Бойтесь напуганных женщин - Кондрашова Лариса (книга регистрации .TXT) 📗
Вообще жить в поселке Раздольный можно было без особых материальных затрат. Основная валюта здесь ходила в литрах того или иного алкогольного напитка, как, впрочем, во многих населенных пунктах провинции.
В отличие от соседей, которые на своих участках разводили картошку, огурцы-помидоры, Тоня посадила газонную травку, которую уже дважды подрезал газонокосилкой другой ее сосед через два двора. Тот вообще денег брать не хотел:
– Покорми да бутылку поставь.
– Вы что предпочитаете, водку или вино?
– Понятное дело, водку, – посмеивался он, – вино у нас свое. И это... давай без выканья, а то я себя чувствую как на экзамене. Соседи – это как в комсомоле: только на ты!
Виноград в поселке Раздольный рос на южном склоне горы Пшад, на искусно устроенных террасах. Урожайность у него была прямо-таки рекордной, если взять в целом по краю. На сравнительно небольшой площади, засаженной лозой, рос виноград, которого вполне хватало на то, чтобы обеспечить потребности винсовхоза в сырье. Вернее, то, что он успевал переработать в сезон. Ведь в поселке было всего полторы тысячи жителей, и почти все трудоспособные работали в совхозе.
Совхоз «Элита» не занимался тем, что разливал вино в бутылки. У него был большой, по-современному оборудованный цех, где производили виноматериал, и специальные машины-цистерны развозили приготовленный сырец по заводам. Причем заводы брали его охотно, прямо с колес, так что благодаря винограду поселок Раздольный процветал. По крайней мере о банкротстве не могло быть и речи, подвалы всех селян были заполнены бочками с этим самым материалом, а директор совхоза мог без особого напряжения средств отправить своих детей на учебу в Лондон.
Жители Раздольного знали, что директор проворачивает какие-то дела на стороне, иначе как бы он жил так шикарно, не стесняя себя в средствах, но при этом он не забывал и о своих работниках, так что ему все прощали.
Некоторые даже оправдывали:
– У него такая работа, что по-другому и не проживешь! Соображать надо, как с кем разговаривать, кому сколько дать. Правильный мужик: сам живет и другим жить дает! Опять же защиту обеспечивает. С таким начальником, как с заботливым отцом, чувствуешь себя спокойно и уверенно.
Тоне рассказывали, что однажды на совхоз пытались наехать любители легкой наживы, рэкетиры, но работники «Элиты» вовсе не были сплошь горькими пьяницами, как о том можно было бы предположить. В основном это были крепкие мужички, которые позволяли себе выпить за столом стакан-другой хорошего вина – уж для себя-то подбирали лучшее! – имели свои дома, машины, какое-то количество денег в чулке у жен и за себя могли постоять.
А главное, они имели работу, которой дорожили. Ведь им было прекрасно известно, что даже в городе не у каждого мужчины есть такая хорошая, надежная работа.
Так вот, эти самые мужчины, узнав о том, что к их директору – человеку достойному и честному, пусть у него и было денег больше, чем у рядовых работников, но их-то интересы он всегда защищал – приезжали какие-то люди, которые потребовали для себя денег только за то, что будут пропускать на перевале машины с виноматериалом! На перевале, который совхоз всегда считал общественным, и в поселке не знали людей, которые могли бы его приватизировать!
Тем более что директор сам был достаточно крут, чтобы не испугаться угроз.
Срочно собрали собрание – одних мужчин, на котором решили:
– Не платить!
А потом водители цистерн стали брать в кабину охотничьи ружья. Все, кроме одного. Надо сказать, легкомысленного мужичка, который отчего-то решил, что сможет отбиться от нападающих любого уровня обычной монтировкой.
– Взял оружие – стрелять придется, – приговаривал он, без сомнения, умные слова. Умные в том случае, если бы и противостояли виноградари людям умным и рассудительным.
Но прежде пострадавшему не приходилось сталкиваться с людьми, которые своим законом почитали Беспредел.
Он-то как раз и попался сидящим в засаде рэкетирам. А поймали его на такую примитивную уловку, что проще и не придумаешь. Не на спуске, не на подъеме – на ровном шоссе, за километр до подъема на перевал, уложили на дороге одного из своих подельников. Упал человек и лежит. То ли машина сбила, то ли сердечный приступ достал.
Водитель по имени Кеша, понятное дело, машину остановил, о пресловутой монтировке и думать забыл. Побежал на помощь человеку.
Досталось ему так, что врачи районной больницы еле его выходили. По чистой случайности инвалидом не остался.
Разъяренные водители – коллеги избитого – опять срочно собрались на совещание и решили ответить на беспредельный террор справедливым террором. Если бы кто-то сказал им, что последние два слова противоречат здравому смыслу, никто бы такого умника слушать не стал. Тем более что на своей территории сражаться не в пример легче, чем на чужой.
Организацию ответного хода поручили Хромому Косте, который был в совхозе начальником службы охраны. Служба, если посмотреть, одно название. Три калеки. У одного был искусственный глаз, другой – с одной почкой, третий – без трех пальцев на руке. Пенсионеры по здоровью. А так вообще-то мужики энергичные. Как и начальник, тоже инвалид. Правда, прихрамывал Костя не очень заметно, и это не мешало ему при случае бегать какими-то странными кенгуриными прыжками, как будто поврежденную ногу он использовал в качестве толкача. Между прочим, не каждый от него мог убежать.
Лет пять назад Хромой Костя служил в милиции, в отделе по борьбе с наркотиками, а после серьезного ранения его признали к службе негодным и отправили на пенсию.
Тут умерла в Раздольном родственница. Оставила ему добротный дом и полгектара земли. Мать с отцом и друзья, заметив в нем серьезный интерес к нежданному дару, наперебой принялись его от этого интереса отговаривать:
– Продай ты этот дом, да и забудь!
– Что за смысл продавать? – вдруг засопротивлялся Костя. – Получить за дом копейки и по-прежнему жить в однокомнатной хрущевке?
– А что, лучше жить в Богом забытой дыре? – вопрошала одна из его подружек, которая и представить себе не могла, что можно взять и уехать к черту на рога из большого краевого центра.
Упрямый Костя все-таки решил в наследном доме месяцок-другой пожить и осмотреться. А там уже решать. В городе его ничего не держало, с женой он к тому времени не жил почти два года. Устроился было охранником в банк, но тупое времяпровождение ему вскорости надоело. Быть старшим опером – и стать сторожем! «Положено не положено!»
Короче, он уволился и поехал к наследному дому. Друзьям сказал – ненадолго. Но уже через две недели его недавно женившийся сын получил письмо, в котором отец широким жестом отдавал ему свою однокомнатную квартиру.
Уж кого он точно осчастливил, так это молодых. Невестку даже больше, чем сына, потому что она успела столкнуться с нелегким характером свекрови, у которой жила, и к тому времени уныло подсчитывала, как бы исхитриться, чтобы платить за съемную квартиру и покупать при этом хотя бы самое необходимое.
