременность была почти незаметна. К тому же невеста просто лучилась здоровьем.
В отличие от самой Отэм. К третьему месяцу она уже не могла застегнуть пуговицу на джинсах, а утренние недомогания, возвестившие о наступлении беременности еще до того, как она успела сделать тест, полностью лишили краски ее лицо. А еще в отличие от Фейт Даффи рядом с Отэм не было мужчины, который целовал бы ее пальцы и заставлял чувствовать себя любимой и уверенной в себе. Отэм была совершенно одна, готовилась к разводу и чувствовала себя хуже некуда.
Даже не глядя на Сэма, она знала, где именно он сидит. Отчетливо представляла дорогой блейзер на широких плечах и игру света в его белокурых волосах. Ей даже не пришлось поворачивать голову, чтобы узнать, что он сидит в четвертом ряду у самого прохода. Отэм просто знала это. Просто чувствовала. Как пульсирующую боль, сжимающую виски. Такую боль не нужно было видеть, чтобы знать: она существует. Чтобы справиться с головной болью, можно принять таблетку. Только вот не существовало таблетки, способной навсегда вычеркнуть из ее жизни Сэма Леклера.
Отэм постучала пальцем по папке, которую держала в руке. Конечно же, она знала, что Сэм будет на свадьбе. Она проследила за тем, чтобы приглашение было доставлено вовремя и чтобы на него был получен ответ. Отэм вместе с невестой составила план рассадки гостей и разместила Сэма за седьмым столом вместе с тремя другими одинокими хоккеистами и большегрудыми фотомоделями.
Она закусила нижнюю губу. Сэм наверняка будет доволен.
Наушник в ухе Отэм запищал, и она убавила громкость, пока Тай и Фейт обменивались традиционными клятвами молодоженов. Церемония была не слишком долгой, но очень милой. А когда жених потянулся к невесте, Отэм затаила дыхание. Несмотря на большое количество свадеб, организованных ею за последние несколько лет, даже тех, что были заранее обречены на провал, она ждала. Отэм была не самой романтичной женщиной на планете и все же ждала этого короткого мгновения. Этой волшебной секунды перед тем, как поцелуй соединит мужчину и женщину навечно.
Губы Тая и Фейт соприкоснулись, и Отэм ощутила легкий укол в сердце. Как же она это любила! Несмотря на статистические данные, боль от собственного развода и звучащий в голове циничный голос разума, она обожала фразу «и жили они долго и счастливо».
Все еще обожала.
Всего на долю секунды взгляд Отэм перекочевал на белокурую голову Сэма. Боль еще сильнее сдавила виски, пронзив правый глаз точно ударом ножа, и Отэм поспешно вышла из зала. Она ненавидела Сэма на протяжении многих лет. Ненавидела его с неослабевающей страстью. Только вот эта всепоглощающая ненависть отбирала слишком много сил и энергии. После их последней ссоры Отэм решила, что ради благополучия сына и собственного психического здоровья она должна забыть о снедающем ее гневе. Выпустить его на волю. Что означало расставание с самой сладкой своей мечтой, включающей в себя ее ногу, его мужское достоинство и апперкот по его красивому подбородку.
Нет, она никогда не желала Сэму смерти или увечий. Не мечтала о том, чтобы его переехал паровой каток. Нет, никакой жестокости. Коннору нужен отец, пусть даже и такой дрянной, как Сэм. А самой жестокой фантазией Отэм был всего лишь удар по расположенному между ног достоинству бывшего мужа.
И все же отпустить на волю собственную ненависть оказалось не так уж просто. Особенно когда Сэм договаривался о чем-то с Коннором, а потом все отменял. Или когда он должен был провести с сыном выходные, а сам уезжал куда-то со своими приятелями, разбивая тем самым Коннору сердце. Отэм пришлось приложить немало усилий, чтобы освободиться наконец от ненависти. И она немало преуспела в этом. Теперь она не чувствовала вообще ничего. Ведь она не видела бывшего мужа вот уже двадцать месяцев две недели и три дня. Даже не оказывалась поблизости.
За спиной Отэм раздались аплодисменты, когда она пересекла холл и направилась в Каскадный зал. Она миновала двадцать круглых столов с белыми льняными скатертями и сложенными на веджвудских фарфоровых тарелках красными салфетками. Свет люстр и многочисленных свечей переливался в хрустальных бокалах и отражался от полированных серебряных подносов.
