Салон Желание (СИ) - Бояджиева Людмила Григорьевна (библиотека электронных книг txt) 📗
За ларьками что–то грохнуло и повалил дым. Люди побежали, толкая окаменевшую Сашу, опрокинув ее прилавок, топча изумительную косметику фирмы «Керри».
— Без паники, россияне! — загрохотал в мегафон голос «коллеги», — Никаких террористов. Детишки петарды контрабандные у Трюкача рванули! Его давно заментурить пора. Коза Ностра хренова… Внутренние разборки в торговой сфере — нормальные дела. С наступающим, господа! Да куда вы мимо счастья рветесь? Ко мне, ко мне, друзья! Не создавайте очереди, но хватит путевок, увы, не всем. Скидки–то сумасшедшие… Фирма «Холлидей» приглашает вас в новогоднюю сказку. Прилично уцененную, что особенно приятно…
2
Понедельник был после завтра. И был он снежным и сверкающим этот последний день отъезжающего в историю года. Найдя указанный в карточке адрес, Саша с удивлением обнаружила старинный особняк, выходящий нарядным фасадом на набережную. Бородатые атланты с мощными обнаженными торсами, напрягая каменные мышцы, держали балкон второго этажа. Под балконом искрилась и мерцала огоньками вывеска: «Салон «Желание»». А у сверкающих зеркальных дверей стояли дружной парой серебряная елка в льдисто–голубых шарах и апельсиновое деревце, увешенное жаркими плодами. Вокруг было пусто и тихо, только каркали в посеребренном инеем сквере вороны и проносились по набережной торопливые автомобили.
«Ошибка», — с облегчение решила Саша и нажала бронзовую кнопку звонка. За дверями мелькнули тени и вдруг сами они отворились…
— Госпожа Беляева? Директор, Карл Леопольдович ждет вас. — Элегантная брюнетка пропустила Сашу в недра особняка. Помедлив, она решительно вошла в благоухающий полумрак…
…Полтора дня, прошедшие со встречи с Игорем, Саша прожила, как в горячке. Во–первых, не давала покоя боль обманутого ожидания, вся дурацкая ситуация этой столь долгожданной, столь необходимой встречи. Во–вторых: что значило его предложение, «позитивная мысль» явиться в офис31 декабря? Без звонка, без переговоров? Или речь шла не об устройстве на работу? Вдруг Игорь знает гораздо больше, чем думает Александра и так изящно обставляет встречу? Ведь Новый год же — не хухры мухры! А он так любил делать сюрпризы. Это соображение, засев в голове, с каждым часом все больше перерастало в тайную надежду.
Позвонить по значившемуся в визитке телефону Саша побоялась — не хотелась разрушать иллюзию. Кроме того, на карточке было указано, что Игорь Буртаев является финансовым директором Российско Итальянской фирмы «Дезидерио». Значит, все же — работа?
А если, работа, как предлог, как поиск пути к сближению? Ведь, что и говорить, виноват он «по самой крутой статье», как утверждала мать. Спорить с ней было трудно.
По мере приближения назначенного понедельника, растерянность усиливалась. Накануне весь вечер Александра промаялась сомнениями — ходить — не ходить. Вначале выслушала аргументы матери «старой и мудрой женщины» — как любила называть себя Зинаида Константиновна в преамбуле к серьезному разговору с дочерью. На самом деле, эта худенькая сорокатрехлетняя женщина отнюдь не была старушкой и, как показали результаты ее жизненного пути, особой житейской мудростью не отличалась — мужа не удержала, дочь проморгала, с новыми экономическими обстоятельствами не справилась. Ларка считала, что мать Саши сильно смахивает на актрису Лию Ахеджакову и пуще всего любит сражаться за некую никому неведомую справедливость. Надо сказать, Ларка обнаруживала сходство всех своих знакомых с популярными персонами, только Саше не могла подобрать подходящего эквивалента. Себя находила весьма похожей на замечательную Любовь Полещук, а Буртаева прочно ассоциировала с бывшим премьер- министром Касьяновым.
