Чёрч (ЛП) - Фантом Стило (полные книги TXT) 📗
Эмма вжалась в подушки так, словно ее ударили. Она нахмурилась и опустила взгляд на стакан.
— Нет, — прошептала она.
— Вот именно. Ей всю жизнь дарили любовь, и она принимает её как должное. Её любили и обожали, а она скулит и хнычет. Можешь себе представить, каким бы человеком ты стала, если бы в детстве тебя просто кто-нибудь любил? Сейчас ты потрясающая, а если бы тебя любили, ты была бы просто сокрушительной. А она на эту возможность срать хотела. Только плачется. Нахер ее. Она этого не заслуживает. Поэтому я собираюсь ее всего этого лишить.
Вау. А у Чёрча-то гораздо больше заскоков, чем казалось на первый взгляд. Эмма допила свой напиток, затем наклонилась и поставила стакан на пол.
— Итак, за то, что тебя лишили нормального детства, бедной малышке Лиззи придётся заплатить сполна.
— Кто-то ведь должен — почему не она?
— Это не справедливо.
— Эмма, это жизнь несправедлива. Почему ей достались любящие родители? Почему я родился с незаурядным интеллектом и ограниченным чувством сострадания? Почему ты застряла с матерью, которая тебя ненавидит, и мужчинами, которые...что ж, думаю, это мы ещё не обсудили, так ведь?
Эмма снова выпрямилась.
— Ладно, значит, тебя поимели, а Лиззи осчастливили, хорошо. Что именно ты хочешь с ней сделать? Я практически эксперт в том, как разрушить чью-нибудь жизнь — Марго обеспечила меня богатым опытом. Хочешь сделать так, чтобы она никогда больше не смогла снять квартиру? Хочешь, чтобы ее выгнали из общежития? Выперли из колледжа? Из города? — начала лепетать она.
Чёрч ухмыльнулся и скрестил руки на груди. Он на это не купился.
— Что с ней сделать, я уже знаю. Сейчас меня интересует, что случилось с тобой.
Не-е-ет, так не пойдёт. Эмма поджала губы и до боли их прикусила. Ей хотелось знать о нем всё, но о себе рассказывать она не была готова.
Собственно, с Чёрчем всё было просто. Ничего сложного. Псевдо социопат, стремящийся навредить людям. Волк-одиночка, который по какой-то непонятной причине счел нужным удостоить её своим вниманием.
Но с Эммой дело обстояло гораздо сложнее. Она действительно была в полной жопе. Действительно натерпелась от жизни. А когда простое встречается со сложным, это чаще всего плохо заканчивается.
И всё же он смотрел на нее уже хорошо знакомым ей взглядом. Ответ «нет» вообще не рассматривался. Она от него отвернулась.
— Во время нашего разговора мне разрешается курить?
— Нет.
— Тогда нам придётся делать перерывы на перекур.
Чёрч вздохнул и забрался к ней на кровать.
— Постарайся продержаться как можно дольше, — посоветовал ей он. — А теперь. Расскажи мне все свои грязные секреты, Эмма Хартли.
Она сделала глубокий вдох.
— Моя мать говорила мне, что я уродина.
— Каждый имеет право на собственное мнение.
— Она говорила, что я похожа на своего отца, — продолжала Эмма. — Но говорила это так, словно оскорбление. Настолько уродливым он не был. Я имею в виду, в конце концов, она ведь с ним трахалась.
— Ты совсем не похожа на свою мать.
— Да, не похожа.
— Значит, ты в основном пошла в отца.
— Да.
— И ты на редкость привлекательна, — продолжал свой расклад Черч. — Значит, и он тоже.
— На редкость? — ухмыльнувшись, спросила она.
— Иногда, — поправился он. — В основном, когда молчишь.
— Это ведь тебе захотелось обо всем узнать, — заметила она.
Но не успела Эмма продолжить, как их прервали.
— Ой, ну разве это не здорово?
Они оба подняли глаза и увидели приоткрывшего дверь Джерри. Эмма уставилась на него. На ней не было штанов, и она сидела на кровати у Чёрча, скрестив ноги. Она даже не знала, что Джерри дома.
О Джерри было легко забыть.
— Да, — раздалось вдруг из темноты, и рядом с ним появилась Марго. — Это так... мило.
Она свирепо уставилась в комнату. Эмма ей в ответ улыбнулась.
