Мерзавец Бэдд (ЛП) - Уайлдер Джасинда (читаем книги бесплатно .txt) 📗

Водить машину меня учил отец, поэтому он был в слегка расслабленном состоянии, даже не смотря на мою дикую манеру вождения.

‒ Насчет Майкла, насчет всего. ‒ Я шмыгнула носом и постаралась больше так не делать, поскольку знала, что если начну, то остановиться уже будет невозможно. ‒ Он... он... Тани, он... ЧЕРТ! ‒ Я так сильно ударила кулаком по рулю, что вся машина подпрыгнула. ‒ Этот кусок дерьма трахал Тани в комнате для одевания.

Папин глаз дернулся, а огромный кулак сжался.

‒ Я знал, что этот болван был скользким мерзавцем.

‒ Да, ты знал.

‒ И что теперь?

Я расстегнула плащ, сбросила его с плеч и отдала отцу.

‒ Теперь я могу напиться в стельку. А потом? Не знаю. ‒ Я топталась на месте, пытаясь развязать корсет, и умудрилась немного распустить его, чтобы дышать безболезненно.

Папа положил свои крепкие руки мне на плечи:

‒ Остановись, пупсик. Я поведу.

Я повернула руль вправо, заехала на бордюр и затормозила на парковке у аптеки. Мы в суматохе поменялись местами, и, когда я опустилась на пассажирское сиденье, папа опять тронул машину с места, но могу побиться об заклад, сделал он это намного мягче, чем делала я.

Он взглянул на меня:

‒ Расплачешься?

Я кивнула.

‒ Сильно. Пап, буду реветь до неприличия, что ты себе даже и представить не можешь.

Он засунул руку в задний карман и вытащил настоящий носовой платок. Отец в классическом проявлении. Он был не настолько стар, поскольку встретил маму, когда ему было девятнадцать, но вел себя, будто был из предыдущего поколения. Носовые платки, плащи, и я была глубоко уверена, что у него где-то была припрятана фетровая шляпа.

Я уставилась на носовой платочек.

‒ Ты вытирал им нос?

Он пожал плечами.

‒ Конечно, это же платок.

‒ Это отвратительно.

Отец убрал его обратно в карман.

‒ Как хочешь. Но, знаешь ли, он чистый. У меня их несколько, и я их стираю. Этот без засохших соплей двадцатилетней давности.

От этой фразы я хихикнула, потому что именно это я себе и представила. Но именно смех-то меня и сломал ‒ я больше не смогла сдерживать чувств. Все началось с одной слезинки и хлюпанья носом, потом обернулось рыданиями и завершилось резко разразившейся уродливой истерикой, как и ожидалось.

Я взяла носовой платок, грязный, каким он и был, и вытерла им глаза, не беспокоясь о том, что могла размазать тушь.

Довольно быстро я завыла белугой, и слезы застилали глаза с такой силой, что ничего не видела, и я почувствовала, что отец съехал на обочину. Он отстегнул мой ремень безопасности и прижал к себе, крепко обняв своими мощными руками, пока я плакала. От него пахло чем-то отеческим, и мне было комфортно в его объятьях.

Он позволил мне плакать столько, сколько было необходимо, и когда я наконец-то выплакалась, он забрал у меня платок, вытер мое лицо и опять засунул его себе в карман.

‒ Тебе лучше?

Я тряхнула головой:

‒ Нет, нисколько. Но на данный момент с истерикой покончено. Пора напиться в стельку.

Отец повез меня в свою любимую забегаловку ‒ бар для полицейских возле небольшого аграрного аэродрома на окраине Сиэтла. Под «небольшим» я подразумевала крошечный с почтовую марку. Самым большим самолетом на поле был двухмоторный винтовой самолет, который загружали деревянными ящиками; остальные самолеты были представлены одномоторными Сесснами, Пайпер Кабами, Бичкрафтами и другими одномоторными частными самолетами. Папа знал здесь всех, поскольку служил двадцать лет и ходит именно в этот бар еще больше времени; этот бар был даже не полицейским, а больше частным, в основном папиным и его друзей-полицейских.