Так вот, Зинаида Константиновна, в самом деле, здорово напоминавшая актрису Лию Ахеджакову, так же, как многие ее героини, активно прибегала к понятию «справедливость». Чаше всего, в сопровождении вопроса: «Где же она?» На справедливости машинистка редакции многотиражной советской газеты зациклилась после Перестройки, в результате которой газета развалилась и ей пришлось встроиться в коммерческую структуру. Поначалу справедливость торжествовала. Зинаиде Константиновне, удалось даже заработать на сильно в те годы дорогой компьютер, спешно вытеснявший печатные машинки. Но и частное издательство, и коммерческий банк, в который были вложены с целью огромного прироста скромные сбережения Беляевых, смахнули экономические преобразования. Теперь безработная машинистка сидела в крошечной двухкомнатной квартирке на окраине спального района, шуршала клавишами совершенно состарившегося компьютера, заполняла пепельницу окурками неизменной «Явы» и слушала радио «Свобода». При этом возмущенно комментировала сообщения, часто употребляя слово «справедливость».
Что и говорить, присутствия справедливости в жизненном процессе этого чрезвычайно профессионального работника и абсолютно честной женщины не наблюдалось. Не проявила себя справедливость и судьбе дочери, которой она, отдохнув на матери, должна была бы уделить повышенное внимание. Куда там! Тот же вариант: без мужа, с ребенком, одиночка в хронической нищете. Ну и что, что владеет иностранными языками и чрезвычайно эрудированна в вопросах эпохи Возрождения. Работы–то нет. Либо место приличное, люди хорошие, но денег почти или вовсе не платят. Музеи, библиотеки, творческие организации. Либо платят, но не понятно за что и на долго ли. Вернее, понятно, конечно — за молчание в грязных делишках. Такие добром не кончают.
— И твоего Буртаева скоро грохнут. Помяни мое слово, — пророчила Зинаида Константиновна, подытожив рассказ дочери о неожиданной встрече на базарчике, о шикарном автомобиле, дорогой одежке, толстом бумажнике вернувшегося «американца». — Удивляюсь, как он до сих пор еще цел, мерзавец.
— Мам, моя личная история не имеет отношения к его человеческим и деловым качества. Я сама не захотела ни о чем говорить Игорю. Ни тогда, ни сейчас, — тихо проговорила Саша, мысленно затыкая уши: было понятно, какой шквал негодования вызовут у матери ее слова. И буря последовала.
— Как это не имеет отношения?!!! — вскочила, отшвырну стул, Зинаида Константиновна. — Так, значит, ты ему сама не сказала! А почему? Почему, спрашивается? А потому что знала, какой будет реакция. Знала, что этот проходимец бросил бы тебя беременную! Да, бросил бы! Бросил!
Саша зажала ладонями уши. Сколько раз она уже слышала это. Слава богу, хоть сейчас не в присутствии дочки. Нет, не бросил бы он. Не оставил. И все сложилось бы совершенно иначе…
…Игорь Буртаев учился на четыре класса старше в их языковой сецшколе и был самым заметным ее героем. Они жили в одном доме, неподалеку от универмага «Москва». Только Буртаевы в отдельной трехкомнатной квартире, а Беляевы в комнате коммуналки, за которую впоследствии и получили апартаменты в Коньково. Один двор, одна школа, и больше ничего общего.
Саша не входила даже в круг тайных поклонниц Буртаева и, честно говоря, не до увлечений ей было. Тренировки на катке, французская школа с прицелом на медаль и поступление в университет — одна мечта — выспаться. Она заканчивала выпускной класс, а Игорь Баумановский институт, когда случилось это. Был яркий, ветреный март, с крыш текло, в лужах сияло ярко–голубое небо вперемешку с серыми тающими льдинками. В такой день хорошо быть семнадцатилетней, легконогой, румяной, возвращаться домой с финала городских соревнований, получив «серебро» и прижимая к груди хрустящий целлофан с большущим букетом остроморденьких алых тюльпанов. Огромная, продувная арка, ведущая во двор, свирепствовала в тот день сверх всякой меры — сквозило и несло как в аэродинамической трубе. Заслонив лицо пушистым воротником, Саша шагнула в пронизывающий поток, зажмурилась и… оказалась в чьих–то объятьях. Он столкнулся с ней, энергично двигаясь навстречу, подстегнутый ветром и каким–то ликованием, нахлынувшим с утра. Ухватил в охапку вместе с тюльпанами, испуганным сиянием глаз, весенней свежестью и летучей паутиной выбившихся из–под шапочки прядей. Так они простояли долго–долго в вихре, несущем ледяную капель, обломки солнечного света, весенние заряды юной, пьянящей радости…