— Сегодня вечером ты особенно неотразима, мама. Грандиозные планы?
— Мы едем в город, — ответил Джерри. — Как приятно видеть, что вы помогаете друг другу. Думаю, это на самом деле очень хорошо, ребята. Пол может помочь тебе с оценками, а ты, Эмма, возможно, познакомишь его с какими-нибудь своими подружками.
«ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА».
— Возможно, Джерри. Возможно.
Когда их родители, наконец, ушли, Эмма быстро схватила с пола джинсы. Она начала рыться в карманах, но Чёрч вырвал их у нее из рук. Он вытащил из них портсигар и, удерживая в руках ее сигареты, словно заложников, снова бросил джинсы на пол.
— Не хочу показаться грубой, — вполголоса сказала она. — Но, по-моему, твой отец — самый тупой человек из всех, кого я встречала.
— Джерри ещё тебя удивит.
— Он хочет, чтобы я познакомила тебя со своими “подружками”. Ты ведь уловил эту часть, да?
— Ну, я — выгодная партия, а он — мой отец.
— Чёрч... мы регулярно трахаемся. Как он может этого не знать?
— Потому что я трахаю тебя, только когда его нет дома, или он в отрубе, или, когда я уверен, что ты не издашь ни звука. Не пытайся сменить тему — заканчивай свою историю.
Эмма застонала и провела рукой по волосам. Когда входная дверь захлопнулась, она, наконец, снова заговорила.
— Я плохо помню своего отца. Иногда он был ко мне добр, а иногда бил. Потом он начал бить Марго, что, как я думаю, было уже слишком. Она сбежала от него посреди ночи. С тех пор я его не видела. Вот, собственно, и всё.
— Ага, чёрта с два. Как он тебя бил? Что именно он делал?
— Я не хочу об этом говорить.
— Очень жаль, потому что я хочу.
Эмме стало нечем дышать. Она знала, что Чёрч намерен услышать всё, и была рада, что ему хочется больше о ней узнать, но легче от этого не становилось. Чёрч был словно компьютер. Он впитывал информацию, собирал данные, считывал их, интерпретировал. Но совсем необязательно, что он всё это понимал, особенно когда речь заходила о чувствах. При желании Чёрч очень хорошо имитировал эмоции — мог по команде улыбаться, смеяться, возможно, даже заплакать. Однако, это не означало, что он понимал, почему остальные люди ощущали потребность это сделать. Она боялась, что Чёрч её не поймет. Догадается, что она еще более сумасшедшая, чем он предполагал.
— Я все тебе расскажу, когда ты начнешь предаваться воспоминаниям о том, как дорогая мамочка избивала тебя деревянной ложкой, — огрызнулась она.
Тишина. Потом скрип половиц. Движение. Он посмотрел на нее сверху вниз.
— Это была не деревянная ложка, — наконец, сказал Чёрч. — А разделочная доска.
Хммм, а вот это уже интересный поворот. Эмма не могла решить, впечатлена она или нет. О какой разделочной доске шла речь? Об одной из тех декоративных, на которых подают сыр? Или о той здоровой хреновине, которую достают на День благодарения? На ее взгляд, в обеих не было ничего хорошего.
И всё же, разделочная там доска или нет, Эмма не сомневалась, что её детство все равно было ужаснее.
— Похоже, твоя мама была просто очаровашкой, — вздохнула она и огляделась по сторонам.
Взглянула на свои руки. Ей захотелось накрасить на них ногти. У нее на ногах ногти были темно-синего цвета, Чёрч снова накрасил их накануне вечером. Но у него никогда не возникало желания заняться ее руками.
— Да. Однако это помогло.
Это заявление ее удивило. Он что, одобряет учиненное над ним насилие? Эмма снова взглянула на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Крыша у меня поехала еще до того, как она начала меня бить, — уставившись в потолок, сказал Чёрч. — Иногда я думаю, каким бы стал, если бы она никогда этого не делала. Скольким людям я бы навредил? Чем громче я кричал, тем сильнее она меня била. Когда я научился молчать, побои прекратились.
— Она научила тебя это скрывать, — догадавшись, прошептала Эмма.
— Она научила меня прятать это в себе. Прятать всё. Потому что стоит упустить что-то одно, потом другое, и, кто знает, возможно, вместо своих мыслей и эмоций мне уже придется прятать трупы студенток.