Когда мы вошли, все головы повернулись в нашу сторону, поскольку это место принадлежало к таким, куда не ходят без приглашения. Поэтому когда парни увидели меня в платье, испачканном грязью от прогулки под ливнем, с размазанной от слез тушью... ну, те копы были близкими друзьями. Они сами заботились о себе. Им хватило одного взгляда на меня, чтобы поставить стулья в круг, посадить меня, достать бутылку самого лучшего виски в заведении и налить мне двойную порцию. Видите ли, я выросла с этими парнями. Их жены нянчили меня, пока папа работал на выходных или в ночную смену посреди недели. Они приезжали в середине ночи, когда отцу нужно было уехать на допрос подозреваемого. Они прикрывали меня, когда я сбегала на свидания с мальчишками в старших классах. Все эти парни были рядом всю мою жизнь.

Я выпила первую двойную порцию виски и выслушала, какие планы они строили по отношению к Майклу, а затем подождала, пока детектив Роландо не налил мне вторую порцию. Я посмотрела на каждого из них по очереди: Роландо, Уикерса, папу, Бенсона, Айерса, Майклсона... Очевидно, папа написал им, чтобы они встретились здесь с нами после того, как я сбежала со свадьбы.

‒ Никакой мести, парни. ‒ Я наградила их пристальным взглядом, пока они не поняли, что я была полностью серьезна. ‒ Он этого не стоит. Он может яшкаться с Тани, а она с ним. Никакой мести. Хотя, если вы поймаете его при превышении скорости, не отпускайте с предупреждением. Я больше не собираюсь тратить ни мгновения своей жизни на него, так стоит поступить и вам.

Я услышала хор согласия. Выпив вторую порцию виски, я начала вытаскивать шпильки из прически, как только волосы рассыпались по плечам, я уже была навеселе.

Я перешла со скотча на бурбон, с двойных порций ‒ на шоты, за которыми пошли пинты местного крепкого пива.

Видите, я училась пить с копами... а эти парни умели напиваться.

На тот момент я потеряла счет, но, черт, подсчет для меня был не на первом месте.

В какой-то миг Майклсон включил в баре радио, на котором играла песня о разбитом сердце, и, учитывая до какой степени я была пьяна, я прониклась этой песней. Действительно, реально ею прониклась.

Отец с Айерсом в какой-то момент ушли, чтобы арестовать какого-то подозреваемого, за которым охотились, поэтому я осталась с Майклсоном, Бенсоном и Роландо ‒ папиными самыми близкими друзьями в полиции, мужчинами, которые для меня были словно родственники.

Майклсон сидел рядом со мной и фонтанировал подвыпившей мудростью.

‒ Не падай духом из-за этого мерзавца, Дрю. Держи голову высоко, поняла? Он урод и балбес, и не достоин твоих слез. Поэтому просто забудь о нем, договорились?

‒ Точно, ‒ ответила я, поскольку уже давно это и был мой план, но они продолжали упоминать в разговоре Майкла. Что, по моему опьяненному мнению, было неэффективно. ‒ Мне нужно начать все заново.

‒ Начать все заново. Прекрасный план. Ну его к чертям и начинай заново, ‒ подбодрил Роландо.

Я встала и, пошатываясь, прошлась по бару к грязному окну. Самолет готовился к взлету, пытаясь воспользоваться временным затишьем дождя.

‒ Я всю жизнь прожила в Сиэтле. Нигде больше не была. Майкл... везде, куда бы я не пошла в этом гребанном городе, могу наткнуться на него. Я была с ним четыре года. Четыре чертовых года! Как долго он изменял мне? Или это было подобие какой-то дурацкой последней гулянки вместо холостяцкой вечеринки? Или, погодите, нет, у него была вечеринка. И я довольно-таки уверена, что они были в стрип баре. Поэтому... черт, какая разница. Я просто... ‒ В действительности я ни к кому не обращалась во время этого монолога. ‒ Не знаю, смогу ли остаться теперь в Сиэтле. Мне необходимо... мне необходимо выбраться отсюда.

Роландо подошел ко мне, оставаясь на уважительном расстоянии, но достаточно близко, чтобы подхватить, если бы меня вдруг вырубило или зашатало. Возможно, было и то, и другое.

‒ Куда бы ты поехала?

Я пожала плечами, от чего потеряла равновесие и схватилась за стойку, чтобы не упасть.

‒ Не знаю, Ландо. Куда угодно, только бы не оставаться здесь. Возможно, я просто... сяду на один из этих самолетов и полечу туда, куда он направляется.

Роландо похлопал меня по плечу.

‒ Твой старик не будет знать, куда себя деть, если ты уедешь, Дрю. Но я понял, к чему ты клонишь.